Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дима
С утра мучает дикая головная боль. Мигрень так разрывает мозг, что банально хочется лечь и сдохнуть. Это же сколько я выпил?
Попытался припомнить все события минувшей ночи и потопал на кухню за аспиринчиком. Яркий свет резал глаза, в горле откровенно пересохло. Закинулся таблетками, запив всё это дело целым кувшином воды.
Где-то рядом задребезжал телефон. Кое-как отыскал его среди хлама на барной стойке. Хорошо посидели, но почему сейчас так плохо?
«Отец»
Как-то ты невовремя, батя. Скинул звонок, но на этом мой старик не успокоился. Принялся наяривать снова и снова, и снова.
Чтоб тебя!
— Алло!
— Ну привет, — раздался из динамика неодобрительный голос родителя. — Не хочешь объяснить своему отцу, по какой фантастической причине ты прогулял аж три дня университета?
Три дня?
Ох! Точно знатная была пьянка.
— Так и будешь молчать, Дима? — теряет терпение отец. — Исключить бы тебя к чёртовой бабушке!
— Па!
— Что, па?! Достали уже твои фокусы, взрослый мужик уже! Когда за голову возьмёшься? Дождёшься, что такими темпами Маша твоя уйдёт к адекватному парню.
Так уже ушла, проморгал всё. У него там адекватность из всех щелей радугой прёт.
— Пап, да подтяну я хвосты, не переживай.
— Значит, так. Если завтра в универ не явишься, то всё. Последнее тебе моё китайское предупреждение.
— Пап…
Гудки, очаровательно.
Ладненько, вот и поговорили. Кинул телефон на столешницу и оглядел квартиру беглым взглядом.
Коробки из-под пиццы, суши и китайской еды, бесконечные пустые бутылки и переполненные пепельницы.
— Ау, народ!
Подождал пару минут, но никто так и не отозвался. Даже как-то полегчало, знаете. А то вполне мог бы отрываться с какой-нибудь девицей, которую бы пришлось выпроваживать, вытерпев океан слёз и истерик.
Весело насвистывая, направился в душ. И только было хотел встать под тёплые струи воды, как на кухне послышался адский грохот. Чёрт побери! Ну только этого для полного счастья не хватало.
Обернул полотенце вокруг бёдер и вернулся назад. От шока чуть вставную челюсть не выронил. Я ожидал застать здесь кого угодно, но только не своего обожаемого братца. Того самого адекватного парня.
Мрак полнейший короче.
— Что ты здесь делаешь?
— А как же «Доброе утро, Ян», м-м-м? — ржёт этот придурок.
Всем своим видом на взбучку напрашивается.
— Пошёл в задницу!
Мне и без того морду ему начистить охота.
— Вообще-то я вчера приехал, чтобы преподать тебе пару уроков вежливости.
— За Машу?
— За Машу.
— Ничего не помню.
— Ещё бы, — усмехнулся Ян. — Если бы я столько выпил, то уже бы сдох.
Логично.
— Лучше бы с девкой какой проснулся. Ты там исчезнуть не планируешь случайно?
— Готовлю омлет, так что не надейся.
— Подавись, — пожелал на прощание и всё-таки потопал в душ.
Нарушитель спокойствия и безмятежности этот Ян. Самое главное день почти удался, вот надо было ему всё испортить? Он как чёрный кот из народной приметы – появился на горизонте, значит быть беде.
Долго отмокал в душе, остервенело натирая мочалкой тело. Вышел свеженьким, как огурчик. Едой пахло слишком вкусно, так что мне пришлось засунуть гордость куда подальше и снизойти до завтрака с братом. С другой стороны, мы в последний раз вместе ели… да никогда! Может быть, в школьные времена что-то такое было, но хрен вспомнишь. В принципе, нормальный замес. Подрались, напились в хлам, теперь вот омлет уплетаем за обе щеки.
— Вижу ты оценил мою стряпню, — хохотнул Ян.
— Маша вкуснее готовит, — неосознанно выпалил, а потом самому себе стало страшно.
Это же как глубоко эта невыносимая девчонка в меня забралась?
— Ах, ну это мил человек, вам больше не светит.
— Почему?
— Сам догонишь или подсказать? — издевательски усмехнулся брат.
— Сам.
Ну да, после последней моей выходки она ни то что кормить меня не станет, а с лестницы спустит голыми руками.
— Ты хоть извинился? — наседает на меня Ян.
Ага. Но какая разница?
Ломился в дверь, звонил, писал, но никакой отдачи. Только концентрированный холод в ответ. На второй раз открыла Ирина Алексеевна и интеллигентно послала меня на три весёлые буковки. Маша же добавила вашего покорного слугу в «чёрный список» везде, где только смогла это сделать.
— Представь себе, Янчик.
— Ага, — он откинулся на спинку стула, смерив меня недовольным взглядом. — Она, между прочим, плакала.
Плакала?
Сжимаю вилку в руках, глупо таращась на брата.
— Представь себе, Димон. Девочки, если их обидеть – иногда плачут. Даже такие сильные, как Маша. И я это говорю не для того, чтобы ты сделал какие-то выводы и помчался к ней, нет. Если что, это только между нами. Тет-а-тет. Я говорю тебе это для того, чтобы ты почувствовал себя дерьмом.
Вывалил всё на меня и сделал ручкой, а я как сидел с вилкой в руках, так и застыл каменным изваянием.
Плакала. Из-за меня. Маша.
И вроде мне должно быть всё равно, правда? Ну сколько девчонок показательно рыдали, надеясь хоть как-то меня остановить, впечатлить или привязать к себе. Хоть ненадолго. А неприятно стало только сейчас. От слёз девушки, которых я даже не видел.
Решительно привёл себя в порядок, собрался и поехал к ней, чтобы нормально извиниться. Телефоны и социальные сети – это всё детский сад. Надо увидеть Машу, сказать ей всё прямо в лицо, а дальше уже отталкиваться от ситуации. Нет ничего, чтобы я не смог исправить.
По дороге купил роскошный букет цветов. Старался, выбирал самый лучший и красивый. Чтобы там и ромашки, и пионы, и альстромерии эти или как их там правильно называют.
Дверь открывает сама Савельева. В милом розовом кигуруми и с нелепой кичкой на голове.
Скучал. Адски. Её красные уставшие глаза выносят меня в открытый космос с пол пинка.