Кандидат - Роман Корнеев

И тут же почувствовав, что не туда повела тему, Юля поспешила её сменить.

— Почему ты всё время валяешься в номере? Вон даже Джон нашёл себе развлечение по вкусу — выставки хищных цветов посещает.

— Знаю я, чего он нашёл. Он бы безо всякой цели отсюда свалил, лишь бы нас не видеть.

— Всё так сложно?

Рэд наконец открыл глаза, эту хитрую физиономию нужно было видеть.

— Не хлопай ресницами, ты всё прекрасно понимаешь.

— А вот не понимаю, пусть он мне и объяснит, почему мне нельзя понежиться в кровати с любимым командиром.

Рэд кисло усмехнулся. «Любимым». Сложные взаимоотношения внутри манипула всё чаще благополучно обходили его стороной, хотя, иногда казалось, Юля не оставила попыток расшевелить «любимого командира» до сих пор.

— Отставить разговорчики. Между прочим, ты зря так про Джона. Капрал Алохаи ещё не был замечен в пристрастии к чему бы то ни было чрезмерно возвышенному, присутствующие не в счёт. Повод оставить нас одних — слишком нетривиальный. Знаешь, зачем он по цветам повадился?

— Изолия — признанный центр художественного растениеводства, ой!..

Рэд улучил момент и ловким движением спихнул Юлю на пол, только мелькнули голые ноги.

— Не угадала. На Неоне лепестки цветов — центральный объект кулинарии. Тем более, как ты говоришь, хищных. У него гастрономический интерес, вот увидишь, пошлёт родне очередной контейнер с лакомством.

Растрёпанная Юля тут же по-кошачьи забралась обратно, где-то по дороге забыв снова обернуться в простыню. Теперь в её глазах вместо обычной хитрой ленцы сверкал смешливый гнев и жадность.

— Значит, Джон утоляет свои аппетиты, а мы тут ему кости моем. Может, стоит тоже утолить чей-нибудь голод?

— Я уже ел, — поспешно заявил Рэд. Иногда ему начиналось казаться, что эти их время от времени случающиеся «внеслужебные отношения» больше нужны ей, чем ему. Вот и сейчас, в этой забравшейся на него голой тигрице с каштановой гривой и почти жёлтыми глазами было больше от сильного, молодого, дикого животного, чем от оперативного сотрудника СПК. Не хватает бьющего по бёдрам хвоста для полноты картины. — И вообще, что за манера уходить от темы разговора.

— Куда это я уходила? И когда? Вся тут, как есть, — Юля показательно потянулась, по ней так же показательно прошелестела тень от уличной листвы. Но Рэд недаром был негласным лидером их манипула. Его подобными трюками было не пронять.

— Я спросил, когда ты собираешься представить нас своим родителям.

— Ах, это… — под его нарочито серьёзным взглядом Юля послушно сползла обратно к нему под бок, при этом чувствительно стукнув Рэда кулаком по рёбрам. — Родители люди сложные. Я вообще не понимаю, как они друг с другом уживаются, иногда смотришь, они будто разорвать друг друга готовы, а нет, минута прошла, сидят уже в обнимку. Творцы, чтоб их. Рано им ещё.

— Что рано? Нас видеть?

— Ну, видеть они вас, положим, уже видели, — туманно протянула Юля, — а вот общаться с вами — точно рано. Они ко мне-то — такой — ещё нескоро привыкнут. В семье не без урода.

— Ты нас стесняешься? Или самой себя?

— Нет, просто не хочу всё портить. Есть у меня надежда, что однажды у них в мозгах что-нибудь очередной раз щёлкнет, и они бросятся ко мне в объятия. Ну, и к вам обоим тоже. Они могут. Увидишь.

— Вот так и ждёшь момента?

— Да.

— И он ещё не настал.

— Нет.

— Потому ты нас сюда и таскаешь.

Юля погрозила ему пальцем и ещё раз для верности стукнула. На этот раз больнее.

— Не дури, Первый. Я люблю этот мир, его воздух, и я не знаю, смогу ли найти что-то вместо Изолии. Лучше её. Хотя и не чувствую, что мне здесь место. Есть тут такой, дядя Вано, он тоже, как я, чужак, но сумел отыскать себе персональный фронт борьбы с энтропией и здесь. И потому остался. Вот вас я точно познакомлю, вы друг другу понравитесь, обещаю. Ему за полторы сотни лет, а мысль у него — моложе нас всех.

— Познакомь-познакомь.

— Одно жалко…

— Что?

— С местными вертихвостками я тебя точно знакомить не буду.

Рэд давно уже научился не реагировать на такие вот заявления. Его взаимоотношения с женским полом были его личной проблемой, и остальных это не касалось. Даже его товарищей. Даже Юли. Особенно её. А потому манипулировать им при помощи таких нечестных приёмов должно быть не повадно.

— Конкуренции опасаешься?

— Вот ещё. Просто ты для них слишком… потусторонний.

Новый шлепок ладони по мягкому месту стал достойным ответом.

— Прекрати драться, капрал. Здешние барышни дадут кому угодно фору в рассуждениях о высоких чувствах и нематериальных субстанциях. Но для них главное — чтобы ты был с ними здесь и сейчас, стоит тебе на миг утратить внимание или просто прикрыть отвисшую по причине удивления челюсть, как ты уже нанёс им кровную обиду. Вот ты не проявляешь ко мне никакого интереса, я же не обижаюсь!

— Обижаешься постоянно. Просто привыкла. Вспомни, как мы познакомились. Ты на меня разве что с кулаками не бросалась. Десантник-убийца. Бритая наголо, злая как сто чертей. Валькирия. Джон нас не успевал растаскивать.

Юля, наморщив лоб, пыталась вспомнить. А, ну да, вспомнила.

— Ты был невыносим. Каменный истукан. Замкнулся в себе, не расшевелишь.

— Изолия из тебя ещё не выветрилась, вот что. Ты привыкла к людям, открытым нараспашку. Как твой Джон.

— Вот не надо. Он больше твой, чем мой. Вы с ним знакомы ещё с Аракора.

— Неважно.

— Опять занудствуешь? Ну хорошо, я такая-сякая, остальные вокруг тоже какие-то все не такие, но неужели за все эти годы тебе никто не нравился хоть на минуту? — и добавила, по-женски нелогично: — Вот я, почему я тебе не нравлюсь?

Рэд честно смотрел на неё, не отводя взгляда.

— Нравишься. Вот прямо сейчас. Даже приставая ко мне с расспросами. Ты красивая, умная, быстрая, сильная. Во время боевых выходов тебе цены нет. Но ты в какой-то момент успокоишься и остановишь свой выбор на Джоне. Между вами нет места мне. Да я его и не ищу.

— Ой, дура-ак… — протянула Юля.

— Угу.

— Тогда что мы делаем вдвоём в этой постели?

— Откуда я знаю, — Рэд впервые за весь разговор улыбнулся, как это у него иногда получалось — открыто, широко, так что сверкнули искорками уголки глаз.

— Хам и грубиян. Ну как тебя можно не любить?

— Да запросто. Года четыре назад, помню, от меня люди разве что не