Крещение огнем - Линн Грэхем

— Madre de Dios (Матерь Божья (исп.) — едва слышно пробормотал он, переходя на экспрессивный испанский.

Она уперлась ладонями в его широкую грудь и буквально вытолкнула из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь и не давая ему возможности даже взглянуть на близнецов. Все это было проделано по велению инстинкта, она совсем себя не узнавала. Страх и ярость владели ею в равной степени. — Уходи! — с трудом вымолвила она. — Я не хочу тебя видеть!

Смуглая рука вдруг схватила ее за плечо и прижала к стене.

— Моя дочь… у нее черные волосы. Она моя дочь. Моя дочь! — прорычал он сквозь зубы.

— Не твоя. Ты ей не отец!

Полуприкрыв веками глаза, он смотрел на нее сверху вниз.

— А второй?

— Близнецы! — выпалила она.

Вдруг на его смуглом, все еще недоверчивом лице проступила неприкрытая ярость. Она сделала было шаг назад, но он преградил ей путь, упершись рукой в стену в двух дюймах от се уха. В висках у нее застучало. Она до смерти перепугалась.

— Так, значит, ты меня просто обманывала. Вы все меня обманывали! Все эти россказни об аборте… Ложь. Рог Dios, ложь! — воскликнул он, вложив в это крещендо весь свой бесконечный черный гнев. — Все это время, все эти годы ты обманом крала у меня моих детей! И ты думаешь, что тебе это сойдет с рук? Неужели ты считаешь, я позволю холодной, как лед, мегере воспитывать плоть от плоти моей? Нет, за это ты мне заплатишь. Ты их потеряешь. Я отберу их у тебя.

Хотя Сара ничегошеньки не понимала, последняя угроза полоснула ее по сердцу.

— Ты этого не сделаешь!

Он убрал руку.

— Встретимся в суде вместе со всей твоей семейкой. У меня есть все необходимые бумаги. В них нет никакого упоминания о детях. У меня есть доказательство того, что со мной проделали. За такую ложь, за такой подлог не будет тебе прощенья!

Сара смотрела на него в ужасе. А он, не удостоив ее взглядом, бросился к двери. Она за ним, забыв, что была босиком. В панике она схватила его за рукав, но он яростно стряхнул ее руку.

— Обманщица! — прокричал он ей так, что запросто поднял бы на ноги весь дом.

Но она еще бежала за ним по инерции, подчиняясь только инстинкту преследования. Двери лифта захлопнулись у нее перед носом, и тогда она бросилась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки сразу; повернула раз, повернула два, повернула три и в конце концов оказалась в маленьком с натертым полом фойе. Ничего не видя вокруг себя, она выскочила из двери.

— Миссис Сауткотт! — воскликнул охранник, вскакивая со стула и бросаясь за ней вдогонку.

Черный «ламборгини» уже несся вниз по улице со скоростью реактивного самолета, разбегающегося по взлетной полосе. Сара стояла посреди мостовой с горящими щеками, по которым струились растрепанные светлые волосы. — Что случилось?

Как оглушенная, она посмотрела на взволнованного охранника, не совсем понимая, что делает тут на улице в этот поздний час.

— Ничего… ничего, — пробормотала она.

Дрожа от холода, она вошла в лифт. Мать Анжелы выглядывала из-за двери своей квартиры.

— Кто-то кричал. Боже, вы ужасно выгладите! Дорогая, — бормотала она.

— Извините за беспокойство.

Сара торопливо отступила к себе в квартиру и закрыла дверь.

Как так получилось, что ее такой спокойный мирок вдруг взорвался и превратился в настоящий кошмар? Рафаэль чем-то ей угрожал. А чего это она запаниковала? В голове у нее родилось множество вопросов, на которые она не находила ответа. Рафаэль не умел лгать и притворяться. Даже в светских разговорах. В давно прошедшие времена, даже борясь с ее родителями, он использовал в качестве оружия правду и только правду, наблюдая за тем, как они корчатся от болезненных укусов не прибегающей к уловкам и повергающей их в шок правды.

В голове у нее стало зарождаться чудовищное подозрение. Она вспомнила шаг за шагом, какое впечатление на Рафаэля произвело появление Джилли, затем восстановила в памяти его путаную речь… его молчание. Она вспомнила, что пять лет назад действительно подписала не глядя какие-то бумаги. «У меня есть доказательство», — бросил Рафаэль. И если это правда, то это может значить только одно: ее отец сознательно скрыл от Рафаэля рождение близнецов, сделав так, чтобы они не упоминались ни в одном документе. Ей казалось, что она проваливается в какую-то черную дыру, и в голове у нее зародились такие ужасные мысли, что она покрылась холодным потом.

А что, если Рафаэль не получил ни одного ее письма? Что бы ни позволял себе отец, в мать она все еще верила. Какой выбор сделала она? Ведь Сара тогда болела и полностью зависела от них… Ей стало зябко. Завтра придется разбираться с родителями. Должно же быть какое-то разумное объяснение. Его просто не может не быть. Рафаэль стал жертвой какого-то недопонимания. Но, лежа без сна и лихорадочно перебирая в памяти пугавшие ее теперь обстоятельства, она так и не смогла найти никакого убедительного объяснения.

И, как ни старалась, ей так и не удалось избежать воспоминаний о тех роковых трех неделях в Париже. Перед ее глазами вновь прошла вереница ярких незабываемых образов. Интригующие книжные киоски на углу Понт-о-Добль; волнующий запах лиловых цветов, тяжелыми гроздьями свисающих с императорских деревьев на Рю-де-Фюрстенберг; потрясающие ряды свежих овощей и фруктов на рынке Муффетар; греховно-приторный вкус тунисских медовых булочек на Рю-де-ля-Ушетт…

В последнем классе школы она чувствовала себя очень одиноко и настолько мало общалась с людьми, что с радостью хваталась за любое предложение дружбы. Она не придала никакого значения тому, что ее одноклассницы говорили о Марго как о девочке злопамятной и хитрой. Она приняла приглашение Марго. Она мечтала о доверительных отношениях, а взамен получила настоящую пощечину.

Как выяснилось. Марго пригласила ее в Париж только для того, чтобы потрафить своему вдовому отцу. Едва только они прибыли на место, как Марго дала ей самым оскорбительным образом понять, что вовсе не собирается убивать на нее свои каникулы.

— Отец думает, что ты свяжешь меня по рукам и ногам, но он ошибается, — хмуро заверила ее Марго. — У меня парень в Сорбонне, и мне не до тебя. Я не собираюсь таскать тебя за собой на прицепе по всей стране!

ЕЙ бы тут же вернуться домой, но для этого она была слишком горда.

Она долго выпрашивала у родителей разрешение на эту поездку во Францию и теперь просто не могла вернуться ни с чем. Отец Марго, процветающий бизнесмен, редко бывал дома и был настолько занят, что не думал о развлечениях. Он считал, что его дочь показывает своей гостье Париж, ему и в голову не приходило, что Сара была брошена на произвол судьбы.