Освобожденная страсть - Ларисса Йон

– Нашу расу... создали падшие ангелы. Их кровь течёт в наших венах. Кровь падшего ангела – активирует превращение.

– Так значит, если Серена выпьет моей крови до того, как кровь Ривера выйдет из моего организма...

– Да. Вперёд.

– Я не знаю, как это сделать. Не знаю деталей. – От признания ему стало стыдно. Он провел слишком много лет погрязшим в ненависти, чтобы узнать что–нибудь о вампирах, кроме того, как охотиться и убивать их.

– Это голый инстинкт, Фантом, – произнес Комир. – Пей из нее до точки невозврата, но не до полной остановки сердца. И затем дай ей свою кровь. Столько, сколько она сможет выпить. Чем больше, тем лучше.

– А что потом?

– Ты придёшь ко мне. Чтобы сдержать обещание.

Даже, несмотря на то, что Фантом сам обратит Серену, Совет, по–прежнему, будет пытать его. Ублюдки.

– Спасибо.

Комир склонил голову.

– Тем, что ты сделал на Храмовой горе, ты заслужил благодарность Совета.

– У вас весьма необычный способ выражать свою благодарность, – пробормотал он, не собираясь больше здесь торчать. Он метнулся в комнату Серены, где опустился на колени рядом с ее кроватью. Не теряя больше ни минуты, он как можно бережней погрузил свои клыки в ее тонкое запястье.

Кровь Серены ударила его по языку. Её богатый, ароматный букет заставлял его одновременно, и наслаждаться, и страдать… Запах смерти перебивал сладкий запах крови, которая заполнила его горло, словно теплый, жидкий шелк. Он, как сумасшедший, желал пить из Серены в порыве иступленной страсти, а не высасывать из нее всю кровь, в надежде, что это спасет ей жизнь.

Поток становился слабым и медленным, даже, несмотря на то, что сердце отчаянно пыталось компенсировать потерю крови. Он мог чувствовать биение ее пульса напротив своих зубов, когда она подошла к той грани, что была так соблазнительна для всех вампиров. И вот здесь у них был выбор: остановиться и позволить своей добыче выжить или взять еще несколько глотков и оказаться на вершине блаженства, в то время как твоя жертва умирает.

Фантому нужна была ее смерть.

Он сделал еще два сильных глотка. Ее пульс был слабым и нитевидным, он уже едва прослушивался. Фантом вскочил на ноги и клыками вскрыл вену на своем запястье. Затем поднес его к ее губам. Кровь хлынула по ее подбородку.

– Риз!? Почему она не пьет!? – крикнул Фантом.

– Она без сознания. – Призрак выругался. – Мы должны заставить ее пить. – Он положил одну ладонь ей на лоб, а другую на подбородок, чтобы приоткрыть рот, как при процедуре искусственного дыхания. – Возможно, нам потребуется вставить ей питательную трубку.

Фантом воспользовавшись своим даром проник в ее сознание. Оно представляло собой кружащийся свет, никакой материи, никакого восприятия, ничего кроме всеобъемлющей, сокрушительной печали.

– О, нет, нет, моя дорогая лирша, – прошептал он. – Вернись. Вернись в свой сон. Я здесь. Я жду тебя. – Он вошел во вращающийся свет, заставляя материю образоваться вокруг него. Он поместил себя перед Великой пирамидой, в окружении золотого песка.

И вдруг Серена появилась. Она стояла перед ним в прозрачной, развивающейся белой одежде.

– Где ты был? Мне было так одиноко…

– Я с тобой, детка. Я всегда буду рядом. – Он схватил ее за плечи и притянул к себе. – Я собираюсь тебя отпустить, но только ненадолго.

– Но...

– Ты доверяешь мне?

Полными слез глазами, она глянула на него.

– Да.

Он схватил Серену и погрузил свои клыки в ее горло. Она ахнула, но затем вздохнула и расслабилась в его объятьях. Она была так хороша на вкус, без какого–либо привкуса смерти. Один только чистый, сладкий нектар, который мог течь только в ее венах. Он хотел заняться с ней любовью в этом сне, но даже сейчас он чувствовал, как она угасала в его руках.

С не охотой, Фантом втянул свои клыки назад. Подняв руку, он сделал порез у себя на горле, вооружившись воображаемым ножом.

– Джош!

– Шшш. Всё хорошо. Пей. Пей сейчас, глотай. Поторопись, Серена!

Она присосалась, словно кормилась на протяжении веков. Серена была охотницей, с инстинктом убийцы, искала ли она древние реликвии или пила кровь. Пугающе, страстно…

Как будто издалека ему послышался голос Призрака.

– Вот так, Серена. Глотай.

Это сработало. Она пила во сне и пила в реальной жизни, а затем... она исчезла из сна. И он остался стоять на песке, в одиночестве.

Фантом вернул себя в реальность, где Серена лежала и слабо глотала его кровь, попадающую ей на язык.

Монитор, показывающий сердцебиение тихо сигналил. Тонометр зашипел, будто выпуская воздух из манжета, обернутого вокруг предплечья Серены. В капельнице беспрерывно капал физраствор.

Фантом ощущал холод и пустоту внутри себя.

К черту все это. Это не какая–то там операция. Женщина, которую он любит, возьмет от него, так, как это должно быть, лежа в его объятьях.

Одним плавным движением он скользнул на узкую кровать и вытянулся рядом с ней. В то время как Серена глотала его кровь, он уткнулся носом ей в шею и стал нашептывать успокаивающие, нежные слова, удивляясь, что вообще знал такие. Серена была холодна, все еще так холодна.

Он не понимал, сколько времени прошло, когда Призрак отнял его руку ото рта Серены и послал Фантому исцеляющие волны, чтобы запечатать ранку.

– Она больше не пьет, – произнес Риз. – Если это сработало, она проснется к завтрашним сумеркам.

– Это сработало, – воскликнул Фантом. – Должно сработать.

Он провел еще несколько минут с Сереной, пока Призрак осторожно не потряс его за плечо.

– Пора, брат.

– Нет.

– Фантом, Тень вот–вот рухнет.

Фантом глянул на своего брата, который трясся так, что его зубы стучали. Его татуировка перестала светиться и сейчас просто мерцала.

– Ты должен отпустить её.

Рыдание вырвалось из горла Фантома. В момент, когда Тень отпустит Серену, она умрёт. И если изменение не пройдёт...

"Я потеряю её навсегда".

Призрак слегка сжал плечо Фантома. О, Боже... Фантом закрыл глаза и кивнул. В тот же момент дар Тени перестал действовать, а грудная клетка Серены перестала вздыматься. Ее сердце сделало удар. Другой. И затем все стихло.

В комнате раздался отчаянный крик Фантома.

Глава 32

Чернота кружилась в бесконечной пустоте. Ничего не существовало, кроме холодного ветра и непрерывно терзающего одиночества.

И голод. Голод..., такой, какого Серена никогда не испытывала.