Вечный мент или Светоч справедливости - Андрей Егоров

– Нырять не придется, – сообщил к моей радости Кухерил. – Вход во дворец из северной башни. Я здесь уже был, знаю.

Мы подлетели к высокому окну, забранному решеткой. Часть прутьев кто-то выпилил, так что пробраться внутрь не составляло труда.

Мы оказались в небольшой комнате, так заросшей черным мхом, что кладки не было видно. Бес принялся ощупывать стены, подмигнул мне и с силой вдавил один из камней. Послышался скрежет, и открылся проход в смежное помещение.

Как только мы зашли внутрь, дверь за нами с грохотом задвинулась, и мы очутились в темном каменном мешке. Под потолком захлопали невидимые крылья, эхом резонируя от высоких сводов. Моего лица что-то коснулось, и я отпрыгнул, выставив руки – не хотелось, чтобы неведомое существо вцепилось мне в щеку или, того хуже, в глаз. Справа от меня вдруг возникло слабое свечение и, разгораясь, превратилось в створ невысоких ворот. Чтобы пройти внутрь, пришлось склонить голову. Сразу за воротами располагалась тронная зала. По периметру она была куда меньше, чем в Пределе уныния. Зато трон возвышался на высоту двухэтажного дома. Да и сам герцог второго круга размерами существенно превосходил выглядевшего, как человек, Велиала.

Левиафан походил на громадного кальмара – из тощего продолговатого тельца росло множество щупалец, они обвивали подлкотники трона и его подножие, скользили по каменному полу. А из середины туловища торчала противоестественным отростком небольшая человеческая голова, увенчанная короной, насаженной на длинный шип макушки. Посреди лба углем горел выпуклый глаз, а на подбородке вместо растительности извивались причудливыми кудрями тонкие змейки.

Герцог, похоже, нас заждался.

– Вам-то хорошо, – сказал он, как только мы вошли. – Все для вас уже готово. Все-то вас везде уже ждут. А мне что прикажете делать? Отложить все свои дела и думать, когда же они придут. И где только вы шлялись столько времени?! – рявкнул он. – Где вы шлялись, я вас спрашиваю?! – В глазах герцога засверкали искры, а страшная до невозможности желтая физиономия растянулась в еще более жуткую гримасу. Челюсть отвисла едва не до пупа, обнажив полную мелких зубов пасть. Длинная шея при этом еще больше вытянулась, словно часть ее раньше помещалась в массивном туловище.

– Ваше мракобесие! – Кухериал рухнул на колени. – Не велите казнить! Не по своей вине задержались. В Пределе лености ждали, пока Велиал пробудится.

– Велиалу-то хорошо, – пробормотал демон, коверкая слова кривым ртом, в котором с трудом шевелился толстый язык-увалень, – отдыхает себе целыми днями. У него там спокойно, тихо. А здесь сплошные заговоры. Да все против меня. Только и ждешь, что кто-нибудь тебя сместит. Приходится держать целый штат шпионов и соглядатаев. Вот и про то, что вы скоро пожалуете, донесли. Умницы мои. – Левиафан крутанулся вокруг себя, и я заметил, как побежали по комнате смутно различимые силуэты на тоненьких прозрачных ножках. Побежали-побежали, да и пропали, будто их и не было.

– Они донесли? – удивился Кухериал.

– А что такое?! – насторожился герцог.

– Просто я отправлял гонцов… да, вот… не дошли, что ли…

– Ладно, обманщик, – внезапно смягчился Левиафан и уставился на меня, – значит этот – убийца Светоча. Не похож он что-то на убийцу.

– Самый что ни на есть жестокий убийца, – заверил бес, – и рожа у него то, что надо. Зловещая. Это для адских пределов он выглядит неказисто, а на Земле от его рожи всех воротит…

Я гневно покосился на беса, но он был уверен, что только что отвесил мне замечательный комплимент, улыбнулся, морда такая, ободряюще.

– Не трепи, – отмахнулся герцог, – что я настоящих кровопийц никогда не видел? Гостил однажды у Абаддона. Ты его знаешь. У него – убийца на убийце. Один другого страшнее. Там такие типажи человеческие. Любо-дорого посмотреть.

– Мой все равно круче, – заупрямился Кухериал.

Я усмехнулся. Никто и никогда так в меня не верил. Действительно, благодетель.

– Лучше, говоришь?! – Левиафан стек с трона, как желе на тарелку и затопал вокруг меня на своих слоноподобных конечностях. – Хорошо тебе, – пришел он к неожиданному выводу, хотя я ожидал худшего. – Великого грешника выковал. На самый верх метишь, бес?!

– Где уж нам, – заюлил Кухериал, – о самом верхе и не помышляю. Мне бы в теплое местечко, поближе к пеклу. Замучила жизнь на передовой.

– Ну-ну, – Левиафан скривился, – Надежду юноша пытает… бедная Наденька. Скромнее нужно быть.

– Ваше мракобесие, – ничуть не обиделся бес, – нам бы дар ваш получить, и дальше отправиться. Время не ждет.

– Дар, говоришь, – Левиафан задумался, – был у меня дар для убийцы Светоча. И казалось мне, что это замечательный дар… Но сомневаюсь. Сильно сомневаюсь.

Кухериал тревожился, переступал с ноги на ногу, постукивая копытами. Мне передалось его настроение, и охватили самые дурные предчувствия.

– Но потом я понял, что лучше, если я не вручу дар, а кое-что заберу, – физиономия герцога стала очень довольной.

– Ваше мракобесие! – Бес снова рухнул на колени. Похоже, у него это стало входить в привычку: – Не губите!

– Да постой ты, – с досадой поморщился Левиафан, – послушай сначала, что именно я заберу. В принципе, это вполне можно счесть даром. Знаешь ли ты, какой самый уязвимый человеческий орган?!

– Конечно, знаю. Некоторые этим органом думают, когда красоток видят.

– Выходит, не знаешь. А я скажу тебе, что это за орган. Это сердце. Здоровье человека находится в прямой зависимости от работы сердца. Тысячи людей умирают ежедневно от инфаркта. А все потому, что сердце имеет заданное число сокращений. Удар ножом в сердце всегда смертелен. Сердце еще и уязвимый орган потому, что болезненно реагирует на любые переживания. Ускоряется пульс. Кровь быстрее начинает бежать по венам… Любого человека можно довести до инфаркта, если постараться.

Я слушал проникновенную речь Левиафана с ужасом, уже подозревая, что мне грозит. Но молчал, следуя указаниям беса. Пока молчал. Хотя хотелось протестовать. А еще лучше – обратиться в бегство.

– Я заберу у твоего человека сердце, – сообщил герцог страшную правду.

В ушах застучало, кровь быстрее побежала по венам, пульс участился настолько, что я счел слова герцога об инфаркте пророческими. Все самые дурные предчувствия оправдались.

– Но ведь без сердца он не сможет жить! – вскричал Кухериал.

– Я подумал об этом, – спокойно ответил Левиафан. – Вместо сердца мы поставим ему пламенный мотор. Из песни, как говорится, слова не выкинешь.

Он оказался большим шутником, этот герцог Предела зависти. Мне стало настолько не по себе, что даже в глазах помутилось. Я ощущал себя быком, которого ведут на заклание.