Меня разбудил кот (сборник) - Михаил Хрипин

— У меня чутьё.

Надо же с чего-то начинать жить?

2007 г.

О ней

Когда в мрачных и ледяных подземельях он крался, обдирая до крови плечи о камни… Когда, услышав булькающее дыхание мерзкой твари, волочащей хвост по бугристому граниту, он встал на изготовку и сжал мертвой хваткой топорище… Когда каждый мускул напрягся пружиной, зрачки ловили отблески чешуи в мерцании светящегося лишая… Когда оставалось мгновение до вздоха, до взмаха, до хруста… Он подумал о ней, а тварь прыгнула первой.

— Ладно, еще раз…

Когда глаза рыскали по пульсирующей огнями панели, считывали команды и импульсы с такой скоростью, что казалось, будто он знает заранее, что высветит индикатор… Когда перегрузка плющила мышцы и скручивала кости, а пласткань пилотского кресла трещала по швам под отяжелевшим телом… Когда в перекрестие, истерично виляя кормой, ввалился ошалевший от смертельного танца цурупянин, выжимая последние капли тяги из трилитиевых маневровых… Когда он ощутил пьянящий запах превосходства и позволил врагу развернуться — пусть видит свою гибель! — едва уловимо касаясь ребристой гашетки… Он подумал о ней, а враг выстрелил первым.

— Ладно, еще раз…

Когда левая нога давила педаль тормоза, словно стремясь расплющить о кузов, а правая — ювелирно дозировала подачу топлива, чтобы пройти поворот на грани фола, срываясь внешним колесом с обочины, пуская веер гравия в стволы вековых сосен… Когда на апексе впереди мелькнул спойлер, сверкая красным номером экипажа соперников… Когда штурман вопил, разрывая мембраны наушников — «Правый, сто десять!»… Когда прямоток захлебывался отсечкой, пульсируя огнем недогоревшего топлива, словно эхо сердцебиения… Когда поворот раскрылся, и он увидел, что лидер ошибся — камень сбил траекторию, можно проскочить… Он подумал о ней, а нога соскользнула с педали.

— Ладно, еще раз…

Когда дождь заливал сплошным потоком лицо, бровь онемела на окуляре оптики, а руки начали дрожать под тяжестью винтореза, который надо держать на весу, потому что не было упора в этом укрытии… Когда глаза резало, потому что он не моргал уже 2 минуты, боясь выпустить силуэт из вида… Когда траектория была просчитана, дыхание остановилось, а палец потянул курок — нежно, ласково, словно уговаривая, — он вспомнил о ней, а оружие дало осечку.

— Неудачный день какой-то, все время проигрываю, — сказал он коллеге, сидящему за столом справа. — Пойду я домой, — добавил, выключая компьютер, и, в который раз уже,… подумал о ней.

2009 г.

Улетай!

Жаркое солнце плавило асфальт. Колян сидел на корточках рядом со своим барахлом и смотрел вдоль пыльной обочины. Ленивый ветер едва шевелил травинку в уголке рта.

В зыбком мареве, где трасса переваливала за холм, показалась черная точка. Колян хлопнул по коленям, деловито поднялся и оглядел свой товар. Кочерга, три разномастные дверные петли, колокольчик для коровы, веник да лапти, что сплел накануне. Машина приближалась быстро, уже можно было разглядеть, что это джип. Колокольчик вряд ли будет нужен, подумал Колян, а вот лапти… Может быть, повезет. Все же местный колорит.

Машина начала тормозить, и Колян прикинул про себя, с чего начать разговор. Первые слова — это важно. Правильные слова — это дневной заработок.

Джип остановился точно напротив Коляна, и тот увидел в запыленном черном зеркале бокового стекла отражение своей осклабившейся физиономии. Стекло поползло вниз, повеяло кондиционированным воздухом. Колян едва открыл рот, как наружу высунулось широкое мужское лицо и с ходу спросило:

— А ты чего всё ещё здесь?

— А вот лапти… — по инерции начал Колян.

— Какие, к чёрту, лапти? На ракету опоздаешь, давай подвезу!

— Ракету?

— Ракету, ракету! Думаешь, целый год стоять будет? Кончай ваньку валять, поехали.

Тут Колян кое-что вспомнил. Ухмылка перекосила небритое лицо.

— Из телека ракета, что ли? Дык это враки всё! Бабка Матрена из Анисовки рассказывала, что невестка её видела как-то передачу, когда электричество-то ещё было, дык там всё объяснили…

— Враки? — Водитель слегка покраснел. — Ты что, совсем сдурел тут? Сколько времени уже талдычат по всем каналам, показывают, рассказывают… А этим — враки! — Он закатил глаза, не в силах поверить. — Всё, парень, приехали. Последний день сегодня. Ты как хочешь, а я собираюсь успеть.

Стекло начало подниматься.

— А лапти-то? — Колян с надеждой протянул руку.

— Нахрена мне там твои лапти? — возведя очи горе проворчал мужик и отодвинулся.

— Дык что, это правда, что ли? — крикнул Колян в щель закрывающегося окна.

— Конечно правда! — прокричал водитель, — стал бы я тут с тобой трепаться!

Он дал газу, и машина взревела восьмицилиндровым басом, сорвалась с места. Коляна обдало пылью, он зажмурился, а когда развиднелось — джип снова был черной точкой на перевале.

— Вот те на, — сказал Колян.

Через минуту, с рюкзаком на спине, он уже выволакивал из канавы свой еле живой велосипед. До деревни было пять километров короткой дорогой через гусиный овраг. Обычно ей не пользовались — комарьё заедало, но сейчас колеса словно сами покатились в ту сторону.

Всю дорогу Колян размышлял. Не похож был проезжий на психа. Не чувствовалось вранья в его словах. Его уверенность заставила Коляна вспомнить все, что он когда-либо слышал про ракету. А слышал он мало. В Загорки редко кто заезжал с новостями. А самим узнать было уже трудновато — электричество кончилось еще в прошлом году, аккурат под Новый Год. Из того, что тогда говорили про ракету, даже про несколько ракет, Колян мало что понимал. Сначала говорили про огромную комету, летящую к Земле. Врежется эта комета, и конец всему. Рассказывали, что ученые ищут способы комету взорвать. Но про это в деревне никто ничего не понимал, тут и обсуждать было нечего. Так, поржали над мозгляками и все. Потом показывали кино, где несколько мужиков повезли на ракете бомбу, чтобы ее на комету бросить. Интересное кино было — почти все умерли. Да и кончилось все хорошо, взорвали они ее, спасли мир. Обрадовались тогда деревенские, на все Загорки попойку закатили. Как же — событие! Можно дальше жить.

Потом, помнилось Коляну, кто-то заходил из Анисовки. Может, как раз бабка Матрена и была. Сказывала, что это все выдумка. Что невестка ей говорила, будто придумали все, чтобы кино интересное сделать. Ну, обиделись, конечно. Ишь оно как — дураками всех выставлять! Мы праздновали, от всей души, а оно нате вам — выдумки! Напились, конечно. С горя-то почему бы не напиться? Дело полезное, напряжение снять.

Потом, когда Колян стал барахлишко свое к трассе возить, доставались ему пару раз газеты. Попрошайничать Колян никогда не любил, все честным трудом — лапти сплести, или там, может быть, петлю от двери сарая открутить. А тут когда газету давали проезжие, даже стыдно было брать. Но взял пару раз грех на душу. Читали потом всей деревней. Много там было разного, но вот про ракету… Было ли там про ракету? Вот уж вопрос. Было что-то про тротиловый эквивалент. Смеялись, помнится, до коликов, над этим. Хотя почему — Колян так и не понял. Дед Захар, которого дед еще в войну сапером был, пытался объяснить, что ничего смешного нет, да куда там! Животы болели — ужас! Выпили сразу, конечно, чтобы отпустило.

Но это в первой газете. А во второй? А ведь точно! Было во второй про ракету. Писали, что придумали людей всех на другую планету отправить. Вот так погрузить разом, и фьють! Да… Эта газета, пожалуй, даже посмешнее первой была. Дед Захар-то тут все же сумел вразумить, что никак такое невозможно. Людей на Земле, почитай, миллиард будет — как всех вывезешь? Это тяжесть какая, не поднять. Поверили ему, само собой. Дед Захар ерунды не говорит. В общем, разуверились тогда в газетах. Сказали Коляну, чтобы не брал больше. Он и рад был, уж больно стыдно.

А теперь что получается? Проезжего послушать, так ракета, значит, в райцентре стоит? Да еще и последний день остался? И ведь не похоже, что врет. Страх в глазах Коляну показался даже. Боялся тот опоздать. И человек вроде хороший — помочь предлагал, с собой взять. Это, конечно, глупости — свой велосипед есть, нечего на чужом горбу выезжать. Но задумался Колян крепко.

Если это все правда, то выходит, что прилетит комета. А значит и остальное — долбанет она этим эквивалентом, да так, что до самой Анисовки достанет. Загорки, положим, за холмами, сюда не так-то просто попасть, а бабку Матрену жалко будет — первач у нее на диво хорош. Да и потом, — совсем уже ужас, — а если холмы не спасут?

Вот и выходит, что правильно Колян сделал, что в деревню поехал. Знали ноги, куда педали крутить. Надо же рассказать всем.