Галерные рабы - Юрий Пульвер

Изо рта Хун Хсиучуана полился поток ругательств. Такое Хуа слышал лишь на рынке. Чуть облегчив душу, юйши прошипел:

— Я потерял лицо — ты лишишься головы.

— Жив или мертв — нет третьего пути. Я встретил уже достаточно весен и зим, мое имя созрело для поминальной таблички.

— Умереть для тебя слишком легко! Ударить человека — значит причинить ему боль. Лишить человека жизни — значит избавить его от боли. Я сделаю твои муки бесконечными. Ты будешь завидовать тем, кто испил из Желтого источника, как завидовала им Ци, чью участь ты разделишь.

То затошнило от ужаса. Ци была фавориткой императора Гао-цзу в последние годы его жизни. По приказу официальной супруги Ци отрубили кисти рук и ступни ног, выкололи глаза, сожгли уши, заставили выпить яд, лишивший ее речи, и поселили в отхожем месте, дав ей кличку свиньи… Неужели дедушке уготована страшная судьба несчастной красавицы, чья агония длилась необычайно долго?!

Старик презрительно вскинул голову:

— Ты волен сделать что угодно с моим телом, душа же не в твоей власти. С этого мига я не приму ни капли пищи, так что мне недолго придется быть живым трупом. Знай, жестокосердный: я буду отмщен. Все оставшиеся тебе дни дрожи и помни: единственное, что ты никогда не встретишь случайно, — это смерть. Не надейся умереть с закрытыми глазами.[182] И никогда впредь не говори: время проходит. Это проходишь ты!

— И кто же станет мстить за тебя? Ло Гуан? Он отстранен от должности тайцзянем за несвоевременное раскрытие убийства ханьлиня. Теперь, возможно, его восстановят. Ну ничего, я позабочусь, чтобы этот смутьян больше никогда не держал в руке деревянный брусок.[183] Друзья свергнутого им тайцзяня мне помогут. Кто еще остался? Твой внук? Он должен быть где-то в доме. Найди его, Хунг Мун, — приказал юйши человеку, который нес фонарь.

— Мальчишки нигде нет, господни, — доложил управляющий.

— Эта глупая девка, как ее там…

— Кай Сан, мой повелитель…

— …говорила о какой-то дырке для подглядывания. Во дворцах и богатых домах такие места обычно закрыты дополнительными раздвижными панелями. Между ложной и настоящими стенами образуются тайники. Поищи в комнатах, прилегающих к чжан-тану.

Через минуту управитель выволок упирающегося, плачущего, кусающегося То в зал для гостей.

— Да он совсем маленький… Впрочем, яйцо безвредно, но из него может вылупиться змея. Свернуть ему шею? Жалко, мальчонка-то хорошенький, — облизнул губы юйши. — И наверняка нетронутый. Я возьму его к себе на ложе сегодня же и, возможно, оставлю в гареме. Если он мне не понравится, его оскопят и продадут в евнухи.

Голова дедушки поникла.

— Свяжите старого пса, заткните рот кляпом, чтобы не сопротивлялся и не звал на помощь. Немедленно отвезите его в мой дом в Бэйцзине — пусть соседи думают, что он уже переселился. Там выколите глаза, проткните иглой барабанные перепонки, отрежьте язык и детородный член, отрубите кисти рук и ноги по щиколотку. Пусть лекарь вылечит старикашку, а потом бросьте его в свинарник. Хунг Мун! Сопровождать его пошли трех стражников, остальные пусть несут охрану во дворе.

Когда дедушке начали вязать руки за спину. То дико закричал и забился в истерике. Хунг Мун обрушил на его голову тяжелый удар. Тьма залила мозг.

Очнувшись, То обнаружил, что лежит совершенно голый лицом вниз на родительской кровати. Руки и раздвинутые ноги привязаны ремешком к спинкам, под тазом пристроена большая подушка. Он слышал, как Хун Хсиучуан раздраженно выговаривал управляющему:

— Ты большой дурак, Мун, и слишком распускаешь руки. Надо же соразмерять удары! Ты мог бы убить сопляка, и я не получил бы удовольствия. Ага, он пришел в себя. Дай ему воды. Пожалуй, я приступлю к делу сразу, а то уже глубокая ночь, не высплюсь…

Страшная тяжесть навалилась на Хуа, резкая боль пронзила внутренности, ремни впились в запястья и щиколотки. Он захлебнулся собственным криком — и вновь потерял сознание. Когда очнулся, его стошнило прямо на постель — и он получил новый удар.

— Никакого удовольствия от этой семейки, что от мамаши, что от сына, — брезгливо ворчал юйши. — Не даются добром. Впрочем, в преодолении сопротивления есть своя прелесть. Но они теряют сознание, а попробуйте получить наслаждение от бесчувственного куска мяса! Этот еще и блюет… Ты, безмозглый Мун, виноват, слишком сильно его стукнул! Забери мальчишку, одень и ночуй с ним в его комнате. Будет буянить — свяжи. Но только больше пальцем не трогай! Все-таки он красивый. Может, я оставлю его в гареме, если смогу приручить.

Хунг Мун отнес То в его комнату, бросил на постель и вытащил шнурок, намереваясь наложить путы на руки и ноги.

— Добрый господин, не связывайте меня, молю вас! — захныкал То. — Тошно мне, болит живот и не держится моча, кишки вываливаются, мне нужно будет часто пользоваться горшком. Я испачкаю комнату, и вы не сможете спать из-за вони. Чего вы опасаетесь? Я же не смогу убежать отсюда, во дворе стража. Пощадите! А я в благодарность покажу вам в кладовке самые вкусные вина. Вы их попьете здесь один, пока ваш господин спит…

— Ты, пожалуй, прав. Да и зачем тебе бежать? Юйши гневен, но отходчив. Мальчиков он любит не меньше, чем «золотых шпилек». Если сумеешь его ублажить, он простит тебя, а может, даже и твоего деда. Пойдем в кладовку…

Насосавшись, как пиявка крови, красного вина, Хунг Мун повеселел и подобрел. То воспользовался благоприятным моментом.

— Уважаемый, вы спите на моей кровати, а мне разрешите принести из чжан-тана ковер, я прилягу на нем.

— Принеси, — милостиво согласился управляющий, наливая себе из чайника очередную чашку хмельного. — Захвати также угольков из печи и подсыпь на поднос под чайником, чтобы вино еще подогрелось. Да не пытайся ускользнуть, у двери поставлен караул. Меня накажут, что за тобой не уследил, но тебе тогда не сносить головы!

— Не извольте беспокоиться, ваша милость!

То принес угольков, затем сходил за ковром. В один из его углов он тайком воткнул иглу, вытащенную из укромного места в дверном проеме. После этого мальчик лег и притворился спящим. Скоро Хунг Мун затих.

Хуа встал и для проверки подошел к кровати, нарочно не заглушая шаги. Взял горшок, уронил крышку. Управляющий храпел, как сказочный удалец, проспавший сто лет. Стояла уже середина ночи.

Мальчик сел рядом с чайником и стал думать, глядя на тлеющие угли.

Дедушку уже не спасти. Отомстить Хун Хсиучуану сейчас не удастся — до него не доберешься, у дверей спальни торчит телохранитель. Оставаться здесь нельзя, милости юйши известны — натешится, а потом охолостит, как жеребенка, и продаст в евнухи. Как убежать из дома? Нужно сначала выйти из комнаты — это легко. Хунг Мун дрыхнет сном праведника. В чжан-тане никого нет, но в прихожей стражник. Даже если удастся обмануть его и выскочить во внутренний дворик — по пути к воротам еще несколько головорезов. А пусть и удастся вырваться из ловушки, куда бежать? Ладно, об этом надо думать потом. Сейчас одно лишь ясно: Хунг Муна надо уничтожить! Отомстить, если не господину, то хоть слуге!