Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игорь Клямкин: По-моему, различие ваших подходов не столь значительно, каким выглядит в полемике. В своем выступлении я пытался примирить позиции, но, похоже, не получилось…
Игорь Яковенко:
О том, что вы сказали, можно подумать, но пока не получилось. Давыдов призывает русского человека стать субъектом самоуправления. Прекрасная перспектива. Но для этого необходима коррекция культурных норм и системы ценностей. Среди аспектов такой коррекции – изживание репрессивной и хамски-холуйской доминанты культуры, создание ценностных оснований для самоуважения автономной личности, размывание сакрального образа власти. В этом же ряду – изменение баланса вознаграждения и наказания в пользу вознаграждения, против чего Алексей Платонович как раз и возражает.
О том, что это означает, хорошо, по-моему, сказал Денис Драгунский. Я могу только согласиться с тем, что при сравнении США и России «не об абсолютном количестве заключенных и не об антирабочем американском законодательстве надо говорить, а о том, что американский рабочий может заработать себе на домик и жить нормально». Мои оппоненты этого почему-то не увидели, а ядро проблемы именно здесь.
В России с вознаграждением – полная труба. Оно не разработано, не актуализировано, не укоренено в культуре. Когда узкая кучка элиты предается примитивным порокам, то сама их примитивность показывает, что мы имеем дело с культурой, центрированной на репрессии. Нет культуры удовольствия, нет гедонистической традиции. Французский обыватель может часами обсуждать вина, сорта сыра, рецепты и достоинства блюд национальной кухни. А тут тебе картошечка с портвешком или пиво из поллитровых банок, расставленных на газете поверх бочки во дворе.
В заключение остановлюсь на выступлении Игоря Моисеевича Клямкина. Он редактировал текст доклада и имел возможность глубоко и дотошно погрузиться в его логику. Я согласен практически со всеми его выводами. Игорь Моисеевич фиксирует ключевые моменты. Насилие равно органично не только для российской власти или радикалов-бомбистов, о чем говорил Кара-Мурза, но и для широчайших народных масс. Российская репрессия пребывает вне права, она существует над законом. В российском сознании надзаконная сила наделена моральным статусом. «Надежа-государь» – в силе, а не в законности. Добавлю к этому, что сакральная власть в принципе не может быть ограничена правом. Если право над властью, то она в глазах носителя традиционного сознания уже не сакральна. И это очень важно.
В выступлении Игоря Моисеевича прозвучало и несколько критических замечаний в адрес доклада. Согласен с тем, что в нем нет сопоставления современной российской репрессии с ее прошлыми проявлениями. Это предопределено и ограничениями объема, и необъятностью проблемного поля. Но есть упреки куда более существенные.
Игоря Моисеевича смутило использование мной применительно к современной России термина «культура традиционного типа». Попробую объясниться. В самом общем смысле это культура, переживающая модернизацию, но сохраняющая в себе существенные моменты традиционного сознания. В ядре этой культуры – пласт традиционных установок. Он сложным образом соотносится с культурными регулятивами и представлениями, усвоенными в ходе модернизации, и часто не виден стороннему наблюдателю. Но пристальное вглядывание позволяет рассмотреть рефлексы, оценки, действия, казалось бы, неожиданные для внешне модернизированного человека. В этом поведении, необъяснимом в категориях рационального модерна, и проступает традиционное ядро ментальности. Рациональный по самоописанию, но традиционный по сердечной склонности человек представляет то, что я и обозначил как «культуру традиционного типа».
Возможно, это не очень удачная понятийная конструкция. Но мне важно было обозначить паллиативное образование, в котором внешний пояс культуры более или менее трансформирован, а ядро сохранило базовые установки, мифы, рефлексы, структуры мышления. Хочу отметить также, что культура традиционного типа неоднородна. На одном ее полюсе располагаются люди, максимально освободившиеся от традиции, на другом – минимально затронутые процессами модернизации. А посредине – вся палитра переходных состояний.
Другой вопрос связан с существенной аберрацией читательского восприятия, когда содержание доклада понимается в том смысле, что российская репрессивность вытекает из традиционного характера российской культуры. И это очевидный недостаток текста. Отсюда и вопросы о том, почему из других традиционных культур проистекало нечто иное. На самом же деле я исхожу из того, что традиционные культуры исходно различаются мерой репрессивности, мерой соотношения принуждения и вознаграждения. Эта характеристика закладывается в ходе синтеза культуры и взаимосвязана с другими значимыми параметрами. В российском случае и место репрессии, и ее характеристики таковы, что эта сторона нашей культуры сохранялась, прошла через три века модернизации и вступила в фазу разложения лишь лет 40–50 назад.Игорь Клямкин: Пафос моих возражений как раз и заключается в том, чтобы не растворять особость российской репрессивной культуры в общих характеристиках культур традиционного типа…
Игорь Яковенко:
А пафос моего доклада заключается в том, что зрелая модернизация с необходимостью требует снятия акцента на репрессии и актуализации вознаграждения. В России этот процесс идет с огромным трудом. Внеправовая репрессия не замещается репрессией правовой, а снятие свирепой репрессии ведет к деградации социокультурного целого. На месте внеправовой репрессии не формируются нравственно-правовые регулятивы, обеспечивающие поддержание и развитие общества. И это задано качественными характеристиками российской культуры – отсутствием идеи святости законной частной собственности, сакральным статусом власти, отсутствием автономной личности, внеправовым сознанием и многим, многим другим. Наша же задача, как бы банально это ни звучало, состоит в том, чтобы анализировать происходящие в обществе процессы и предлагать решения проблем.
Благодарю всех участвовавших в обсуждении. Отвечая на ваши вопросы и осмысливая возражения, я развиваю и уточняю свои позиции. Истина возникает в дискуссии.Ловушки демилитаризации Обсуждение доклада Игоря Клямкина «Демилитаризация как историческая и культурная проблема»
Игорь Клямкин:
Учитывая, что на обсуждение сегодня вынесен мой доклад, я попросил выступить в роли ведущего Алексея Кара-Мурзу – члена Совета фонда «Либеральная миссия». Прошу вас, Алексей Алексеевич.
Алексей Кара-Мурза:
В своем докладе «Демилитаризация как историческая и культурная проблема» Игорь Моисеевич предлагает собственный угол зрения на переживаемый Россией кризис культуры. В чем-то его подход пересекается с подходом Игоря Яковенко, обсуждавшемся на предыдущем семинаре. В обоих докладах речь идет о роли неправового насилия в отечественной истории. Но концептуальная схема Игоря Моисеевича от схемы Игоря Григорьевича все же существенно отличается.
Сегодняшний докладчик, продолжая линию, намеченную им в его прежних выступлениях на семинаре, предлагает рассматривать российскую историю как циклическое чередование милитаризаций и демилитаризаций жизненного уклада. В этом, на его взгляд, и заключается ее своеобразие. При этом периоды демилитаризации трактуются Игорем Моисеевичем как кризисные во всех измерениях, включая измерение культурное. Обращаю ваше внимание и на то, что нынешний кризис демилитаризации докладчику видится как тупиковый, свидетельствующий об исторической и культурной исчерпанности самой прежней цикличности.
Таково, как мне представляется, основное содержание доклада, который нам предстоит обсудить.Игорь Клямкин,
вице-президент фонда «Либеральная миссия»
Демилитаризация как историческая и культурная проблема
Тема этого доклада – особенности сегодняшней ситуации в России, переживаемого ею социокультурного кризиса. Однако преобладающая его часть касается российской истории. Этот акцент на прошлом сделан сознательно. Потому что своеобразие переживаемого момента, на мой взгляд, можно понять только в контексте отечественной истории.
Наше настоящее – это одновременно и незавершенное прошлое, и прошлое завершенное. Оно завершено, потому что прежние способы решения проблем, стоящих перед страной, исторически и культурно исчерпаны. И оно остается не завершенным, потому что новые способы российское общество не в состоянии пока ни выработать самостоятельно, ни заимствовать извне. В этом и заключается переживаемый им кризис.
В значительной степени содержание доклада было уже представлено мной в выступлениях на предыдущих семинарах. Вначале напомню вкратце (с некоторыми дополнениями), о чем шла речь в этих выступлениях.
