История конницы - Джордж Денисон

Сэр Генри Хэвелок, у которого мы заимствовали много подробностей, говорит при описании этого боя следующее: Всякий английский боевой офицер, прочтя вышеприведенное, должен откровенно признаться, что будь он поставлен с конницей в подобное положение, имея карабины, стреляющие на 350 шагов, и несколько винтовок, стреляющих на 700 шагов, людей, одетых в стесняющее их платье, обутых в сапоги с длинными шпорами, при болтающихся железных ножнах, и, следовательно, людей, совершенно неспособных к пешему бою, то он сначала попытался бы задержать неприятеля огнем наездников (столь же мало действительным, как огонь из детских игрушечных ружей), затем произвел бы несколько конных атак, которые все были бы отражены, принеся ему только тяжкие потери, и, наконец, утешаясь тем, что конница есть оружие наступательное, а не оборонительное, пришел бы к заключению, что он ничего больше сделать не может, и отступил бы с большим уроном, без успеха и пользы для дела. Очевидно, что при этом вся предыдущая трехдневная работа была бы потеряна, и ее пришлось бы еще раз проделать всю сначала[117].

Напротив того, конница Шеридана обладала такой оборонительной силой, что ее стойкость дала возможность расположенным правее ее корпусам собраться и устроиться. Очевидно, что эта оборонительная сила при другом образе действий или другом вооружении не могла бы выказаться в той же мере. Грант говорит в своем донесении: Генерал Шеридан выказал себя в данном случае выдающимся полководцем. Вместо того чтобы отступить на главные силы, ссылаясь на встреченные им превосходные силы, он спешивает свою конницу, оставляя верхом только самое необходимое число коноводов. Это принудило неприятеля развернуться и перейти в наступление на большое протяжение по лесам и пересеченной местности и задержало его действия.

1 апреля утром Шеридан двинулся с целью обойти южан и отрезать часть их войск. Медленность движения корпуса Уоррена и поспешное отступление южан на их позицию у Файв-Форкса помешали ему. Тогда он сделал демонстративное обходное движение правого крыла южан, между тем как на самом деле 5-й корпус обошел их левое крыло и отрезал их от Питерсберга и остальной части армии Ли.

В то же время Меррит с 3 конными бригадами целым рядом атак вогнал правый фланг южан в их временные укрепления, затем спешил своих людей и повел их в атаку на эти последние. Все было готово к всеобщему наступлению, и 5-й корпус получил приказание зайти правым плечом вперед, обойти левое неприятельское крыло и отбросить его в файв-форкские укрепления. Федеральная пехота двинулась скорым шагом в атаку укрепления с востока в то время, как конница, как мы уже видели, готовилась атаковать их с запада. Три спешенные бригады бросились яростно на южан; завязалась отчаянная рукопашная схватка; люди несколько раз колебались и начинали отступать, но затем опять бросались вперед, и наконец южане, атакованные с трех сторон и совершенно обессиленные, прекратили неравный бой и отступили. Спешенные всадники проникли тогда во многих местах внутрь укреплений и встретились там с людьми 5-го корпуса, ворвавшимися одновременно с ними с другой стороны. Южане были совершенно рассеяны. Остававшиеся верхом бригады Меррита начали преследование, причемюжане уже более нигде не сопротивлялись, а уходили в полном беспорядке. 5–6 тысяч человек было взято в плен, а остальным отрезана дорога к армии Ли, так что вся потеря южан доходила до 13 000 человек. Сражение при Файв-Форксе, в сущности, решило исход кампании.

Ли оставалось теперь на выбор: или очистить Ричмонд и Питерсберг и уйти в Западную Вирджинию, где постараться протянуть войну на некоторое время без всякой надежды на успех, или оставаться на своей позиции, причем ему угрожала опасность быть окруженным со всех сторон и окончательно отрезанным, в каковом случае сдача, вследствие недостатка припасов, становилась только вопросом времени. Он остановился на первом решении, а именно отступить по направлению на Данвилль, а если это окажется невыполнимым, то на Линчберг, где гористая местность давала некоторую возможность бороться против превосходных сил. При последовавшем затем преследовании на долю конницы северян выпала главная роль; надо сказать, что ей удалось окончательно отрезать отступление Ли только благодаря тому, что всадники Шеридана были обучены спешиваться и могли занимать и удерживать в пешем строю важные оборонительные позиции. Ли начал отступление в ночь на 3 апреля. Меррит последовал за ним в утро того же дня и нагнал его арьергард у Немоцин-Крик, где мост был уничтожен и набросано несколько укреплений для обороны переправы. Меррит переправился немедленно вброд, поддержанный артиллерией, обошел позицию неприятеля и принудил его, таким образом, к отступлению. Конница последовала за ним еще на 20 миль, а Шеридан с 5-м корпусом держался возможно ближе к ней. В этот день было взято 300 пленных, 4 орудия и 2 знамени. Рано утром на следующий день преследование было возобновлено 9 конными бригадами. Южане заняли столь сильную позицию, что северяне не решились атаковать ее ночью, но, получив в 11 часов вечера известие об отступлении южан, Шеридан немедленно пошел за ними и прибыл в Джеттерсвилль около 6 часов утра, почти одновременно с 5-м корпусом, шедшим туда другой дорогой. Таким образом, Ли был отрезан от пути отступления на Данвилль и оттеснен на Линчберг.

Между Диттинсвиллем и Сэйлорс-Крик Шеридан нагнал арьергард южан силой в 10 000 человек. Тут имел место крайне оригинальный способ применения кавалерии при преследовании.

Признавая, что неприятель слишком силен, чтобы можно было ожидать успеха от атаки на него с фронта, Шеридан решился пройти к западу, несколько обогнать колонну и своей головной дивизией атаковать обоз и его прикрытие. Так он и сделал; но так как неприятеля было довольно много и последний состоял из отличных солдат, то дивизия только могла наседать на него своими спешенными стрелками, задерживать его движение. Между тем постепенно подходили следующие дивизии, и каждая из них, проходя вперед предыдущей, опять атаковала южан во фланг. Благодаря такому образу действий северяне достигли Сэйлорс-Крик раньше неприятеля, живо заняли позицию на высотах противоположного берега и, встав, таким образом, поперек дороги, преградили путь южанам. Первым результатом действий Шеридана был захват 16 орудий, 400 повозок и многих пленных, а теперь целых три дивизии южан оказались отрезанными и должны были сложить оружие.

Так же точно было продолжено преследование и дальше: конница кружным путем обходила южан, становилась поперек их пути отступления, спешивалась и задерживала их своим огнем. Наконец, 9 апреля 1865 г. у Аппоматокс-Курт-Хауза вся армия Ли, если только можно было назвать ее армией, была вынуждена положить оружие.

Замечания по поводу этих событий сэра Генри Хэвелок заслуживают быть приведенными, как принадлежащие высокообразованному и опытному офицеру. Он говорит: Образ действий Шеридана очень характерен и показывает, до какой высокой степени умения применяться к разным обстоятельствам была доведена в то время конница северян благодаря своему вооружению и обучению: Шеридан настигает арьергард противника, обгоняет его, поворачивает кругом и строится фронтом к нему, с полным спокойствием выбирает удобную позицию и упорно на ней держится, несмотря на отчаянные усилия выбить его. Опыт четырехлетней войны, полное доверие, которым пользовались генералы, показавшие себя хорошо на деле, свобода, которая им была предоставлена в изобретении и применении разного рода улучшений, — все это вместе взятое дало Шеридану и еще одному или двум таким же выдающимся полководцам возможность стряхнуть с себя вредную рутину европейских кавалерийских теорий и организовать свою собственную конницу не в виде звенящей, блестящей, дорогой, но почти ненужной игрушки, какова она у нас, а как род оружия, способный к серьезной деятельности на всякой местности, при всяких обстоятельствах и без всякой поддержки со стороны пехоты.

Не только между европейскими конницами, известными автору, нет ни одной, которая могла бы проявить ту же деятельность, как конница Шеридана, но и в истории всех войн настоящего и прошлого столетий не встречается ни одного случая подобного рода расправы с сильным арьергардом.

Затем он продолжает: Если бы какая-нибудь европейская конница без магазинных винтовок и без умения сражаться пешком пожелала преградить им дорогу невинной стрельбой фланкеров или повторными атаками холодным оружием, южанам было бы легко с ней справиться. Они могли построить батальонные или бригадные каре с обозом в середине; разместить эти каре в шахматном порядке, чтобы дать им возможность взаимной поддержки, и затем, спокойно наступая, огнем проложить себе дорогу среди неприятельской конницы. Как не вспомнить при этом известного рассказа Непира о двух каре: одного — из 5-го и 77-го британских, другого — из 21-го португальского полков, которые с полным успехом проложили себе дорогу в Эль-Бодока среди блестящих и храбрых французских кирасир Монбрена, не пострадав нисколько, как три священных мужа из ассирийской огненной печи? Кто из знающих военную историю не вспомнит отступления английской пехоты через открытую, длиной в 3 мили, равнину у Фуентес д'Оноро, когда более 500 этих самых отборных всадников, старавшихся преградить ей дорогу, было оставлено ею лежащими, убитыми и ранеными за собой; или такого же блестящего отступления русских каре при Краоне и Реймсе в 1814 г. [118]? Арьергард южан под командой ветерана Юэла состоял из людей, доказавших во множестве сражений, начиная с Буль-Рана, свое мужество. Дело было не в людях, но времена и средства совершенно переменились. Употребление конных стрелков для пешего боя из-за закрытий делало огонь конницы северян столь же действенным, как и огонь лучшей пехоты; постоянно занимая одну позицию за другой быстро двигавшимися конными частями, северяне, укрываясь местностью, не терпя сами потерь, наносили огнем страшный вред противнику, а затем, не задерживаясь долго на месте, могли его обгонять и ставить опять новые преграды движению. Южане же не могли строиться в каре, потому что в этом построении они терпели бы еще вдесятеро больше потери от магазинок.