Колдовские ворота - Антон Антонов

И стало так.

Конечно, все решили, что Робер захватил замок колдовством, и стали его уважать. Потому что до него ни один заклинатель демонов не мог справиться с воинами Эрка в горах.

Но Робер оказался нехорошим человеком. Он отказался повиноваться королю и стал по ночам воровать девушек из долин. А кончилось тем, что он отдал врагам долину Таодар, которую был поставлен охранять.

И тогда король Гедеон проклял злодея и приказал всем забыть его имя. С тех пор колдуна из замка на горе и зовут Робер о’Нифт.

— А как его звали раньше? — спросил Роман.

— Все забыли его имя, — с нажимом повторила Сандра.

Вот оно как. Оказывается Робер о’Нифт — это не имя. И вдобавок ко всему, настоящее имя человека, известного всей стране, можно сразу и навсегда забыть по приказу короля.

Впрочем, по словам Сандры, имечко у него было такое, что и не выговоришь. Так что все были рады его забыть.

И кстати, говорили даже, будто он терранец. У них часто бывают такие имена.

Но только это вряд ли. Робер о’Нифт — умный, а терранцы все дураки. У них в стране Фадзероаль очень хорошая жизнь, и от этого люди глупеют. А глупость хороша только для гейш.

Поэтому терранские гейши так высоко ценятся.

А глупый мужчина — это плохо, и босоногая спутница сочла нужным сказать Роману назидательно:

— Тебе надо набираться ума. Все остальное у тебя есть.

И она фамильярно провела рукой по буграм мышц, рельефно украшающих голый торс Барабина.

Не было никаких сомнений — он нравился Сандре. И она ему тоже нравилась, однако его уже начало раздражать, что девушка чуть ли не через слово обзывает его дураком.

Поэтому Роман решил набираться ума как можно скорее, поспешив перевести разговор со своей персоны обратно на Робера о’Нифта. Который вовсе не терранец, потому что все терранцы дураки, а Робер умный.

— Скорее всего он дендрик, — сообщила Сандра. — Среди них тоже полно дураков, но иногда попадаются умные.

— А кто такие дендрики? — спросил Роман с опаской, рискуя выставить себя уже полным идиотом.

Но Сандра на этот раз воздержалась от ехидных замечаний и просто объяснила:

— Это люди, которые живут в стране Гиантрей.

Число стран, о которых Роман никогда не слышал, росло с катастрофической быстротой, и он уже начал догадываться, что занесло его через колдовские ворота в такие места, которые гораздо дальше от Москвы, чем Мальта, Ирландия или даже острова Карибского моря.

Осталось выяснить, кто же он все-таки такой — терранец или дендрик. Потому что если терранец, то все так и будут считать его дураком, чьи мозги атрофировались от хорошей жизни в стране Фадзероаль. А если дендрик, то есть хоть какой-то шанс прослыть умным, подобно злому колдуну Роберу о’Нифту из замка на горе.

Но установление этой важной подробности пришлось отложить на неопределенный срок, поскольку на холме, с которого уже видна была деревня Таугас, Романа ждала старуха с косой.

9

За свою многотрудную жизнь Роман Барабин попадал в разные переделки. Он служил срочную в спецназе, в особом диверсионном подразделении, после которого для него были открыты двери любой охранной фирмы.

Спецслужбы тоже не отказались бы от такого специалиста, но Роман после дембеля решил, что сполна отдал Родине все долги, прошлые и будущие, и теперь самое время зарабатывать деньги.

К двадцати восьми годам он занимал такое положение в службе безопасности громадной корпорации, с высоты которого мог посылать на все тридцать три буквы русского алфавита даже ее всевластного начальника.

Но кормили его, как волка, по-прежнему ноги, а также руки и голова, и одному человеку — большому боссу, хозяину корпорации олигарху Десницкому — Роман перечить не мог. Из-за чего и угодил в передрягу, перед которой меркли все прежние неприятности, включая и те, в которых он был на волосок от смерти.

Ибо ныне очутился он в земле незнаемой у подножия серых гор, где золота, как известно, нет, зато имеют место страшные демоны, злые колдуны и черные гоблины с большими ножиками, которые так и норовят порезать в окрошку ни в чем не повинных прохожих. Особенно тех, у кого в сумке через плечо — миллион баксов наличными.

Прорываясь сквозь толпу этих гоблинов в замке, Роман их не считал, но потом прикинул, что только тех, кто рискнул вступить с ним в боевой контакт, было никак не меньше двадцати.

В особом диверсионном подразделении Романа учили воевать в одиночку против роты обычных солдат. Но там речь не шла о рукопашной.

А в контактном бою без огнестрельного оружия даже четыре умелых противника — уже смертельно опасно.

Хорошо что гоблины с большими ножиками были не такие умелые, какими хотели казаться, одеваясь в униформу непобедимых ниндзя.

В них можно было заподозрить крутых профессионалов по тому, как ловко они утянули с застолья счастливую именинницу и растворились в воздухе, будто их и не было. Но после разговора со знойной купальщицей Сандрой в голову Барабина закралось подозрение, что тут не обошлось без колдовства.

А колдовству, как известно, стоит только начаться — и его нипочем не остановишь. В этом классик был прав.

Вот и объяснение, каким образом за два дня веселая и жизнерадостная, если не сказать шальная и буйная Вероника Десницкая превратилась в забитое существо, в глазах которого плещется дикий страх.

Барабин решил, что ее опоили тормозной жидкостью — но почему не предположить, что это было колдовское зелье.

Магия — штука тонкая, и подумав об этом, Барабин вдвойне возрадовался, что выплыл из замка живым и даже практически здоровым.

Его ведь могли не только убить. Могли еще и колдануть — да так, что мало бы не показалось.

Превратить в мышку и скормить котам.

После колдовских ворот, тормозной жидкости и страшного демона, которого все боятся, хотя никто не видел, Роман бы ничему не удивился.

Что ни говори, а старуха с косой ходила за ним по пятам. И на каком-то перегоне она его обогнала.

Старуха была седая и страшная, а коса — новая и острая. Этим инструментом старуха косила траву. Но, завидев на дороге путников, она подняла косу лезвием кверху и приняла классическую позу.

От этого Барабину стало как-то не по себе. А Сандра наоборот улыбнулась приветливо и сказала что-то быстро и непонятно.

Оказывается, в деревне Таугас был какой-то свой язык. И именно поэтому Роману сравнительно легко было общаться с Сандрой. Испорченный английский не был для нее родным, и оттого она говорила на нем медленно и четко.

А родной язык босоногой смуглянки Роман совсем не понимал. Хотя суть диалога была очевидной.