Опасная игрушка - Марина Серова

— Где он прикемарил? — спросила я Лену.

— На первом этаже в гостевой спальне. Надо быстрее что-то делать с ним, а то, не ровен час, проснется — и нам конец.

Я захватила с собой наручники и в сопровождении Мещеряковой отправилась к месту недавней постельной схватки. Здесь обнаружила совершенно голого братка, лежащего поперек огромной двуспальной кровати навзничь и вытянувшего руки. Ну прямо как на заказ! Я подошла к похрапывающему битюгу и ловко защелкнула наручники. Он проснулся и попытался вскочить, но получил точный и резкий удар под дых и свалился на кровать спиной, обнаружив свои нешуточные мужские прелести.

— Лена, прикрой чем-нибудь эту мотню, — спокойно сказала я, — и принеси моток веревки, я ему ножки спеленаю.

Девушка накинула на чресла бандюги полотенце и пошла за веревкой, осыпая отборными проклятиями недавнего партнера, который, слегка очухавшись, полностью врубился, в какую неприятную ситуацию он влип.

Елена вернулась, мы вдвоем связали волосатые ножищи негодяя, после чего я сорвала с него маску. Это лицо мне ничего не говорило.

— Лена, ты же знаешь, кто это?

— Ну, ребятки Кульбицкого, он их использует для всяких делишек…

— Ясно. Я так и думала. Братья — «свидетели», мать их перемать! — я от души проматерилась. — Ну, бык, давай мычи!

Браток смотрел на меня с откровенной ненавистью и, будь его руки свободными, придушил бы меня за милую душу:

— Тебе, сука, я ничего говорить не буду!

— Будешь, подонок, будешь! У меня не милиция, неделями «колоть» мне тебя некогда. Ты, помнится, час назад собирался мне что-то вставить? Не получилось. И прекрасно. А вот у меня — получится.

Провожаемая недоуменным взглядом бандита, я вышла, поднялась на второй этаж в столовую, где лежала моя сумка, заодно решила посмотреть на состояние второго братка. Он лежал мирно. Ладно. Я достала из сумочки все запасенные пиротехнические штучки, с хлопками, дымом и огнем, и опять спустилась в гостевую спальню. Лежащий там браток монотонно перечислял стоящей у окна Елене, как, куда и сколько раз он «сделает» ее раскаленной кочергой, когда рано или поздно освободится.

— Ты бы заткнулся, парень, — посоветовала я ему, — если кто и будет «сделан», так это ты, и немедленно.

С помощью Елены я привязала все огненно-искристые аттракционы к ляжкам негодяя, в непосредственной близости от гениталий. Все ниточки и веревочки я свела в единый «пульт управления» и, довольная своей работой, спросила:

— Ну что, в последний раз предлагаю тебе чистосердечно покаяться и рассказать про ваши с Кульбицким делишки и особенно о том, что касается пистолета Лепажа.

Браток послал меня на три буквы, затем в область пяти, и, не дожидаясь продолжения, я дернула за веревочку…

Случилось нечто неописуемое. Представьте себе, что в комнате одновременно взорвалось несколько хлопушек, петард и прочей новогодней муры.

Грохот и дым, огонь и искры и одновременный истошный вопль самца, узревшего свою главную драгоценность беззащитной среди разнузданной стихии. Я гуманно плеснула туда кувшин заранее приготовленной холодной воды, и опаленный, но не зажаренный бандит перестал орать. В его глазах даже появились слезы.

— Надеюсь, на первый раз твое сокровище уцелело, — сухо сказала я. — Будем повторять эксперимент?

— Сука…

— Что-о?

— Ну, я хотел сказать — не надо больше. Ты же меня искалечишь. Чего тебе вообще надо?

— Это вы помогали Кульбицкому имитировать ограбление, раскурочили сейф, разбили окно?

— Нет, нас там в тот день вообще не было.

— И, естественно, никакого джипа Палтусова вы и близко не видели?

— Нет, это босс заплатил нам и велел нести эту ахинею.

— И следить за мной тоже он велел?

— Да, сказал, чтоб мы не позволяли тебе соваться в его дела.

— Какие дела?

— Ну, с этой «пушкой» древней. А тут мы смотрим, ты на дачу рванула, и решили, что там она спрятана и ты ее отыщешь. Вот и все.

— Понятно. Так, чтобы вывести вас с брательником из игры и вы нам больше не угрожали, пойдете по статье за изнасилование.

— Что-о? Ты гребнулась, коза?

Он получил чувствительный удар в правую скулу. Затем — в левую.

— Елена, вернувшись в город, кинет заявку ментам, что вы набросились на девушку, отдыхающуюу на даче, и… Сам понимаешь!

Он буквально заскрипел зубами. На меня вдруг навалилась такая усталость, что захотелось лечь и уснуть. Но нет: надо было довести дело до конца, сдать пистолет органам. Кстати, пора бы и за саквояжиком сходить. Я быстро принесла чемоданчик. Увидев его, Елена открыла было рот:

— Татья…

— Не надо ничего говорить, Лена, я все уже знаю.

С этими словами я открыла медные застежки. И тут меня постиг удар.

Глава 5 РОМАНТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР

То, что лежало в старом саквояже, пистолетом назвать было никак нельзя. Скорее, по форме и по содержанию это являло собой бутылку емкостью приблизительно 0,7 литра.

— О господи, что за бред?! Лена, ты мне можешь что-нибудь объяснить? — На моем лице, видимо, было написано такое разочарование и отчаяние, что девушка торопливо заговорила:

— Таня, я же тебе несколько раз порывалась сказать, но ты перебивала и не слушала. Там никогда никакого пистолета и в помине не было.

— Но где же он? — вырвалось у меня.

— Этого я не знаю, — задумчиво проговорила Елена.

— А что за цирк получился с закапыванием-выкапыванием этого старья, ритуал, что ли, какой?

— Понимаешь, ровно год назад у нас с Лешей здесь был первый вечер… ночь… Ну, как бы помолвка. Вот как раз, когда он клялся в вечной любви и верности. И в знак того, что через год мы поженимся, чтобы вспомнить о том чудесном времени, он предложил припрятать бутылочку редкого коллекционного вина из подвалов «Абрау-Дюрсо». Я тогда так в это верила. Тьфу! — Елена зло плюнула на пол.

— А зачем же было закапывать на поляне?

— Он прилично выпил и стал подзадоривать меня, мол, найду ли я через год это место. Ну и мы в полночь при луне пошли в лес, и он закопал бутылку прямо в этом саквояже. А вчера позвонил мне и сказал, чтобы я выкопала ее, и мы проведем вечер, как год назад. Сволочь, я ему устрою «романтическую ночь», — Лена начала всхлипывать.

— Успокойся. Ты мне вот что скажи, здесь есть какой-нибудь погреб?

— Есть, под кухней. Там сейчас, наверное, так прохладно.

— Это замечательно. Мы с тобой спустим туда двух этих подонков, пусть отдохнут на свежем воздухе до завтра.

Осуществление задуманного отняло у нас много времени. Надо было хорошенько связать братка, валявшегося в столовой, сунуть обоим кляпы, чтоб не звали на помощь, и доволочь эти горы тупого мяса до люка. Напыхтевшись и намаявшись, мы с Еленой наконец спустили обоих в подпол и закрыли люк на задвижку.

— Я бы чего-нибудь попила и съела, — призналась я, когда работа с этой сволочью была закончена.

Мы сели тут же на кухне и с огромным аппетитом навернули две больших миски холодной окрошки. Потом Лена закурила и стала меня слушать:

— Когда приедет Алексей, ты как ни в чем не бывало встретишь его и вы проведете вечер, как наметили.

— Я не смогу. Он поймет, что я играю и что-то тут неладно.

— А ты постарайся. Ведь хочешь гаду отомстить?

— Хочу!

— Превратись, хотя бы на вечерок, в актрису. И не забывай, что у тебя будет постоянный благодарный зритель и слушатель — я.

— А зачем тебе нужно ломать комедию?

— Мне необходимо, чтобы ты навела его как бы случайно на разговор о пистолете, подпоила его, и не исключено, что он все тебе выложит.

— Сомневаюсь. Лешка — хитрая сволочь и даже по глубокой пьяни приучил себя о делах не болтать.

— Попытка не пытка. Вдруг повезет? Иначе искать эту «пушку» — чокнешься.

— Ну хорошо, уговорила. Только ты не засветись, когда будешь подслушивать или подсматривать. Кстати, если дойдет до постели…

— Не беспокойся. Я думаю, не дойдет. Давай готовиться к приезду дорогого хозяина. Что надо делать?

В течение последующих двух часов мы приводили дачу в порядок, готовили: жарили, варили, резали. Кульбит должен быть доволен. Чем более благодушно будет чувствовать себя эта свинья, тем больше шансов на то, что у него развяжется язык.

Умаявшись, сбегали на речку искупаться. Затем я внимательно обследовала дачу на предмет детального изучения возможного поля битвы. Оставалось только ждать.

Кульбицкий к вечеру так и не пришел в хорошее расположение духа. Утро для него началось самым препоганейшим образом — похмелье, ломота в голове и в мошонке после ночных излишеств.

Приехав в офис, он что-то буркнул Катерине, подавшей ему почту и прессу, но, уже войдя в кабинет, обернулся и бросил: «Принеси кофе и лимон».

Первым делом, достав из бара бутылку, налил себе рюмку и с отвращением выпил. Сел за стол и только собрался почитать, как пошли косяком посетители. Одни требовали отдать деньги, другие просили дать. И то и другое в этой ситуации он сделать не мог. Нужны были срочные финансовые вливания.