Только ты и я - Джилл Мэнселл

— Значит, он подлый обманщик, который допустил, чтобы на тебя завели дело. — Макс с чудовищным спокойствием воспринял новость. — Если бы я встретил его, то сломал бы ему нос.

— Да, но он поверил Шарлин, когда она заявила, будто я сбила Ягненочка намеренно. Сейчас, когда ему известна правда, он испытывает непередаваемое сожаление. Я разговаривала с ним сегодня утром — он просит прощения. И он уже подключил к этому своего представителя по связям с общественностью. Запись с камеры видеонаблюдения покажут по всем каналам. Я невиновна, и все об этом узнают. — Кей обняла Лу, сидевшую рядом. — Они все очень пожалеют, что так обошлись со мной!

— Можешь подать на них в суд, — включилась в разговор Лу, — и потребовать миллион компенсации.

— Расскажи им, что еще сказал Дензил, — напомнил Паркер.

— Он хочет, чтобы я вернулась в сериал. — Кей, сияя от счастья, забрала у Макса тост. — Авторы уже меняют сценарий. Я не утону. Все будут думать, будто я утонула, но потом окажется, что в последнюю минуту меня спас то ли единокровный, то ли единоутробный брат, о котором много лет никто ничего не знал и который стал священником! А еще Дензил в четыре раза повышает мне гонорар. Все это будет шикарной рекламой для новых серий. Вы можете в это поверить? Им не терпится заполучить меня обратно!

Тилли выключила утюг и принялась складывать форму, то и дело поглядывая на Паркера. Он изо всех сил старался изображать радость, но она чувствовала, что он обеспокоен тем, что Кей вернется к прежней голливудской жизни.

— Ну, думаю, они совершенно обнаглели, и тебе следует послать их всех куда подальше. — В отличие от Паркера Макс не считал нужным скрывать свои эмоции. — Они же опорочили тебя на весь мир! Не понимаю, почему тебя совсем не возмущает их поведение.

Кей улыбнулась и покачала головой.

— Знаю, но сейчас все позади. И как я могу осуждать Мейси и Дензила? Боже, мне все еще не верится, что они вместе. Она уже пять раз выходила замуж и разводилась.

— Дело не только в них. — Макс пожал плечами. — Дело в Голливуде как таковом. Они набросились на тебя как стая волков. Если ты вернешься, все решат, что ты их простила. Я бы послал их к такой-то матери.

— Пап, что за выражения!

— Лу, — Макс постучал по часам, — пора в школу.

— Ладно, две вещи, — сказала Кей. — Первая: я актриса. Голливуд — место моей работы, и посылать Голливуд куда подальше — это поступить неразумно.

— Мам! Честное слово, нам пора заводить копилку для штрафов за нелицеприятные высказывания!

— И вторая. — Кей взяла Паркера за руку. — Если бы вся Америка не возненавидела меня, этот замечательный человек не прислал бы мне цветы и шоколадные конфеты, чтобы порадовать меня. Пусть даже я их так и не увидела. И если бы я не вернулась сюда, я не стала бы лотом на аукционе, правда? — Устремив на Паркера сияющий взгляд, она продолжила: — В общем, если бы все эти ужасы не случились, мы с Паркером никогда бы не познакомились, это точно. Так как же я могу сердиться? Я в жизни не была так счастлива.

— Ой, мам. Это просто замечательно. — Лу обняла ее, вскочила, подошла к Паркеру и тоже обняла. — Честное слово, я никогда не считала вас маньяком.

Паркер был явно тронут ее признанием.

— Что ж, спасибо, — проговорил он.

— А я считал. — Макс налил Паркеру кофе. — Но готов признать, что ошибался.

— Так что будет дальше? — вдруг спросила Лу. — Что будет у вас с Паркером, когда ты вернешься в Голливуд? Он переедет к тебе?

Ой. Из уст тринадцатилетнего подростка прозвучал вопрос, который ни Кей, ни Паркер так и не решились обсудить.

Взяв ключи от машины, Тилли сказала:

— Бери ранец, и поехали. Ты же не хочешь опоздать.

Лу наморщила нос.

— Между прочим, хочу. Сегодня особый случай, правда? Америка вот-вот перестанет ненавидеть мою маму. Я уверена, что мне можно чуть-чуть опоздать. Так что вы будете делать? — Устремив взгляд на Паркера, она продолжила: — Оставите свой бизнес в Нью-Йорке и переедете к маме?

Кей поспешно проговорила:

— Солнышко, еще рано об этом думать!

— Не понимаю почему! — Лу принялась за следующий тост. — Ты только что сказала, что никогда в жизни не была так счастлива. А Паркер сходит по тебе с ума, это видно невооруженным глазом. Так вы хотите быть вместе?

— Ну… нам надо… гм… это обсудить…

— Мам, ты покраснела! Послушай, ты наконец-то встретила хорошего человека…

— Большое спасибо, — съехидничал Макс.

— Ой, пап, ты же понимаешь, что я имею в виду. Хорошего и не гея. — Лу снова обратилась к Кей: — Так что тебе придется решить, как организовать свое будущее.

Тилли стало завидно. Это была зависть к Лу, чей мир был простым и прямолинейным. Для нее дилемма — это когда надо всего лишь сделать выбор. И для Кей тоже так, потому что она влюблена в того, кто любовью отвечает на ее любовь. Несмотря на малообещающее начало, она смогла сразу понять, что, после того как все шероховатости сгладятся, впереди их ждет счастливое будущее.

— Солнышко, дай нам время. Еще многое нужно обсудить. — На щеках Кей все еще алел румянец.

В упорстве и настойчивости Лу могла дать сто очков вперед любому торговцу коврами на турецком базаре.

— Но вы же не сможете быть нормальной парой, если будете жить за тысячи миль друг от друга.

— Пора в школу, — объявила Тилли и согнала Лу со стула.

Все это время Паркер молчал, но не надо было обладать умением читать чужие мысли, чтобы по выражению его лица понять: ему совсем не улыбается перспектива уехать из Нью-Йорка.

Следующие несколько дней были совершенно сумасшедшими. Как только очень четкую запись с камеры видеонаблюдения показали по американскому телевидению, вся Америка тут же снова горячо полюбила Кей Макенну, а Шарлин Вейнтрауб, в мгновение ока превратившуюся в злую ведьму, тайком отправили в центр реабилитации.

Кей было некогда присесть. Журналисты и репортеры десантировались в Роксборо, и телефон не замолкал. Интервью и фотосессии длились часами. Она радовалась, что ее репутация восстановлена, но ей хотелось побыть с Паркером, чье время пребывания в Англии стремительно сокращалось.

Вечером второго дня Кей выключила свой телефон, и они вдвоем заперлись в его гостиничном номере.

— Дензил усиливает давление. Он требует, чтобы я подписала с ним новый контракт. И он снова повышает ставку.

Паркер погладил ее по голове.

— Это же хорошо, правда? Ты же этого хотела.

— Знаю, — кивнула Кей. Но Паркера она хотела сильнее. Призвав на помощь всю свою храбрость, она наконец-то отважилась задать вопрос, который мучил ее уже двое суток: — Ты переедешь в Лос-Анджелес?