Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На второй день битвы перевес оказывается на стороне троянцев, и теперь уже Гектор набрасывается на греческое воинство. Этот прорыв удается остановить лишь тогда, когда обиженный Ахилл, находясь в лагере, позволяет своему другу Патроклу ненадолго взять его доспехи и вступить в бой. Репутация Ахилла настолько высока, что этот эпизод вновь позволяет переломить ход событий, и Патрокл яростно бросается в бой с троянцами. В конечном итоге его отыскивает Гектор, не обращая внимания на все остальное, что происходит на поле битвы, и убивает Патрокла с помощью одного из богов. Однако их поединок не вполне обставлен ритуальной составляющей: поскольку герои не оговорили условия боя предварительно, теперь битва бушует уже за тело Патрокла. Гектор довольствуется тем, что забирает доспехи Ахилла, которые отныне будет носить сам, а греки в конце концов отбивают тело Патрокла.
Третий и последний (насколько можно судить по сюжету «Илиады») день битвы начинается в тот момент, когда Ахилл, получив от богов новые доспехи, возвращается в бой и начинает крушить троянцев в пух и прах. Гектор понимает, что уступает Ахиллу в силе, и убегает от него; оба воинства отходят назад, чтобы наблюдать, как Ахилл гонится за Гектором вокруг городских стен. Этот эпизод формально не является схваткой один на один, но Ахилл запрещает своим товарищам стрелять в Гектора, поскольку тем самым он может лишиться славы, полагающейся за убийство троянского героя. Гектор, подбадриваемый одним из богов, поворачивается лицом к Ахиллу и предлагает ему привычные условия соглашения: победитель их поединка получает в качестве трофея доспехи побежденного, чье тело будет выдано для похорон его товарищам. Однако Ахилл, разгневанный потерей своего ближайшего друга, отказывается заключить такой договор – он убивает Гектора и с позором тащит его тело за своей колесницей в лагерь. На этом «экшен» в сюжете «Илиады» завершается, но далее в поэме есть еще один эпизод: старый царь Приам в печали приходит в греческий лагерь и просит выкупить тело своего сына. Ахилл, устыдившись того, что он сотворил, соглашается отдать тело – на этом сюжет «Илиады» завершается: великий герой и сильнейший воин в конце концов научился соблюдать ритуальные приличия.
Подобные сражения, предстающие в виде серии одиночных схваток, характерны для определенных социальных формаций. Например, кельтские воины в эпоху римских завоеваний в Европе охотились за отдельными противниками – учет своих побед они вели, демонстрируя отрубленные головы, которые свисали с их поясов. Эти трофеи и почетные знаки напоминали скальпы или отдельные части тела врагов, которые забирали с собой воины североамериканских племен – у индейцев считалось, что если съесть сердце или какие-то другие органы знаменитого неприятеля, то его сила перейдет к победителю. Общий паттерн в данном случае заключается в том, что воин формирует собственную репутацию, а заодно и обретает уверенность или эмоциональное превосходство в бою, захватив на память ту или иную эмблему и представив ее на всеобщее обозрение. В гомеровской Греции герои регулярно демонстрируют свои трофеи, добытые в поединках, обмениваются ими как подарками и связывают их происхождение – если речь идет о каких-то особенно знаменитых вещах, – со сверхъестественными существами, во всех смыслах относясь к ним как к сакральным предметам. В Европе раннего Средневековья подобная репутационная система воплощена в сюжетах о волшебных мечах, которые мог добыть только самый сильный и самый храбрый герой, и о кладах с сокровищами, охраняемых драконами и чудищами, которых мог убить тоже только герой. В древнем Китае, а в дальнейшем и в те периоды истории этой страны, когда на фоне слабости династической власти там процветали нерегулярные разбойничьи армии, герои изображались профессионалами в единоборствах, которые с легкостью убивают более слабых противников, и добывают себе честь, вступая в схватки с другими известными бойцами. Порой результатом таких поединков становилось то, что соперники объявляли друг друга назваными братьями [Росс 2023; Finley 1973; Brondsted 1965; Shi, Luo 1988].
Для социальной структуры, в рамках которой происходят поединки между ритуально экзальтированными героями, характерно отсутствие организованной иерархии вооруженных сил. Кельтские воины открыто демонстрировали отсутствие дисциплины: например, престижным обычаем среди них было сбрасывать одежду и сражаться голыми, не обращая внимание на природные стихии и демонстрируя презрение к опасностям для собственного организма. Подобный типаж «берсеркеров», используя норвежское наименование данного феномена, был широко распространен в эпохи бронзы и железа от Месопотамии до Скандинавии [Speidel 2002]. Иными словами, поединки, в центре которых находятся эмоционально заряженные личности, доводящие себя до боевого исступления, характерны для обществ с рыхлыми военными коалициями. Такие общества уже переросли пределы племенных сетей, но не имеют прочной государственной организации в виде царской власти, аристократии или войска, состоящего из горожан [Searle 1988]. Механизмом мотивации для эффективных действий в бою в данном случае выступает нагнетание эмоционального исступления, которое можно обнаружить в особых социальных условиях. К ним относится сосредоточенность на индивидуальных репутациях, которая становится возможной благодаря незначительному масштабу военных действий и способам распространения сведений о репутациях по обе стороны конфликта наподобие тех, что существовали у греков гомеровской эпохи.
Еще одним условием выступает отсутствие какой-либо иной социальной организации насилия при доминировании на поле боя, стоящей выше индивидуальных действий. Манера единоборств – как в экстремальном варианте берсеркера, так и в более изящном виде – неэффективна при столкновении с хорошо организованной групповой силой. Римские легионы без особых трудностей наносили поражения кельтам и другим подобным воинствам. Для этого достаточно было лишь сохранять плотный строй, обеспечивавший защиту от любых одиночных нападений, сколь бы яростными они ни были, и сформировать численное превосходство, позволяющее разделаться с разрозненными силами противника. У римлян нарушать строй в сражении было строго запрещено: они делали упор не на демонстрацию индивидуальной храбрости и доблести, а на поддержание групповой дисциплины[6]. Если смотреть на вещи реалистично, то успех отдельно взятого «героя», должно быть, в значительной степени зависел от устрашения противника при помощи огромной эмоциональной силы и репутации. Именно это мы видим и у Гомера: Гектор известен как храбрейший и лучший из троянских бойцов, и все же он уступает перед репутацией Ахилла[7], – и в
