Третий Георг - Виктория Холт

Чатем поднялся и вновь выразил протест против расчленения этой древней и самой величественной монархии. Угроза вторжения со стороны Франции рассмешила его. Он стремительно обернулся к герцогу Ричмонду, а затем вдруг качнулся и упал бы, если бы сын не подхватил его.

Дебаты закончились, и Питта перенесли в близлежащий дом на Даунинг-стрит. Не приходилось сомневаться в том, что он очень болен.

Несколькими днями спустя он выразил желание вернуться в свой любимый дом в Хейзе и был перевезен туда.

Через три недели он умер.

Тело Великого простолюдина было выставлено для прощания, а затем похоронено в северном пределе Вестминстерского аббатства. Люди говорили: «Скончался Питт – один из величайших государственных деятелей Англии». Его первенец был в это время за границей, но больше всего скорбел о нем его второй сын, Уильям Питт, названный в честь отца. Ему исполнилось девятнадцать, и он был полон решимости стать таким же великим политиком как и его отец, которого он так оплакивал.

Итак, великая борьба завершилась позорным поражением для короля и его страны.

Георг знал, что эти унизительные воспоминания будут преследовать его всю оставшуюся жизнь, и он оказался прав – так и случилось.

Часто слышали как он бормотал:

– До тех пор, пока я помню о моих американских колониях, я не могу умереть спокойно.

А Шарлотта, между тем, проводила большую часть своего времени, будучи беременной. В июне 1771 года родился Эрнест, в январе 1773 года – Август, в феврале 1774 – Адольф, в апреле 1776 года – Мэри, в ноябре 1777 – София и в феврале 1779 – Октавий. К 1780 году в королевской семье было уже тринадцать детей.

И в начале этого года никто не удивился, когда стало известно, что Шарлотта вновь ждет ребенка.

ПОЖАР НАД ЛОНДОНОМ

Старшие сыновья вызывали большую тревогу у короля, особенно принц Уэльский. В прошлом король искал утешение в своей семье и находил его. Но тогда они были еще детьми. Увы, дети выросли, и в семье, по-видимому, стало традицией, чтобы принц Уэльский находился во враждебных отношениях с королем.

– Ну почему из всех детей именно он оказался таким, а? – спрашивал он королеву.

Но она не могла ответить ему. У бедняжки Шарлотты не было возможности научиться чему-либо. Все девятнадцать лет, которые она провела в Англии, ее держали как узницу, королеву-пчелу в своей ячейке, никогда не позволяли ей вникать в тайны политики, никогда не спрашивали ее мнения. Они сделали из нее королеву-мать, и ничего больше, позволяя ей только производить потомство.

Шарлотта обожала своего старшего сына. В детской он верховодил, вел себя как маленький король и делал это вполне сознательно. С яркой внешностью, голубыми глазами и золотистыми волосами он был просто прекрасен, и даже если немного необуздан, то что еще можно было ожидать от столь прелестного ребенка.

Леди Шарлотта Финч называла его «истинным наказанием». И хуже всего казалось то, что он увлекал за собой своего брата Фредерика, который был младше его всего на год. Но молодой Георг проявлял любознательность и явную склонность к учению, что очень радовало его отца, который сам всегда был не в ладах с книгами. Живя в уединении в Бауэр-лодж в Кью, молодой Георг подавал большие надежды, и поскольку там ему не оставалось ничего иного как учиться, он делал это со старанием. Он хорошо знал классику, говорил на нескольких языках, проявил определенный талант в рисунке и живописи и, казалось, с жадностью воспринимал любые знания. Да, он – горяч, конечно, непослушен. Впутывает своих братьев в неприятности. Все это следует признать.

Но он удивительный ребенок, говорила его мать с нежностью и поражалась, как такое некрасивое существо, каким была она, могло произвести на свет такое чудо.

Король тщательно распланировал жизнь детей в Бауэр-лодж и предусмотрел, чтобы двор не оказывал на них своего пагубного воздействия. Георг находился под таким сильным влиянием своей матери, что сделал быт своих детей почти полным подобием того, каким был быт у него самого, у его братьев и сестер в детстве. Он ни на минуту не сомневался над тем, почему его братья доставляют ему столько хлопот; не вспомнил и о печальном опыте Каролины-Матильды в Дании. Ему самому еще очень повезло, что он удачно выпутался из этой истории с Лайтфут; к тому же он вполне мог бы пойти против воли своих старших и жениться на Саре Леннокс. Он не связывал распущенность своих братьев с тем, что в детстве им пришлось вести изолированный образ жизни. И вот теперь возникла опасность того, что молодой Георг станет таким же, если не больше, своевольным и не поддающимся контролю, как и братья его отца.

Естественно, когда принцу Уэльскому исполнилось восемнадцать лет, удерживать его в Бауэр-лодж стало уже невозможно, поскольку считалось, что в этом возрасте принцы достигают совершеннолетия.

Он захочет завести свой собственный двор и потребует независимого финансового положения, а если и не потребует, то люди сделают это за него.

Окружающие знали, что молодой Георг своенравен и упрям с детства. Это было заметно еще по его поведению в классной комнате. Он важничал перед своими братьями и сестрами, запугивал учителей, коварно напоминая им, что тем следует вести себя осторожнее и не забыть о том, что однажды он станет королем.

Тогда все называли это ребячеством.

В день восемнадцатилетия ему был предоставлен собственный штат слуг и апартаменты в Букингемском дворце.

И вот тогда королевский отпрыск показал, сколько беспокойства он в действительности может причинить. Его тянуло в весьма сомнительные компании, он любил слоняться инкогнито по улицам города с группой таких же беспутных, как и он сам, друзей, заходить в кофейни и таверны, вести разговоры о политике. Если король считал нужным укорить его за это, то он выпутывался из любого трудного положения, прибегая к явной лжи. Но самым, пожалуй, тревожным было то, что он слишком много пил.

Король, сам привыкший к воздержанию и пуританскому образу жизни, был просто возмущен.

– Ты растолстеешь, если будешь слишком много пить и есть, – старался объяснить он своему сыну. – Это недостаток нашей семьи.

Принц сделал вид, что слова короля произвели на него впечатление, а сам исподтишка посмеялся над ним. Но весьма прискорбным было то, что принц не питал никакого уважения к своему отцу. Он еще не осмеливался в открытую заявить об этом, но король понимал, как его сын относится к нему. А что он мог сказать своему сыну, принцу Уэльскому, горевшему желанием поскорее занять его место?

Ко всему прочему, король становился менее популярным. О нем ходили злые пасквили. Появились карикатуры, изображавшие его в самых нелепых ситуациях. Это было особенно унизительным на фоне растущей популярности принца Уэльского. Стоило принцу только появиться на улице, как собиралась приветствующая его толпа.