Избранная для бастарда - Екатерина Орлова

– Позовите Фидона и советника Мазу́!

– Да, Господин, – блеет один из слуг и убегает по коридору, а я, войдя в кабинет захлопываю дверь с такой силой, что скрипят петли.

Бросив на стол записку Бригона и тряпицу, в которую все это было завернуто, начинаю мерить шагами кабинет. В тишине помещения грохот моих сапог раздается так громко, что кажется оглушительным. Подхожу к окну и пялюсь на главную площадь. Жители города и торговцы у палаток ведут свою обычную жизнь, даже не подозревая, какая угроза нависла над Рандемаем. Что будет с ними, если отец решит убить меня?

Облокачиваюсь одной рукой на раму и прикрываю глаза. Подношу к носу локон и сосредотачиваюсь на том, чтобы отделить запах веревки от тонкого, изящного аромата пряди волос моей Тиальды.

Закрываю на мгновение глаза, и тогда случается нечто, чего я раньше не испытывал. Меня как будто затягивает в какой-то вихрь, и я кружусь, не понимая, что происходит, пока не оказываюсь лицом к лицу с девушкой. Я не вижу ее лица, черты расплываются. Пытаюсь ухватить и запечатлеть их в памяти, но ничего не выходит. Я чувствую ее тонкий аромат, дышу им, не в силах насытиться. Вижу ее светлые глаза, отливающие серебром волосы. Белое платье. Тонкое, полупрозрачное, через которое просвечивает обнаженная фигура. Изящная, но с выдающимися формами. И вот уже тяну руки вперед, желая прикоснуться к этой прелести. И касаюсь. Сжимаю сочную грудь, чувствуя, как член мгновенно каменеет и рвется к девушке. Она сладко стонет мне на ухо, зовет по имени. Меня трясет от желания. Хочу ее всю. Поглотить, подмять под себя, сожрать и забраться ей под кожу. Томительное, болезненное ощущение в паху не дает здраво рассуждать, и я срываю с плеч девушки это тонкое платье. Ткань с жалобным треском рвется, обнажая нежную молочную кожу, упругие полушария груди с маленькими розовыми камешками сосков. Второй рукой берусь за ширинку, чтобы как можно скорее выпустить на свободу ноющий орган и оказаться в этом нежном теле, но не успеваю…

Позади раздается стук в дверь, а потом голос Фидона:

– Господин? Вы звали.

Я не успеваю ответить ему, потому что в этот момент слышу слабый голос своей Тиальды:

– Кажется, я умираю…

Глава 8

Селеста

– Давай, девочка, открывай глаза, – слышу старушечий голос. Он звучит так глухо и тихо, как будто Дисагра разговаривает со мной через каменную стену. – Просыпайся, Селеста, иначе замерзнешь насмерть.

Я чувствую, как онемевшие конечности понемногу оживают, но меня тут же начинает трясти от адского холода. Кажется, он пробирается до самых костей, и они покрываются коркой льда.

– Давай же! – рявкает на меня ведьма. – Разлепи веки!

Мои ресницы медленно трепещут, и я наконец открываю глаза, но, ослепленная ярким светом, сразу же их закрываю.

– Ну вот, – довольно произносит ведьма, натягивая мой капюшон поглубже и немного притеняя от солнца.

Снова моргаю и приоткрываю глаза так, чтобы остались только щелочки, через которые пытаюсь рассмотреть окружающую обстановку. От холода зуб на зуб не попадает, и я обнимаю себя руками. Во всем теле такая слабость, что я едва могу пошевелиться, но ведьму это не волнует. Схватив меня за руки, она заставляет сесть. Глаза немного привыкают к яркому свету, и я еще раз осматриваюсь.

– Где мы? – спрашиваю едва слышно.

– Ледяной перевал, – отвечает Дисагра, и я слышу, как рядом фыркает лошадь. Поднимаю голову и смотрю на черного мерина. Это не тот, который принадлежит Воларе, но тоже крепкий и большой. – Мы собирались пойти другой дорогой, но Бригон не оставил нам выхода. Куда привел портал, там мы с тобой и очутились.

– Портал? – поднимаю голову и с надеждой смотрю на Дисагру. – А он может…

– Не может! – отрезает она. – Назад в твои земли ни один портал не приведет. И вообще, теперь Рандемай твой дом. Так что поднимайся, садись на лошадь и поедем.

– У меня нет сил, – стону я, пытаясь снова лечь. – Оставь меня здесь.

– Ну конечно! Прямо вот так возьму и оставлю. Давай! Поднимайся! Мы сейчас у Мерзлых вершин, а здесь ни одна магия не действует. Даже господин не услышит отсюда твой голос. Нам надо добраться до границы Снежной долины и Шадора. Там уже и я смогу согреть тебя, а ты расскажешь господину о своих злоключениях. Поднимайся, Тиальда! – рявкает она. – Я слишком старая и немощная, чтобы таскать на себе молодую девушку. Ну же!

С помощью старухи я кое-как поднимаюсь и, дважды соскальзывая и падая в снег, все же забираюсь на лошадь. Все тело трясет, слабость одолевает такая, что глаза сами закрываются. Холод пробирается под каждую ниточку одежды и заставляет дрожать. Кончики пальцев покраснели, и я прячу руки глубже в рукава накидки. Кутаюсь в нее, но она настолько тонкая, что едва ли хоть немного греет.

– Селеста, возьмись нормально за вожжи, – командует ведьма, седлая своего коня. – Скакать будем не очень быстро, но старайся не мешкать. К вечеру нам нужно быть у границы, иначе не выживем. Ночью здесь настолько холодно, что даже соответствующе одевшись, не проживешь и десяти минут. Вперед!

Она пускает лошадь в небыстрый галоп, и я повторяю за ней. Молюсь всем богам, искренне надеясь, что на Пантеоне слышат мои мольбы. Через некоторое время я начинаю понимать, что силы стремительно покидают меня. Их остаток уходит на то, чтобы согреть тело. Желудок урчит и скручивается от голодной боли, а пальцы уже едва удерживают поводья.

– Дисагра, – зову я, и ведьма немного замедляется, чтобы поравняться со мной.

– Что?

– Почему ты… – не могу с первого раза выговорить вопрос, потому что из-за холода губы едва шевелятся. – Почему ты не наколдуешь что-нибудь, чтобы нам было теплее?

– Слышала, что я сказала? Здесь ни одна магия не действует. Да и не маг я, а ведьма. Не путай.

– Тогда хотя бы дай чего-нибудь поесть.

– Нет ничего.

– Значит я совсем скоро умру, – стону от отчаяния.

– Не умрешь. Почему похлебку не съела? Тебе бы ее на сутки хватило! Дура!

– Разве ты… разве тебе можно так разговаривать с Тиальдой твоего господина?

– Я служу ему, а не тебе, ясно?

– Он отрубит тебе голову за то, что не относишься с почтением, – говорю я, просто чтобы болтовня с ведьмой отвлекла меня от паники, которая ледяными щупальцами уже обхватывает мои внутренности и сжимает их, запуская в нежную плоть свои острые когти.

– Пф. Я