Заступник - Питер Бретт

— Ты пересек пустыню ради такой ерунды? — в негодовании вопрошал он. — Стоило ли ехать так далеко?

Арлен прятал ухмылку во время чаепития. Торги всегда начинались подобным образом.

— Чепуха, — отвечал он. — Даже слепец увидит, что я привез изумительные сокровища, которые может предложить одна лишь Теса. Они во много раз превосходят те жалкие товары, которые разложили передо мной твои женщины. Надеюсь, ты припрятал кое-что получше, потому что, — он потрогал один ковер, являющийся настоящим произведением искусства, — я видел в руинах гниющие ковры гораздо лучшего качества.

— Ты ранишь меня прямо в сердце! — воскликнул Аббан. — Меня, который дал тебе воду и предоставил отдых в тени! О горе мне, кого оскорбляет гость в моем шатре! — жаловался он. — Мои жены день и ночь ткут из лучшей шерсти такие замечательные ковры, каких ты нигде не найдешь!

После этого они должны начать торговаться. Арлен не забыл уроков, которые получил, наблюдая за старым Боровом и Регеном целую жизнь тому назад. Обычно торги заканчивались тем, что мужчины вели себя так, будто их только что ограбили средь бела дня. Однако в душе каждый считал, что остался в выигрыше.

— Мои дочери упакуют твой товар и приготовят к отправке, — наконец проговорил Аббан. — Ты поужинаешь с нами сегодня вечером? Мои жены накроют такой стол, которого ты не видел на севере!

Арлен с сожалением покачал головой.

— Сегодня вечером я буду сражаться.

— Боюсь, ты слишком хорошо изучил наш образ жизни, Пар’чин, и ищешь смерти.

— Я не намереваюсь умереть и не ищу рая в загробной жизни.

— О, мой друг, никто не хочет идти к Эвераму в расцвете лет, однако такая участь ждет тех, кто участвует в Алагаи’Шарак. Я помню то время, когда нас было так много, как песчинок в песках пустыни, а вот теперь… — Он печально покачал головой. — Город практически пуст. Наши жены постоянно рожают нам детей, однако ночью умирает больше людей, чем рождается днем. Если мы не изменим нашу жизнь, через десять лет песок поглотит Красию.

— Что, если я скажу тебе, что пришел сюда, дабы изменить вашу жизнь? — спросил Арлен.

— Сердце сына Джефа правдиво, — сказал Аббан, — только Дамаджи не будет слушать тебя. Говорят, Эверам настаивает на войне, и никакой шин не заставит передумать наших людей.

Дамаджи — это городской совет, состоящий из высокопоставленных дамэ, представляющих двенадцать красианских кланов. Они служат Андре, наиболее почитаемому дамэ, чье слово является законом.

Арлен улыбнулся.

— Я не могу запретить им вести Алагаи’Шарак, — согласился он, — однако могу помочь победить в ней. — Он вынул свое копье и протянул его Аббану.

Глаза купца слегка округлились при виде такого чудесного оружия, однако он поднял вверх ладонь и покачал головой.

— Я каффит, Пар’чин, и мне запрещено касаться копья нечистой рукой.

Арлен убрал оружие и низко поклонился, извиняясь перед другом.

— Я не хотел обидеть тебя, — проговорил он.

— Ха! — рассмеялся Аббан. — Ты единственный человек, который кланяется мне! Даже Пар’чин может безбоязненно обижать каффита.

Арлен нахмурился.

— Ты такой же человек, как все остальные, — сказал он.

— При таком отношении к людям ты навсегда останешься шином, — промолвил Аббан и улыбнулся. — Ты не первый, кто имеет защищенное оберегами копье. Нам никогда не победить демонов без древних боевых охранных знаков.

— На моем копье нанесены старинные обереги, — заверил его Арлен. — Я нашел его в руинах Анох-Сана.

Аббан побледнел.

— Ты нашел затерянный город? — спросил он. — Карта оказалась точной?

— Почему ты удивляешься? — недоумевал Арлен. — Мне казалось, ты гарантировал ее точность!

Аббан закашлялся.

— Ну да, — подтвердил он. — Разумеется, я доверял нашим источникам, только ведь никто не посещал эти места на протяжении трехсот лет. Кто может сказать, насколько точна эта карта? — Он улыбнулся. — Кроме того, ошибись я, ты вряд ли вернулся бы за оплатой. — Оба рассмеялись. — Клянусь Эверумом, ты рассказал мне занимательную историю, Пар’чин, — заключил Аббан, когда Арлен закончил описание своих приключений в руинах, — однако если ты ценишь свою жизнь, не говори Дамаджи о том, что мародерствовал в священном городе Анох-Сан.

— Не скажу, — пообещал Арлен, — но вне зависимости от этого они должны понять, чего стоит мое копье.

Аббан покачал головой.

— Даже если они соблаговолят принять тебя, Пар’чин, в чем я весьма сомневаюсь, они вряд ли оценят что-либо, принесенное шином.

— Возможно, ты прав, — согласился Арлен, — только все равно стоит попробовать. В любом случае мне нужно доставить послания во дворец Андры. Пойдем со мной.

Аббан поднял вверх костыль.

— До дворца далеко, Пар’чин, — сказал он.

— Я пойду медленно, — пообещал Арлен, понимая, что костыль не имеет никакого отношения к отказу.

— Тебе не стоит показываться в моем обществе за пределами базара, мой друг, — предостерег Аббан. — Моя компания сведет на нет все уважение, которое ты заработал в Лабиринте.

— Тогда мне придется еще потрудиться. Что толку в уважении, если я не могу прогуляться с другом?

Аббан низко поклонился ему.

— Когда-нибудь настанет день, когда благородные люди полюбят сына Джефа.

Арлен улыбнулся.

— Когда настанет такой день, Аббан, я сам повезу тебя через пустыню.

Аббан схватил Арлена за руку.

— Остановись, — приказал он.

Арлен подчинился, доверяя другу, хотя и не заметил ничего необычного. По улице шли женщины с тяжелыми ношами, а впереди них шагал отряд дель’Шарум. Еще один отряд приближался к ним с противоположной стороны. Впереди каждого шествовал дамэ в белых одеждах.

— Клан Каджи, — проговорил Аббан и указал подбородком на воинов, идущих перед ним. — Другие принадлежат к клану Маджа. Нам лучше подождать здесь.

Арлен рассматривал два отряда. Те и другие воины одеты в черное. В руках у них простые копья без всяких украшений.

— Как ты определяешь разницу между ними? — спросил Арлен.

Аббан пожал плечами.

— Все очень просто, — ответил он.

Вдруг один дамэ что-то крикнул другому, и они начали о чем-то спорить.

— О чем они спорят? — спросил Арлен.

— Всегда об одном и том же, — объяснил Аббан. — Дамэ клана Каджи верит в то, что демоны песка обитают в третьем круге Ада, а демоны ветра — в четвертом. Маджа утверждает обратное. Эвиджа не вносит ясности в этот вопрос, — добавил он, имея в виду святейший канон Красии.