Смерть старого мира (СИ) - Шамова Марина

— Не вопрос. Тогда сандвичи на твоей совести, — кивнул тот, с преувеличенной точностью отмеряя количество смолотого кофе и засыпая тот в турку.

Агнессе стало не по себе — ну как так?! На кухне с двумя мужчинами, а сидит сложа руки!

«Ой, да не дёргайся ты... хочется им — пускай суетятся. Расслабься...» — блаженно протянул Мельхиор, причём у Агнессы создалось ощущение, что он потягивался.

«Это неправильно! Так не должно быть... это вообще неприлично!» — возмутилась она про себя, нервозно расправляя складки юбки.

«Вы маги. Хоть и жалкие человечки, конечно, но всё равно вне стандартных категорий этой вашей смешной морали».

«Ничего смешного в морали и этике нет! Это необходимый элемент социальных норм...»

Мельхиор гнусно расхохотался вместо ответа, изрядно смутив Агнессу.

Девушка заметила краем глаза, что Фридрих наблюдал за ней, но стоило ей повернуться к нему — как ни в чём не бывало продолжил нарезать хлеб аккуратными ломтями. Судя по всему, для него также не было секретом расположение продуктов.

— Вы предпочитаете в качестве раннего завтрака сандвич с курицей или говяжьей вырезкой? — любезно поинтересовался он, посмотрев на стушевавшуюся Агнессу.

Та, совершенно не ожидавшая подобных вопросов, замерла и лихорадочно пыталась сообразить, как бы помягче объяснить Фридриху, что у неё в принципе нет никаких предпочтений.

— Мне... всё равно, — выдавила она, наконец, когда молчание стало уже неприлично затянутым. — На ваш вкус, мистер Синклер.

— Как вам будет угодно, — кивнул парень и вновь вернулся к нарезке начинки, но Агнесса успела заметить скользнувшую по его губам лёгкую усмешку и покраснела.

Разумеется, насмехается над ней! Как положено жителю Верхнего Лондона по отношению к неотёсанным «нижним». Зря она ему рассказала...

От дурных мыслей девушку отвлёк шорох, раздавшийся со стороны выхода в столовую — во всяком случае, Агнесса предположила, что та массивная дверь в противоположной стене кухни ведёт именно в общий зал. Сейчас не было видно, что кто-то зашёл, однако шуршание, сопровождаемое каким-то бряцаньем, продолжалось.

Насторожились все трое — Генрих даже отвлёкся от созерцания турки, поставленной на плиту, а Фридрих, к лёгкому удивлению Агнессы, покрепче перехватил рукоять кухонного ножа. Дыхание затаили тоже вместе, и воцарилась условная тишина, нарушаемая лишь этими сторонними звуками, к которым добавилось что-то подозрительно похожее на тихий топоток.

«Уф-ф-мя...» — тяжело выдохнула приближающаяся угроза, и из-за ближайшего шкафчика выкатился рыжий «клубок с ножками».

— Свист! — воскликнула Агнесса, тогда как парни хором выдохнули что-то неразборчивое и вернулись к прерванным делам — кофе и сандвичам.

Кот, одарив благосклонным взглядом девушку, направился тем не менее к Фридриху, который сейчас был занят куда более привлекательным делом.

— Какой попрошайка! — умилённо проворковала девушка, глядя как котяра, усевшись прямо на пол рядом с ногой Синклера, задрал морду и крайне выразительно посмотрел в лицо студента, а не на руки.

— Конечно, — фыркнул парень, покосившись на усатого, а затем — то ли в шутку, то ли в отместку за то, что напугал их, бросил на пол листик салата.

Свист, проводив тот взглядом, даже не двинулся в сторону упавшей зелени, только снова глубоко и совершенно по-человечески вздохнул с каким-то снисхождением.

— Вот ведь зараза умная! — прищёлкнул Синклер языком и, отрезав тонкую полоску копчёного куриного филе, протянул её коту.

Тот, встрепенувшись, задёргал усами и носом... и неожиданно для наблюдающей за происходящим Агнессы привстал на задних лапках, вытягиваясь вверх этакой толстенькой меховой гусеничкой.

Заныв от восторга, девушка смотрела, как с негромким чавканьем кот забрал предложенное угощение и буквально в пару укусов расправился с тем, вновь возвращаясь в компактный вид.

— Больше не дам, — строго заявил Фридрих и, делая вид, что не замечает умоляющих золотистых глаз, продолжил собирать на разделочной доске три грандиозных размеров сандвича.

Очевидно, упомянутые им «курица» и «говядина» были самыми базовыми ингредиентами, поскольку в дело уже пошли и отварные яйца, и зелень, и какой-то тягучий, горчичного цвета соус...

— Иди ко мне, маленький, — поманила к себе кота Агнесса, стараясь отвлечься от пробудившегося голода.

«Маленький», прянув ухом в её сторону, ещё какое-то время безуспешно гипнотизировал взглядом Синклера, но, осознав, что больше не перепадёт ничего, с тяжёлым вздохом устремился к девушке.

«С этим шерстяным ублюдком держи ухо востро», — наставительно заявил Мельхиор.

«Но это же просто кот!» — изумлённо возразила Агнесса, наблюдая за тем, как смешно от перебирает лапками по полу.

«Как знаешь».

— Прелестный котик... чудесный, роскошный, изумительный, золотой... — на все лады расхваливала она Свиста, который, добравшись до неё, деловито присел на задние лапы и необычайно ловко для его габаритов запрыгнул ей на колени.

— Ай! — вскрикнула Агнесса, поскольку кот крошечными лапками и всем своим весом принялся топтаться по ногам, наверняка оставляя синяки.

Во избежание дальнейших повреждений, она схватила его в охапку, устраивая на руках, и строгим тоном велела:

— Милейшее золотце, не елозь, пожалуйста!

— Уф-ф... — кротко ответил Свист, развалившись у неё в объятиях.

— Звуки ожирения, — саркастично прокомментировал Фридрих, покосившись на них.

— Я планирую посадить его на диету, — поделилась с ним Агнесса.

Кот флегматично смежил веки, делая вид, что его это не касается никоим образом.

— Да-да, не жмурься! Тебя на диету, потому что нельзя быть таким... тяжёлым!

— Жирным. Нельзя быть таким жирным, — безжалостно заявил Синклер и кашлянул, кивнув на стол, где, аккуратно разложенные по тарелкам, красовались огромные сандвичи — Агнесса сомневалась, что осилит и половину. — Готово. Генрих, а что на счёт тебя?

— Кофе — это искусство. Не торопи творца, — мягко ответил Ворон, производя какие-то пассы перед туркой, над самым краешком которого медленно вырастала кофейная «шапка».

— Уф-ф...

Кот, кажется, не любил или не умел мяукать вовсе — во всяком случае, Агнесса слышала от него только тяжёлые вздохи, храп, сопение и жалобные тоненькие стоны — когда кто-то пытался взять его на руки против воли. Сейчас он «ухал», поставив на плечо девушки передние лапы и уютно заурчав на ухо.

— Самый красивый в мире котик, — счастливо вздохнула она, обнимая Свиста и поддерживая, чтобы он не свалился.

— Мисс Баллирано, мне горько говорить это, но, боюсь, вам придётся расстаться с вашей... эээ... ношей, — деликатное замечание Фридриха вывело её из эйфории и заставило смущённо потупиться.

— Да, сэр. Просто он такой славный...

— Все так говорят. И посмотрите, к чему это привело! — сурово и обличающе парень ткнул пальцем в свисающие по бокам рыжей тушки складки. — Избаловали. А если вы попробуете завтракать с ним на руках — вот увидите, он выклянчит у вас половину порции, глазом не успеете моргнуть!

Свист повёл ухом в ответ на такие инсинуации и лишь крепче вонзил когти в плечи девушки, заставив её тихо охнуть.

— Ой, нет, не царапайся. Мистер Синклер дело говорит, толстячок. Если хочешь компании — посиди пока тут.

Поднявшись с некоторым трудом — кот, по самым скромным прикидкам, весил не меньше двухлетнего ребёнка, — усадила его на своё место, отцепив когти от блузки. Рыжий недовольно что-то проворчал и широко зевнул, демонстрируя всем розовую пасть, полную острейших клыков.

— Кофе готов, — жестом фокусника, не расплескав ни капли, Генрих снял джезву с плиты и аккуратно принялся разливать содержимое по приготовленным заранее чашкам.

Вся троица, окружив стол и, по инициативе Агнессы, обменявшись пожеланиями приятного аппетита, приступила к завтраку, и какое-то время в кухне стояло лишь сосредоточенное сопение, стук приборов о тарелки и одобрительные замечания. Сандвичи у Фридриха получились невероятно вкусными, с необычным ореховым запахом и совершенно не сухие. В сочетании с восхитительным кофе авторства Генриха вышел крайне недурственный завтрак.