Избранные произведения в 2-х томах. Том 1 - Вадим Собко

И вот однажды в её квартире неожиданно снова появился Зандер.

Штурмбанфюрер войск СС Курт Зандер был хорошо известен всему Дорнау. Он возглавлял местное отделение гестапо до самого разгрома нацистов, а в последний момент успел уничтожить все архивы, которые могли бы разоблачить его деятельность, и вскоре объявился в Мюнхене.

В американской зоне Зандер оказался не одинок. Здесь нашлось немало коллег по прежней работе. Американцы уже использовали их, и Курт Зандер вскоре также получил задание от вновь обретённых хозяев и с новым паспортом выехал на восток. Он бы, конечно, предпочёл не показываться сейчас в Дорнау, но туда его влекли личные, далеко идущие планы. Актриса Эдит Гартман занимала в них не последнее место.

У Эдит штурмбанфюрер застал Гильду Фукс. Трудно понять, что могло сблизить этих двух женщин, столь разных убеждений и вкусов. Как-то им пришлось вместе выступать в концерте, и с той поры между ними возникли приятельские отношения — ни к чему, впрочем, не обязывающие, потому что ни одна из них не позволяла другой слишком глубоко проникать в свои мысли и чувства.

Когда гитлеровский строй под ударами советских войск развалился и фашистская Германия сложила оружие, Гильда, смертельно боявшаяся одиночества, на время переселилась к Эдит Гартман.

До прихода Зандера женщины сидели в комнате Эдит и обсуждали приказ русского коменданта. Мать Эдит, Криста Ранке, выражала своё недовольство по поводу этого приказа, хотя к ней он не имел прямого отношения — ей уже исполнилось шестьдесят лет. Тем не менее старуха, не стесняясь в выборе выражений, бранила коменданта. Гильда молчала и лишь изредка покачивала головой, ничем не обнаруживая своих мыслей. Эдит вовсе не слушала слов матери. Она ходила по комнате, нервничая и злясь на всё и на всех. Она понимала, что так вот просто отсидеться в своей квартире ей не удастся.

— Может быть, включить радио? — неожиданно сказала она, чтобы прекратить брюзжание матери. — А вдруг на свете произошло что-нибудь неожиданное?

— Нет, ничего утешительного не произошло. Но, может быть, ты хочешь развлечься музыкой? — насмешливо спросила Гильда.

— Надо же что-то предпринять, что-то придумать!.. — говорила Эдит. — Сегодня они приказали всем идти разбирать обломки, завтра, чего доброго, прикажут ехать в Сибирь…

— Приказы следует выполнять, Эдит. Мы побеждены… — Гильда произнесла эти слова покорно, однако печали в её голосе не чувствовалось.

Эдит рассердилась:

— Как ты можешь говорить таким тоном? Я не выдержу всего этого!..

— Выдержишь, Эдит! — проворчала старуха. — Тебе не впервые играть роли. Сыграешь ещё одну.

— Нет, довольно! Больше я играть не буду. Хватит! Пора кончать!..

— Что кончать?

— Жизнь!

— А я советую не торопиться, — лениво растягивая слова, произнесла Гильда, пристально разглядывая на чулке подруги спустившуюся петлю. — На таких ножках ещё можно выстоять.

Эдит оставила эти слова без внимания.

Гильда скептически оглядела скромное платье подруги и так же медленно сказала:

— На твоём месте я бы сейчас надела всё самое лучшее и сделала причёску.

И, как бы в подтверждение своих слов, она извлекла из сумочки пудреницу и помаду, ловко подкрасила губы и прошлась мягкой пуховкой по лицу. Гильда в последний раз глянула в зеркальце и, должно быть, осталась довольна собой.

— Я вас не понимаю! — воскликнула старуха. — Для чего вы это, Гильда?

— О, я уже повидала всяких офицеров! — ответила Гильда. — Советских в моей коллекции, правда, ещё не было. Но думаю, что они ничем не отличаются от прочих.

— Это низко! — вспыхнула Эдит. — Нас победили, всё пошло прахом, а ты уже мечтаешь о новом возлюбленном. Как тебе не стыдно!..

Она не успела больше ничего сказать, потому что в этот момент как раз появился Курт Зандер. Он оглядел онемевших от испуга женщин, поздоровался с ними и хотел было сразу перейти к делу, однако пришлось успокаивать встревоженную его приходом хозяйку, а потом ещё рассказывать о событиях на западе.

На все вопросы Зандер отвечал торопливо. Ему не терпелось побыстрее договориться с Эдит и исчезнуть из этой квартиры, где он чувствовал себя не слишком уверенно.

— Что вы собираетесь теперь делать, фрау Гартман? — спросил он, как только увидел, что женщины немного успокоились.

— Не знаю, господин Зандер, — ответила Эдит. — Не знаю. Я теперь ничего не знаю.

— Я предлагаю вам поехать со мной в Америку сниматься в Голливуде, — резко повернул разговор Зандер. — Мне поручено получить у вас согласие.

Предложение Зандера было неожиданным. В первую минуту Эдит даже не поняла, о чём идёт речь. Она молча смотрела на не слишком приятного ей гостя.

Зандер истолковал это молчание по-своему.

— Послушайте, фрау Гартман, — сказал он. — Америка ждёт вас, ваше имя всё чаще встречается в американских газетах, для вас там пишут сценарии. Я уже не говорю о том, что вам никогда не придётся думать о всяких карточках, регистрациях в комендатуре и тому подобных вещах. Мировая слава ждёт вас…

Но актриса думала сейчас не о мировой славе. Должна ли она принять это предложение? Наверно, да. Там, в Америке, снова будет любимая работа, настоящее искусство. А главное — там будет привычная, размеренная, спокойная жизнь. Эдит так устала от всех этих нескончаемых тревог и волнений…

— Сейчас не время колебаться, фрау Гартман, — не отступал Зандер. — Вам здесь оставаться нельзя. Жизнь в побеждённой Германии скоро станет невыносимой.

Эдит в душе соглашалась с ним. Но… почему Зандер? Почему именно он появляется в такие минуты, когда у неё нет выбора, когда она вынуждена принять руку помощи от любого, кто бы её ни протянул?..

Эдит молчала. Вместо неё заговорила Гильда.

— Вы подумаете и обо мне, Курт? — спросила она.

— Речь пока идёт только об Эдит Гартман, — подчеркнул Зандер. — Но такая же возможность в будущем не исключена и для вас. Значит, вы согласны, фрау Эдит?

— Хорошо, Зандер, — сказала Эдит. — Я согласна.

— Отлично! — повеселел Зандер. — Садитесь и пишите мне доверенность на ведение всех переговоров с американскими кинофирмами.

— Боже мой! — с ложным пафосом воскликнула Гильда Фукс. — Поистине, понадобился разгром Германии, чтобы Эдит наконец заговорила с Зандером по-человечески.

Эдит ничего не ответила. Она присела к столу и, торопясь, написала требуемую бумагу. Избавление пришло, как чудо. Но только избавление ли?..

— Всё правильно! — произнёс Зандер, пробежав глазами доверенность. — Теперь я буду действовать от вашего имени. До свидания, фрау Эдит. Мы ещё будем с вами в Голливуде. Ну, до скорой встречи!

Он поклонился и быстро вышел из комнаты.

— Может быть, нам и в самом деле удастся продержаться, пока снова появится Зандер? — спросила мать.

— А ты думаешь, он вернётся?

— Можешь не сомневаться, — сухо вставила Гильда. — Ты для Зандера чудесный бизнес. Как актрису он продаст тебя американским режиссёрам, как беглянку из советской зоны — газетчикам, а как женщину… Ну, тут он и сам не откажется…

Слова Гильды больно укололи Эдит, но возразить было нечего. Приятельница говорила чистейшую правду. Ведь какие бы чувства ни питал к ней Зандер, он всё же оставался офицером гестапо, который наблюдал за ней все эти годы. Страх затмил в ней все остальные чувства, и актриса заплакала, уткнувшись лицом в потёртый ковёр, покрывавший тахту.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Слова полковника Чайки для Лекса Михаэлиса не пропали даром, он понял, что один не сделает ничего.

За несколько дней, которые прошли с момента его назначения на пост бургомистра, мрачноватое здание ратуши наполнилось новыми людьми. Михаэлис разыскал кое-кого из старых товарищей, составил список членов магистрата, утвердил его в комендатуре и приступил к работе.

Самые разные люди трудились теперь рядом с Лек-сом Михаэлисом. В состав городского управления вошли коммунисты и социал-демократы, беспартийные рабочие и интеллигенты. Конечно, никто из них не имел опыта административной деятельности в таких сложных условиях. И Михаэлису едва ли не каждый день приходилось наведываться к полковнику за советом.

Непонятно было, каким образом сам полковник Чайка находит правильное решение в каждом затруднительном случае. Однажды бургомистр спросил об этом коменданта.

— Видите ли, товарищ Михаэлис… — начал Чайка. — Вы, вероятно, знаете, что многим из нас приходилось в жизни заниматься не только военным делом, но и политической работой, и государственным строительством. Я, например, довольно долго был партийным организатором на большом машиностроительном заводе. Пожалуй, я могу назвать эти годы своим вторым институтом. В Германию мы все пришли довольно хорошо подготовленными. Однако об этом потом поговорим. Как у вас дела с организацией народной полиции?