Путь ведьмы (СИ) - Шкарупа Тома

Хватать Кару и бежать сначала показалось хорошим вариантом. Потом пришлось себя с огромным трудом успокоить. Я понадеялась, что неудавшиеся дипломаты впечатлились и поверили, что я сильный маг-воин. Сдаться они вряд ли решатся, но на изменение плана понадобится время. Мне же передышка пригодится, чтобы придумать, что с этими идиотами делать.

Ночью я не спала. Вспоминала все атакующие заклинания, которые только знала, и слушала, как Кара что-то бормотала во сне. На ней посверкивал защитный полог и еще десяток-другой оберегающих заклинаний.

Следующие два дня прошли на удивление хорошо. Больше никто подозрительный не появлялся, но в то, что от нас отстали, я не верила ни на секунду. Поэтому я больше не спала. И тратила свой резерв энергии на защитные заклинания, которые обволакивали Кару невидимым людям толстенным коконом.

В этот день мы собирались наконец-то добраться до цели. Оставалось несколько часов езды и последнее время я потратила нервно осматривая местность вокруг и дергаясь на каждый шорох. И жалуясь на жизнь у себя в голове.

Не так я себе представляла первые практики. Заканчивая базовую школу, где магов учили худо-бедно контролировать свои силы, а потом уже основам базовых заклинаний, я мечтала попасть в Высшую школу. Выступать на поле боя, как страшный воин. Конечно, реальность никогда не сходилась с ожиданиями — это я выучила еще очень давно. Но сначала побыть девочкой на побегушках у короля, а потом нянчиться с королевским потомком, которого все пытаются перехватить?!

К достоинству Кары, она оказалась идеальным ребенком. По пути никогда не жаловалась, молча исполняла все команды (и слава богам, потому что от этого зависела ее и моя жизнь). И казалось, она знала обо всем, что росло, жило или происходило в королевстве.

— А вот этот гриб — долгоножка слепячая, — сказала она сегодня утром, невероятным образом с коня углядев коричневую шапочку в траве. — В прошлом веке, в голод, селяне научились готовить его так, чтобы не отравиться.

Позже я успела услышать историю поселка Бурцакл, мимо которого мы проехали. И в подробностях услышать о том, как там нашли вид цветных жуков, из крыльев которых делили украшения на платья. И все эти истории меня даже не раздражали. Кара говорила спокойно, завораживающе. Иногда мне казалось, что она могла начать выдавать несвязанные слова, и ее все равно бы слушали с удовольствием. Но всё рано или поздно заканчивается, ровно как и приятная часть нашего пути.

Засада ждала нас на подъезде к цели. Оставалось доскакать крохи дороги, и вот-вот на горизонте показалось бы величественное здание, ставшая за год почти родной Высшая Школа. Поджидающие выбросились со всех сторон. Вынырнули из кустов, спрыгнули с деревьев, несколько материализовались из воздуха прямо посреди дороги. Это говорило об определенном мастерстве.

Непонятно, разбойники это обычные или поджидали именно нас с королевским потомком. Все произошло за мгновения, думать — и действовать — приходилось быстро.

— Я отвлекаю, ты — вперед по дороге, до конца, — шепнула я Каре и подтолкнула ее в спину. Вдаваться в подробные описания было чревато.

Не то девчонка таки неплохо соображала, не то мой тон сыграл свою роль, но она сорвалась в галопе и понеслась вперед. Я щелкнула пальцами, и вокруг клубками завился едкий туман, а отзвуки копыт перестали доноситься. Обычная вонючая обманка и поглощение звука — не требовали ни специальных жестов, ни ингредиентов. Дешевый трюк, но какой полезный.

Один их тех мужчин, что оказался посреди дороги, тоже прищелкнул пальцами и мои фокусы испарились. Надо же, вот незадача. Пришлось напрячься сильнее, бросить пару пассов и немного поворковать с природой. У нас с ней все же сложились неплохие отношения. Ветер поднялся за считанные секунды. Обламывал ветви, поднимал землю и песок. Главное — тянуть время. Кара должна успеть добраться в безопасное место, всё остальное — второстепенно.

Еще пару дешевых трюков. Я насылала, маг снимал. Причем, довольно быстро и безболезненно. Повозиться ему пришлось только с ветром и ураганом, и то недолго. Подозрительно, откуда такой сильный маг мог вылезти и перечить высшим приказам коалиции.

Он недобро мне усмехнулся, а там уже и задуматься не получилось. Какой-то тяжелый полог опустился сверху. Легкий физически — плетеная сетка из тонкой нити, до ужаса громоздкий энергетически. Он закрывал всю природную и собственную силу. Как дух выбили, да только это состояние затянулось, не собираясь никуда уходить. Потом следовал гулкий удар и воцарилась кромешная темнота.

***

Темнота никуда не делась, а вот ощущения вернулись. Холодный каменный пол, легкая сеть, которая давила сильнее металлической цепи и зияющая внутри пустота. Как кусок изнутри вырвали. И ужасное, пронзающие все кусочки тела, отчаянье.

Забери у мага его Силу — оставишь его без души, поговаривали люди. Как-то так оно и было. Маги, из которых вытягивали силы, переставали чувствовать. Из их мира уходили краски.

Забрать Силу не так-то просто. Изящные ритуалы, длившееся днями, куда отправляли после трибунала и только катастрофически провинившихся — первый вариант, единственный законный. Малахитова сетка, один из запрещенных способов, вытягивал энергию по капле, позволяя потом ее собрать и использовать в своих целях. Маг, пойманный в сеть, не мог пользоваться своими способностями.

Сейчас голод взял вверх. Чем меньше энергии оставалось, тем отчаяние тело требовало еды, чтобы восполнить резерв. Вскоре должно стать еще хуже, и так пока Силы не останется вообще. Говорят, это самая мучительная смерть для мага. Откуда только у них сетка? Ей не пользовались уже столетия…

Послышался приглушенный разговор, выбивший из головы мои размышления.

— И что с ней щас делать? — пробубнел грубый голос.

— Проверить, работает ли все. Потом можете ее раздеребанить, как хотите, — отрешенно пробормотал второй голос поприятнее. Мое почтение он не сыскал.

Обладатель грубого голоса подошел. Начал что-то делать — разглядеть не получалось, но доносились шорохи одежды. Нити вокруг затянулись, дыхание выбило, а силы стали убывать быстрее. Да, он точно проверил, работает ли все.

В голове отчетливо звучали чужие шаги. Ничего полезного в ней, к сожалению, не звучало. Нас никогда не учили выбираться из-под влияния таких шуток. Не то потому, что считалось их больше не осталось, не то потому, что это и вовсе невозможно.

Сначала я пыталась держаться. Как делала в детстве, когда кто-то умирал. Как делала, когда не знала, куда податься, чтоб не в лапы лесных разбойников. А потом холод камня просочился под кожу, проник в кости. Силы уплывали. Я блевала, тряслась крупной дрожью и иногда отключалась. Приходить в себя тогда было худшим наказанием. Мне было страшно.

И тогда, впервые за жизнь, разрешила себе чувствовать этот страх. Не потому что хотела. Потому что не могла с ним ничего сделать. Беспомощность — это отвратительно. Знать, что даже умереть тебе спокойно не дадут — еще хуже.

Я подтянулась руками и приподнялась. Хотела зажечь огонек, но почувствовала только пустоту — худшее ощущение за жизнь. Смерть мамы не чувствовалась так. Смерть всей семьи не чувствовалась так. Я ненавидела себя за это и ничего не могла сделать.

Время тянулось. Хотя знать я не могла — прошла минута или день? План в голову не приходил. В голову не приходило ничего, кроме желания плакать. Подтянуть к себе ноги, обнять их, свернувшись калачиком, и плакать. Нужно ли говорить, что сил даже на это у меня не осталось? В один момент в комнату зашел кто-то. Слышались шаги, человек нес в руке свечу. Мужской силуэт подошел. Поставил свечу на пол. Схватил меня за бедра, впиваясь пальцами со всей силы, как в кусок мяса, перевернул на спину.

Лет за тридцать, с одутловатым лицом, он вцепился грубыми пальцами мне в подбородок и оценивающе рассматривал. Во взгляде проскочили и похоть и отвращение, и, конечно же, чувство власти, куда без этого. Он бросил меня на камень обратно, с грустью пробурчав больше для себя: