Остров Невезения - Сергей Иванов

— Так тебе же и в Англии не нравится.

— Просто здесь всё чужое. Гнилая погода, мелочные, меркантильные отношения, безвкусная, ненатуральная пища… Я невольно сравниваю всё с Сибирью, и мне сложно привыкнуть к этому.

— Вдобавок, этот мир не желает принимать нас, продолжил я. — Новый Мировой Порядок предполагает максимальное сокращение славянского православного населения. Дома нам насаждают плутократическую демократию и анти социальные рыночные отношения. Если мы покупаем их гнилые куриные «ножки Буша», тогда наши страны признают демократическими, с рыночной экономикой… — добавил я.

— Ты противник рыночных отношений?

— Я противник диких, бесчеловечных рыночных отношений, какие, к примеру, культивируются в Украине или Грузии. Такая рыночная экономика ориентирована на сокращение непотребного населения и освобождение жизненных пространств и ресурсов для крупного капитала.

Кстати, английский вариант капитализма гораздо человечней, и в нём таки можно вполне комфортно жить.

— Так как на счёт, замаскироваться и прижиться в условиях местного капитализма? — нетерпеливо вернулся к главному вопросу Егор.

— Если ты про паспорт, то посредник просит фото, возраст, рост, цвет глаз и обозначить пол. Деньги — при получении пропуска в этот мир.

— А ты чё?

— А вот думаю. Такой паспорт — это действительно запасной вариант выживания. Но, в Саутхэмптоне я уже не смогу функционировать с ним. Здесь меня везде знают, как Сергея. Придётся оставить комнату с пособием, и съезжать куда-то. С новым именем и гражданством придётся начинать в другом городе. Лондон для этого наиболее подходящее место. Можно попробовать и где-нибудь на севере, в Шотландии. Я слышал, там всё проще… — рассуждал я.

— Ну и хрен с той комнатой и пособием. Нормальная работа компенсирует потери. Так что ты решил?

— Я обещал дать ответ, а сам всё думаю. Не решаюсь отрезать пуповину, соединяющую меня с Саутхэмптоном. Если честно, то я уже и в работе не особо нуждаюсь. Новый документ меня больше интересует в целях спокойного пребывания на острове и свободного перемещения по миру.

— Блин! Та чё тут думать? Если возможно, то я бы подписался на покупку такого документа, — удивил меня молодой Егор своей решительностью.

— Я думаю это возможно. Телефон посредника у меня есть, он ждёт моего заказа. Если тебе это надо, готовь фото на паспорт, закажем и для тебя.

Мы обменялись телефонами, е-адресами и вместе покинули Интернет класс. Мы оба направились по домам, оказалось, нам по пути. Неподалёку от ASDA мы расстались.

— Я позвоню, когда приготовлю фото, — обещал Егор.

— Хорошо. Вероятно, придётся ехать в Лондон, чтобы передать это, проворчал я.

— Ерунда, съездим.

— А ты что, живёшь где-то в этом районе? — поинтересовался я.

— Немного далее, — он назвал мне адрес.

— Не знаю, где это, — ответил я.

— Та как не знаешь! Это дом, типа общаги, там беженцы проживают. Это место все в городе знают, — удивился Егор.

— Что-то слышал, но никогда не бывал там. Что, действительно, как в общежитии, общие туалеты и душевые на этажах? — удивился я.

— Да. И кухня тоже общая. Заходи в гости, сам всё и увидишь, — пригласил он меня.

— Хорошо. Ещё увидимся.

Я шёл домой и думал. Этот парень подтолкнул меня к решению подписаться на паспорт. Я действительно прикипел к социальной кормушке и этому городу, это уже некая зависимость. Пора было что-то менять и расширять перспективы. Я с досадой вспомнил о недочитанной книге, которую могут в любой день, без согласования со мной, забрать с полки книжного магазина. И о моряках, заходящих в местный порт с надеждой на телефон некого Сергея, безотказно скупающего их мелкие контрабандные поставки сигарет. Я должен был подготовить себя к тому, чтобы всё это оставить и исчезнуть в новой жизни, с новым именем в другом городе.

Как я узнал от своих соседок, Роберт таки проявился и, как обещал, пригласил их поехать с ним на собеседование в отдел кадров пекарни. Женщины, не вдаваясь в подробности, рассказали мне, что он представил их там, кому следует, и помог заполнить анкеты. А на следующий день им позвонили, и пригласили выйти на работу, чему они были очень рады.

Роберта я встретил случайно на улице, несколько дней спустя, когда мои соседки уже работали, то в дневную, то в ночную смену. Их действительно там хорошо загрузили работой, и они имели немало сверхурочных часов, за что принято платить повышенно. Подробностями я не интересовался.

Во время нашей встречи, Роберт был поддатым и раздражённым. Он без предисловий завёл со мной разговор о моих соседях.

— Ты знаешь, я недавно ездил с твоими женщинами в пекарню по поводу работы там, — как-то недовольно начал он.

— Они говорили мне об этом. По-моему, они уже работают там часов по 12, и без выходных…

— Представляешь, я вместе с ними оставил свою анкету для трудоустройства, и шеф, которая знает меня с прошлого года, обещала ответить нам в ближайшие дни, но молчит, — возмущался Роберт.

— Ты оставлял ей свой телефон?

— Оставили телефон твоих соседей. Договорились, что нас известят звонком.

— Их пригласили на работу. Возможно, и тебя ждут?

— Та хрена! Я звонил туда. Шеф отвечает, что даст мне знать, если я буду нужен. Короче, она не взяла меня в этом году. Ей больше понравились твои соседи. Представляешь, иностранцев приняли, а мне отказали! — язвительно высказал мне Роберт.

— Роберт, я не имею понятия, почему так получилось, и что там решили в отношении тебя. Но я не думаю, что женщины могли как-то помешать твоему трудоустройству.

— Та они уже на обратном пути, после переговоров в пекарне, посмеивались надо мной. Думали, я ни хера не понимал. Это же очевидно, что они меня за мудака держали… Хихикали всю дорогу, — серьёзно завёлся он.

— Роберт, надеюсь, меня ты не винишь в том, что тебя не взяли на эту работу?

— Нет. Ты здесь не причём. Я лишь рассказываю тебе, как всё было. И хочу сказать, что мне не нравится, когда ко мне относятся, как какому-то конченному wanker,[55] — раздражённо объяснял он.

— Я тебя уважаю, как хорошего парня, и ценю твою помощь в трудоустройстве женщин…

— Это точно. Помог один. Оценили! — проворчал он в ответ на мои искренние признания.

Далее разговор не складывался. Приглашать его на пиво, и слушать чьё-то недовольство, у меня не было желания. Я хотел поскорее оставить его и вернуться к своим мыслям и делам. Расставаясь, мне показалось, что наши приятельские отношения подпортились. Я с облегчением невольно мысленно оправдывался и гнал от себя чувство вины перед ним.

Дома, при встрече с Лали, я заговорил с ней о Роберте.

— Как ваша новая работа?

— Нормально. Приходится работать много часов. Но условия хорошие и платят сверхурочные. Так что, работаем, пока дают, — бодро ответила Лали.

— Я видел Роберта. Его не взяли на эту работу?

— Похоже, что его там не захотели. Когда он возил нас туда к начальнице, он был заметно выпивший. Как мне показалось, она его неплохо знала, и ей не понравилось, что он явился нетрезвый. Как я поняла, она упрекала его. Он оправдывался…

— А когда вас приглашали выйти на работу, о нём упоминали? — перебил я её.

— Когда та женщина позвонила нам на мобильный, она лишь коротко сказала, — завтра утром выходить на работу. И назвала наши имена. О Роберте — ничего. А мы и не успели, да и не могли ничего толком сказать ей в ответ. Она лишь переспросила, поняли ли мы её? Я ответила — «yes». И на следующее утро мы полетели туда. С того дня, так и стоим там, у конвейера, пакуем печенье и пряники. Домой приезжаем только поспать. Так что, о Роберте мы ничего не знаем.

Осень перешла в состояние устойчивой сырости и ветров. Я стал больше проводить время в своей комнате, Интернет зале и в книжном магазине. Питался в разных точках общепита. Дома запустили газовый отопительный котёл. Наши соседи, женщины из Боржоми не только стабильно поддерживали порядок в доме, но и следили за тем, чтобы котёл работал на полную мощность. Хотя, на мой взгляд, в доме было излишне жарко, и во всех комнатах открыты форточки. Освещение в коридоре и на кухне тоже часто оставалось включенным круглые сутки. Я уверен, что если бы мы арендовали этот дом самостоятельно, и платили за все коммунальные услуги, то отношение к потреблению газа и электроэнергии было бы совершенно иным. Мои робкие замечания и попытки выключать на ночь свет в коридоре и на кухне, не поддерживались соседями. Неля квалифицировала это, как занудство.

Про себя я вспоминал её жалобы на грузинскую жизнь, в которых не раз упоминался автомобильный аккумулятор для освещения комнат. Дома она заботилась о том, чтобы этот аккумулятор вовремя подзарядить и не остаться без освещения. Здесь же, они едва ли знали, где находятся счётчики на газ и электроэнергию. Все счета по содержанию дома оплачивал собственник дома — индус мистер Рай. А затем, получал компенсацию.