Бумага и огонь - Рэйчел Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сестра Морган! – почти что проворковала девушка и расставила руки, точно ожидала, что Морган обнимет ее в знак приветствия. – Мы так рады, что ты решила вернуться к нам. Мы скучали по тебе!
Когда морган ее не обняла, девушка умудрилась сделать вид, будто расставила руки просто для того, чтобы потом радостно сложить их на груди, а затем опустила. Улыбка девушки стала холодной и даже немного подлой. Молчание затянулось… А затем Морган произнесла:
– Роза, мы устали и изголодались. Прошу, извини нас.
Морган говорила лишь из вежливости, и Роза не могла не заметить этого, однако каким-то образом ей удалось продолжить улыбаться, когда она положила обе ладони на свой живот.
– Ребенок начал толкаться. Хочешь положить руку и почувствовать?
– Боюсь, все мы слишком устали сегодня, – сказала Халила, ее голос прозвучал сердито, однако в то же время тепло и душевно. Только Халила умела говорить таким тоном. – Роза, верно?
– Да, – сказала Роза и повернулась к ней. Она быстро окинула Халилу взглядом с головы до ног. – Ты не одна из нас.
– Я профессор, – сказала Халила. – Каким образом это делает меня отличной от тебя?
Роза проигнорировала ее и подошла к Морган.
– Не переживай, – сказала Роза, а затем продолжила громче: – Знаю, ты пропустила свое время, однако Доминик очень терпеливый. Уверена, ты ждешь не дождешься встречи с ним.
«Доминик». Джесс почувствовал, как некое темное чувство сдавливает все у него внутри, ведь теперь он знал имя того, с кем скрывательнице Морган предполагалось делить постель. «Доминик». Джесс оглядел зал, раздумывая, кто из присутствующих тот самый юноша. Может, вот тот, опухший и бледный, на заднем ряду, который не сводит с них глаз? Или худощавый, наблюдающий за ними своими серебристыми глазами? Джесс сойдет с ума, если не будет знать, кого из них ненавидеть.
Роза направилась обратно к своему столику, однако затем внезапно развернулась, будто что-то вспомнила. Настоящий, неприкрытый спектакль.
– Ох, – произнесла она, обращаясь к Морган, – полагаю, ты не слышала, что случилось с несчастной Сибиллой?
Впервые безэмоциональная маска Морган треснула, и она быстро подняла глаза.
– Что с ней случилось?
– Произошел… несчастный случай, – сказала Роза. – Быть может, тебе следует навестить ее на больничном этаже.
На этот раз из-за одного из столиков поднялся Григорий, который сидел не так уж далеко, и, хотя он ничего не сказал, Роза тут же опустила голову и поспешила обратно на свое месте, не говоря больше ни слова. Григорий опять сел, однако Джесс все еще чувствовал его взгляд, следящий за ними всеми.
Следящий за Морган.
– Что ж, – сказала Халила, когда они расположились за относительно пустыми столиками. – Вижу, как очарование этого места может быстро сойти на нет. Морган? Ты в порядке?
– Да, – ответила Морган, однако ее отстраненный голос вовсе не убедил Джесса. – В порядке. – Она сглотнула и умудрилась даже немного приободрить остальных, добавив: – Еда здесь очень хорошая. Официанты принесут вам, что пожелаете.
Томас неуютно устроился на стуле, который был слишком мал для него, и произнес:
– А есть список, из которого можно выбрать?
– Нет. Ты просто говоришь, что ты хочешь. Вульф прав, скрывателей балуют. Лучшая еда, приготовленная точно как пожелаешь, – это один из многих способов, которые они используют, чтобы заставить нас забыть о том, что мы…
– Заключенные, – закончил за нее Джесс.
– Нет, – ответила Морган и даже не посмотрела на него. – Заключенных в конце концов выпускают.
Официант с золотым браслетом – разве это не идет против всех правил Библиотеки? – подошел и вежливо поинтересовался, что они хотят пить и есть. Не имея списка для выбора, Джесс чувствовал себя слишком уставшим, чтобы выдумывать что-то. Скучая по дому, хотя и не зная точно почему, он заказал ростбиф с картофельным пюре. Томас, вероятно, чувствовал себя точно так же, потому что заказал шницель. Морган попросила курицу, а Халила жареную баранину. Все пока казалось вполне обычным. Когда же официант ушел, Томас сказал:
– Официанты тоже обязаны работать тут всю свою жизнь?
Морган кивнула.
– Разница лишь в том, что им позволено порой покидать Железную башню, – сказала она. – Скрыватели же имеют право уйти только под строжайшим надзором.
– А что насчет тех, которые управляют телепортационными залами?
– Наша самая низшая каста, – пояснила она. – Они самые наименее одаренные, способны лишь оперировать теми сценариями, которые уже написаны, и наполнять их квинтэссенцией, чтобы те работали.
Джесс подумал, что здесь, вероятно, своего рода странное облегчение – оказаться бездарностью. Тогда можно получить возможность дышать воздухом снаружи, видеть мир, пусть и совсем чуть-чуть.
– Чертовы счастливчики, – сказал он, и Морган одобрительно на него посмотрела. Всего на мгновение, однако Джесс тут же почувствовал себя менее сердитым. Он уже совсем не злился, понял он, и отчасти потому, что все яснее и яснее понимал, что ничто из этого не имеет отношения к выбору, который сделала Морган. Она не выбирала родиться с талантом. На самом-то деле как раз наоборот, она делала все, что возможно, чтобы не оказаться в этом месте изначально. Она никогда не хотела стать скрывательницей.
«Или иметь детей», – подумал Джесс до того, как успел остановить себя. Роза, со своим сияющим от самодовольства лицом и колкими комментариями, давала четко понять, как издеваются тут над Морган.
– Морган, – тихо окликнул ее Джесс, – кто такая Сибилла?
Морган замерла, так и не взяв стакан воды, к которому тянулась, но затем все же взяла его, сделала несколько глотков и поставила стакан обратно, а потом наконец ответила:
– Подруга.
– Она болеет?
Морган ничего не ответила, однако неожиданно ответил Вульф. Он выглядел сердитым.
– Не болеет, – сказал он. – Отстать, Брайтвелл.
Снова воцарилась неуютная тишина, которую прервал Томас, попытавшись всех приободрить разговором.
– Вы уже знакомы с Железной башней? – спросил Томас у Вульфа. – Вы ведь здесь раньше жили. Какими удивительными изобретениями здесь пользуются, я был бы не прочь узнать о…
– Моя мать решила, что у меня нет выдающегося таланта для скрывателя, когда мне исполнилось пять лет, – прервал его профессор Вульф. – Когда же мне исполнилось десять, меня отдали в библиотечный приют, где я и учился. Я никогда сюда не возвращался. Так что я мало что знаю о местных изобретениях, Томас.
– Большие периоды между встречами с матерью, – заметил капитан Санти. Он внимательно наблюдал за Вульфом, позабыв о бокале с вином в своих руках.
– Недостаточно много. Я виделся с ней в тот день, когда меня отпустили из тюрьмы под базиликой, – ответил Вульф. – Она телепортировала меня домой. К тебе. И ушла до того, как ты меня нашел.
За столом воцарилась тишина. Санти раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, однако потом снова
