Те, кто любит. Книги 1-7 - Ирвинг Стоун

— Рад, что ваш отец не относится ко мне враждебно.

— И мама также. Она просто не одобряет.

— Почему?

— Вы не священник.

— Если все станут священниками, то некому будет сидеть на собраниях конгрегации. Она этого хочет для вас?

— Очевидно, мама думает, что мой удел — тихая жизнь жены священника.

— Вы кажетесь мне крепкой молодой женщиной! — выпалил он.

Она покраснела от столь прямолинейного комплимента, к тому же его взгляд устремился на ее грудь.

— Мистер Адамс, допустимо ли отвечать на вопрос вопросом?

— Обычная процедура.

— Тогда не думаете ли вы, что многие наши разочарования вызваны тем, что у нас складываются ложные представления о вещах и людях?

— Из-за романтичных взглядов на реальность?

— Или же мы даем волю воображению. По своей прихоти мы создаем сказочную страну счастья, а когда разочаровываемся, сердимся не на себя, а на того невинного, о котором мы составили ложные представления.

— Означает ли это, мисс Абигейл, что вы не хотите рисковать своим счастьем из-за того, что жизнь может не оправдать ожиданий?

— Напротив, мистер Адамс. Человек, не способный вынести разочарования, не должен жить в столь изменчивом мире, как наш.

— С этим я согласен! — Он сдвинул свой довольно увесистый зад так, что из-под него выскользнула подушка. — Но откуда такая мудрость? Из книг? Вы слишком молоды, чтобы опираться на личный опыт.

— Вы намекаете, что я повторяю чужие слова? — Она наклонилась вперед, чтобы поправить выскользнувшую подушку, и огонь из камина осветил каштановую прядь волос и темно-карие глаза. — Трудно такое сказать, не так ли? Тому, кто проглотил сотню книг.

— Честно, а также разумно, — произнес он. Затем она увидела мелькнувшее в его глазах озорство. — В начале этого года я написал пространный очерк с поучениями нескольким гипотетическим племянницам, как стать превосходными молодыми женщинами. Хотите послушать некоторые из моих ученых рассуждений?

— Для вашей идеальной девушки? Да, думаю, что могла бы.

— Одно из моих правил поведения молодых женщин в смешанной компании заключается в том, что им не следует быть педантичными в латыни, греческом языке, в науках, не быть разговорчивыми. Полагаю, что они должны высказывать свое личное мнение, когда им интересуются, если они знают что-то нужное компании, не превращать разговор в болтовню о собаках, кошках и служанках или о мелочных личных проблемах.

Она откинула назад голову и звонко рассмеялась. Он последовал ее примеру, но его смех звучал натянуто.

— В состоянии морального возмущения я написал, что ни один свободный мужчина не должен слепо бросаться в объятия леди, которая, быть может, кажется светлым ангелом, но, более вероятно, является адской ведьмой!

Он ожидал услышать иронический смех. Но вместо этого она помрачнела, и на ее глазах показались слезы. Ей захотелось взять в руки его по-детски округлое лицо, как она делала это с младшим братом Билли, когда его обижали или ему было больно.

— Неужели и мужчинам так трудно возмужать? — тихо спросила она. — Я этого не знала. Думала, что только мы, девушки, обречены бродить впотьмах и молить о встрече с родственной душой.

Следующее, что дошло до нее от Джона из Бостона почтой через Джермантаун, была приписка к письму Ричарда Кранча, адресованному Мэри, которую Джон Адамс вывел своим характерным почерком: «Мое — не знаю что — владычице Нэбби».

— Никто не смог бы так выдать себя, — проворчала Абигейл, когда Мэри прочитала ей постскриптум. — Он хочет выразить какое-то уважение, но, не понимая свои чувства ко мне, что же он может выразить?

— А ты осознаешь свои чувства к нему?

Расчесывая за туалетным столиком длинные волосы, Абигейл бросила искоса взгляд на сестру. Не прозвучал ли упрек в ее голосе?

— Ты права, Мэри. Если бы я писала, то также не знала, какие чувства выразить. Джон Адамс интересует меня как сложный человек.

— Ты имеешь в виду переменчивость его настроения?

— По правде говоря, он далеко еще не взрослый и когда поступает как мальчишка, то расстраивается.

— В свои семнадцать лет ты мнишь себя совсем взрослой.

Абигейл протянула руку за письмом. Она прочитала текст, написанный Джоном Адамсом. Его добрые пожелания, «которые на радость вам, вашей семье и соседям», Абигейл восприняла как выражение сравнительно нового чувства, ибо в течение двух лет ему удавалось скрывать свой энтузиазм по отношению к клану Смитов, — Джон делал вид, что ревнует ее из-за теплых чувств к молодому королю Георгу: «Хотя до сих пор моя приверженность была неизменной, я приложу все силы, чтобы разжечь восстание».

«Пишет, как юрист из Брейнтри, — подумала она, — маскируя свои чувства витиеватым юридическим языком». Это тронуло и озадачило ее. Очевидно, его оборона против очарования молодых леди ненадежна и слаба; он предпочитает уберегать себя от ран. Но тогда она сама проявила тот вид заинтересованности, какой присущ осторожным молодым людям.

— Мэри, как ты пришла к выводу, что Ричард и есть тот самый единственный? Отец и Коттон приглашали немало молодых мужчин на чай и воскресные обеды. Когда ты поняла, что все остальные не такие, как Ричард?

— Дорогая, зря себя мучаешь. Любовь прозрачна, как вода. Ричард и я искали для брака любимого человека, ну и нашли. Вот и все.

— Все?

— Могут быть и неудачи. Монополия Ричарда на рынке свечей, изготовленных из китового жира, не состоялась, но он намерен открыть мастерскую по ремонту часов. Потом мы купим землю и построим дом, такой же большой, как у дедушки Куинси. Ричард станет церковным старостой, будет выбран…

— Мэри, ты говоришь так, словно все уже произошло.

— Мы будем жить с удобствами. У нас будут дети. Посетим семью Ричарда в Англии. Накопим красивых вещей, наподобие маминого фарфора и серебра семейства Смит. Нэбби, с тобой будет то же самое.

Абигейл сдвигала брови и поджимала губы, когда сосредотачивалась.

— Не-е-ет. Я хочу идти в неизведанное. Возможно, моя жизнь еще до ее начала предопределена на небесах, но я не хочу знать заранее все о ней.

— Не жди сюрпризов.

— Значит, заранее лишиться ожидания удовольствия!

Мэри надела через голову теплую фланелевую ночную рубашку, нырнула под одеяло и прикрыла колпачком фитиль масляной лампы, стоявшей на столике с ее стороны.

— Я не хотела огорчать тебя, — пробормотала она, натягивая на себя одеяло, — и быть неприличной, но в эти зимние ночи куда теплее делить ложе с мужем, чем с сестрой.

Абигейл не стала раздумывать над этим замечанием. Когда Мэри выйдет замуж и уедет, Абигейл возьмет маленькую Бетси в свою постель. До появления мужа, в чьих объятиях она могла бы спать, согреваться, наслаждаться любовью в зимние или в любые другие ночи, было еще очень далеко.

Абигейл узнала с удовлетворением, что Джон Адамс впервые включен в число приглашенных на традиционный обед и прием в доме ее дедушки полковника Джона Куинси, патриарха округи и уже почти сорок лет политического лидера колонии залива Массачусетс. Удалившись на свою обширную ферму и в поместье, он все же придерживался правила быть в курсе всего происходящего в Массачусетсе. Джон Адамс часто посещал соседний дом кузена полковника Джошиа, куда его влекла дружба с Ханной, а также с Сэмюелом и Джошиа-младшим: они оба были начинающими юристами. Однако ранее Джона никогда не приглашали к дедушке.

Не выведал ли ее дедушка, что Джон Адамс нанял экипаж, чтобы отвезти от дома полковника ее, Мэри и Ричарда Кранча на чай, сервированный в его только что открывшейся юридической конторе?

Накануне Нового года выпал обильный снег, но после запоздавшей зари выглянуло бледное солнце. Абигейл надела новое голубое шелковое платье поверх голубой стеганой нижней юбки, бархотка на шее подчеркивала ее очаровательные плечи. Волосы она прикрыла бархатным капором. Семейство Смит проехало три мили от Уэймаута до Брейнтри на санях мимо двух домов семейства Адамс, стоявших бок о бок на пустынной дороге Плимут — Бостон, и продолжило поездку в Маунт-Уолластон, поднимаясь вверх по дороге, обсаженной липами и огороженной частоколом. Дом дедушки Куинси размещался на обширном земельном участке, дарованном Бостоном первому Куинси в 1633 году. Дедушка Абигейл построил свой дом в 1716 году, когда ему было двадцать семь лет, а затем пристроил к нему красивые крылья в стиле английских сельских домов, которым он восхищался.

Предки Абигейл устраивали приемы в отдельной тронной комнате. Седовласый полковник, крепкий в свои семьдесят два года, приветствовал гостей в превосходной библиотеке, которая занимала всю заднюю часть дома, выходившую на Бостонский залив с его островами и маяками. В окна полковник с помощью старинных подзорных труб наблюдал за прибытием и отбытием каждой бригантины, шлюпа и судна, приходивших из всех портов мира. Именно в этой библиотеке дедушка Куинси, предпочитавший политику всем другим искусствам и занятиям, обучал Абигейл, используя тексты «Государства» Платона, «Утопии» Мора и эссе Локка.