Остров Невезения - Сергей Иванов

Однажды, наш отопительный котёл закапризничал и перестал работать. Как ни старались мы с ребятами реанимировать его, у нас ничего не получалось. Я позвонил мистеру Раю и сообщил о случившемся. Вскоре он подъехал к нам. Хозяин попробовал сделать то же, что мы уже проделали многократно, и признал потребность в мастере. Пока мы с ним говорили о газовом котле, женщины поручали мне передать хозяину и прочие их замечания на неполадки в душевой, на кухне… Он вежливо отвечал, обещал. Я тупо переводил.

Покидая дом, он обещал организовать ремонт отопительного котла, но не мог ответить, как скоро это произойдёт. Продолжая участвовать в переговорах между индусским хозяином дома и грузинскими жильцами, я проследовал за ним до выхода из дома. Далее, оставшись вдвоём, я проводил его до автомобиля, и мы немного задержались на улице перед домом.

— Сергей, я благодарен тебе за участие в хлопотах относительно моего дома. Но, кажется мне, ты не совсем правильно себя ведёшь, — обратился он ко мне отеческим тоном.

— Что вы имеете в виду? — удивился я его замечанию.

— Ты излишне растворяешься… Я бы даже сказал, вмешиваешься в чужие дела, — неуверенно пояснил он.

— Мне не следовало беспокоить вас, вызывая сюда? — спросил я.

— Нет, ты не понял. Это правильно, что сообщил мне о технических неполадках с газовым котлом.

Я хочу сказать, что ты излишне участвуешь в чужих хлопотах. Каждый должен сам решать свои проблемы, для этого они и даются конкретному человеку, чтобы он самостоятельно занимался ими, и чему-то учился. У твоих соседей свои проблемы, к примеру, они не говорят по-английски… А у тебя — какие-то свои, другие проблемы. Тебе следует думать только о своём, а им — о своём. Ты совершаешь грубую ошибку, помогая кому-то. Поверь мне, ты вредишь и себе и им! Я уверен, у тебя, как у всякого нормального человека, достаточно своих личных вопросов, на которые ты должен найти правильные ответы. Вот и занимайся своими вопросами. У каждого свой путь и своё представление о счастье. Я же вижу, как твои соседи воспринимают твоё участие… Это ненормально! Если им что-то надо, пусть сами этого добиваются. Запомни, у каждого своя жизнь, со своей порцией времени, порцией удач и неудач, хорошего и плохого, счастья и бед. Сергей, не вторгайся в чужую жизнь! Даже в виде помощи. Ты меня понял?

— Понял. У христиан, особенно, у православных, это несколько иначе, — неуверенно ответил я.

— Я знаю. Просто прими мой совет.

— Хорошо. Спасибо. Я буду нести свой крест, — коротко согласился я.

Егор проявился вскоре, телефонным звонком.

— Это я. Фото готово. Когда передадим это? — напомнил он мне о преступном замысле.

— Я всё помню, — рассеянно ответил я. — У меня тоже всё готово. Я позвоню и договорюсь о встрече. Тебе сообщу, как только что-то узнаю, — обещал я.

— Ладно. Я жду. Не пропадай.

Я, как и обещал, стал названивать Владимиру. Но его телефон оказался отключенным. Я уж подумал, что связь с ним потеряна, но позднее, после работы, его телефон, наконец, отозвался гудками вызова, и он ответил.

— Привет, Вова. Это Сергей, мы говорили с тобой об изготовлении документа. Тут появился ещё один товарищ, так что, намечается заказ на два паспорта.

— Фото и данные давайте, чтобы я переслал их людям, — проявил готовность Вова.

— Почтой на какой-то адрес я могу это отправить?

— У меня есть только электронный адрес, но мне нужны ваши напечатанный фото, я должен убедиться, что они правильно сделаны.

— Так что, единственный способ — это приехать и вручить?

— Получается так. Когда вас ждать?

— Возможно завтра, — неуверенно предложил я.

— Если завтра, тогда только вечером, после работы. Ориентировочно часов в семь, на станции метро Jubilee, — предложил он.

— Хорошо, найдём тебя через телефонную связь. Только ты не отключай свой мобильный, — согласился я.

— По окончанию работы, в шесть вечера, я всегда включаю телефон. Звоните.

Сообщив Егору о приглашении нас в Лондон, тот призвал меня не откладывать, а сделать это завтра же. Я не возражал.

Утром следующего дня мы встретились с ним у железнодорожного вокзала.

Осень начала переходить в зиму. Холодные промозглые ветры с дождями обостряли моё беженское настроение. Я стал больше скрываться в своей комнате или в книжном магазине с кафе. Оба эти места были достаточно сухими и тёплыми, чтобы почувствовать себя в безопасности. Посиделки в Интернет зале колледжа иногда вынужденно затягивались из-за непогоды.

У меня положительно сложилась тёплая человеческая связь с некой Фионой Зербст из Cape Town, что в Южной Африке. Она когда-то бывала в Украине, и даже несколько лет состояла в законном африканском браке с гражданином Украины из города Херсона. В Южной Африке наступало лето, и тёплые сообщения сестры-скорпиона скрашивали окружающий меня промозглый смурняк.

В моей электронной почте меня ожидали приятельские и прочие сообщения от разных людей, а я стоял в утренних сумерках у вокзала, поджидая случайного попутчика из Сибири. Озабоченные люди торопливо растворялись на вокзальном пространстве и разъезжались на проходящих поездах, в основном, в направлении Лондона.

Наконец, появился заспанный беженец Егор, и мы, молча, вошли в здание вокзала. Спустя десять минут прибыл ближайший проходящий поезд. Мы уселись в тёплом вагоне второго класса, и покатили в сторону Лондона, где надеялись встретиться с неким Вовой из Тернополя, состоящим в преступной связи со своим земляком, окопавшемся в Париже.

Я откинулся на своём месте у окна и закрыл глаза, вяло планируя, где и как убить время в Лондоне.

— Просыпайся, могильщик мирового капитализма! — подбадривал меня попутчик.

— Ты, дитя сталинских депортаций, имеешь идеи, как убить время в Лондоне? Тот тип проявится только к семи часам, — отозвался я, не открывая глаз.

— Лондон сожрёт наше время и деньги быстро и незаметно, — успокоил он меня. — Вероятно, ты хотел бы посетить библиотеку, где Карл Маркс работал над Капиталом?

— Я не до такой степени противник капитализма. Меня вполне устроит экскурсия по лондонским пабам, в поисках тихого уютного места с порцией жареного картофеля и рыбы.

— Ну, ты точно жертва капитализма, если питаешься такой гадостью, — живо отреагировал Егор.

— С пивом, эта жареная гадость — вполне съедобна. А ты чем здесь питаешься, овсяной кашей с молоком?

— Я взял с собой продукты. Мамка приготовила.

— Мамка знает о твоём замысле приобрести новое гражданство?

— Знает, знает. Её сейчас больше беспокоит то, что я связался с типом, который питается чипсами с пивом, и ненавидит Мировое Правительство.

— У твоей мамы, хотя и поверхностное, но не самое плохое представление обо мне.

— А ты чё, ещё чем-то страдаешь, кроме потребления несъедобной пищи и ненависти к мировому капитализму?

— Нет, не страдаю. Но, некоторые уверенно квалифицируют меня, как закомплексованного, завистливого совка, расиста и антисемита.

— Это неверный диагноз? — заинтересовался Егор.

— Не совсем верный. Если я говорю, что Мировое иудейское правительство откровенно гнобит православных славян, то это не означает, что я завистливый антисемит. Я по-человечески понимаю рядовых евреев, которым частенько, несправедливо достаётся лишь за их национальную принадлежность, и не имею ничего против них лично. Я говорю о мировой секте с концентрированным еврейским капиталом, навязавшей всему миру свой порядок, в котором нам ничего хорошего не светит.

— Понятно. Я передам это своей мамке, и всем евреям, кого лично знаю, — пообещал Егор.

— Так и передай. Правда, в личных отношениях с евреями иногда наблюдаются проявления их традиций. К примеру, настойчивые попытки поиметь ближнего гоя, за поца. Как главный раввин Днепропетровской области (хасид) в передаче «Ныне» 29 октября 1994 натаскивал своих соплеменников: «Любавичский ребе учил, что «для Бога равны все евреи». «Люби еврея как самого себя». «Каждый еврей — это вселенная». «Люби нас, как мы любим себя, иначе будешь лишен почетного звания порядочного, просвещенного, интеллигентного, современного человека!».

Не могу сказать, что такое отношение ко мне и прочим богом не избранным, совершенно не раздражает меня.

— Короче, ты антисемит, — махнул на меня рукой попутчик.

— Если бы я был убеждённым антисемитом, тогда я принципиально не носил бы штаны от Ливайс, — аргументировал я, хлопнув себя ладонью по заднице.

— Причём здесь твои штаны? — удивился Егор.

— Изобретение еврейского торговца текстилем, — пояснил я.

— Левис Страус чё ли? Еврей?! — уточнил Егор.

— Это у нас так называют — «Левис Страус». А в Америке это имя произносят Ливай Стросс. Конечно, — еврей. Затеял и удачно раскрутил своё швейное дело в Сан Франциско в конце 19-го века. Был холостяком и филантропом, вероятно, помогал только еврейской общине. Своё дело передал племянникам. Те не подвели! Во всяком случае, размер всегда указывается верно. Их штаны можно покупать не примеряя…