Тайна предопределения - Константин Прохоров

Подводя итог сказанному о позиции еврейской религиозной философии, можно констатировать, что она, с одной стороны, была довольно статичной и не стремящейся к углублению и более серьезному осмыслению проблемы, а, с другой стороны, памятуя об ее исключительно ветхозаветном основании, - достаточно близкой к библейской гармонии. Новый Завет открыл человечеству учение о Божьей благодати, неизвестное евреям. В свете полного библейского откровения, человеческая сторона спасения у иудеев, как и в целом их оценка свободы воли, оказалась преувеличенной. Однако от времени образования Израильского народа до начала христианской эпохи именно иудеи, и только они (когда удерживались от идолопоклонства), не признавали языческого культа судьбы, но верили в святую Божию волю.

2.6. ОТЦЫ ЦЕРКВИ

Как мы отметили, к концу эпохи древней философии все больше античных мыслителей склонялось к признанию свободы человека. Среди них были такие выдающиеся личности как Цицерон, Плутарх, Александр Афродисийский, Плотин и др. Уже ранние отцы Церкви (до Августина) ясно определили христианское учение в отношении свободы воли. Когда Церковь вела борьбу с гностицизмом, то боролась и с греческой верой в судьбу, которую многие гностики утверждали. Учение о благодати устраняло крайности в понимании свободы человека. По словам В. Соловьева, в христианстве "необходимость перестает быть неволей, а свобода перестает быть произволом". [118, т.2, с.521].

2.6.1. РАННИЕ ОТЦЫ ЦЕРКВИ

С одной стороны, о ранних отцах можно свысока сказать (как это делают некоторые "высокоученые" теологи), что их богословие плохо развито. Но с другой стороны, нельзя не признать, что это было чистое христианское учение, только что воспринятое от Христа и апостолов, не замутненное еще сколько-нибудь значительно человеческими мудрствованиями.

Первые отцы использовали в основном новозаветную терминологию: предузнание, предопределение, призвание, оправдание, прославление (Рим.

8.29,30), свобода (Гал. 2.4), воля (2 Пет. 1.21) и т.д. Иоанн Златоуст в своих "Беседах на Послание к Римлянам", суммируя мнения ранних отцов, говорит о предопределении, основанном на предузнании Богом людей, не лишающем последних свободы: "...Спасение званных совершено не одним призванием, но и предуведением, призвание же не было вынужденное и насильственное. Итак, все были призваны, но не все послушались". [45, с.679]. Однако уже тогда христианами употреблялся один важный термин, заимствованный из греческой философии. Это слово Провидение (pronoia), получившее переосмысление в Церкви. Хотя pronoia встречается и в Новом Завете, например, в Рим. 13.14, здесь это слово означает "заботу" или "попечение" человека о чем-либо и не связывается напрямую с Богом и Его Провидением. (В Ветхом Завете, в Иов. 38.2; 42.3, в русской Синодальной Библии поставлено слово "Провидение", однако правомерность такого перевода сомнительна). Провидение греков правило миром, но не интересовалось отдельным человеком. Напротив, христианское Провидение - личностно. [92, т.2, с.12]. Любопытно отметить, что концепция личностного Провидения ясно представлена не только в Новом Завете (Мф. 6.25-34), но и уже в Ветхом (Пс. 103). То, что не было открыто грекам, было давно известно иудеям. Это вновь подчеркивает особое положение в мире избранного Богом народа.

Уже самые ранние христианские произведения I-II вв. говорят о "двух путях" и свободе человека избрать из них любой ("Дидахе", гл.1; "Послание Варнавы", гл. XVII-XX; "Пастырь" Ерма, кн.2, VI,1-2). Свобода воли - это аксиома для Иустина (Апология I,10,28), Татиана ("Речь против эллинов", гл.7), Иринея ("Против ересей" III,23). [90]. Тертуллиан в труде "Против Маркиона" говорит, что свобода проявляется в человеке как образ и подобие Божии и что она может быть доказана самим существованием закона, который Господь дал людям. [167, II,5].

Климент Александрийский и Ориген отстаивали свободу воли как общепринятое христианское учение. Например, Ориген, приступая к изложению своих мыслей в известном труде "О началах", отделил те догматы веры, которые в готовом виде приняты от апостолов Христа и не подлежат сомнению, от прочих духовных вопросов, о которых "апостолы только сказали, что они есть, но как или почему, умолчали, конечно, с той целью, чтобы могли иметь упражнение и показать таким образом плоды своего ума наиболее ревностные и любящие мудрость из числа преемников". Так вот, Ориген свободу воли отнес к первой категории, или несомненным истинам: "В церковном учении определено и то, что всякая разумная душа обладает свободою решения и воли... Мы не подлежим принудительной необходимости делать добро или зло вопреки своему желанию". [80, с.36,37].

Вместе с другими упомянутыми ранними свидетельствами, последнее утверждение Оригена, на наш взгляд, доказывает исторический факт, что доктрина о свободной воле не являлась "богословием" Церкви ("чтобы могли иметь упражнение и показать... плоды своего ума наиболее ревностные"), а была ясно переданным учением Христа и апостолов, в котором никто в Церкви до Августина не дерзал усомниться. При этом не забудем, что Христова Церковь появилась и развивалась в языческой Римской империи, где вера в неотвратимость рока (а, стало быть, и в эфемерность человеческой свободы) была признаваема подавляющим большинством населения. Вот почему христианство уже со дня своего основания столь резко выступило против мойр и парок, фортуны и астрологии.

Первоначально Церковь представляла собой маленькую группу людей в океане язычников, особенно когда она окончательно отделилась от иудаизма. Чтобы не раствориться в этом океане, Церковь должна была быть достаточно категоричной в суждениях: истинные или ложные учения исповедуются приходящими в нее людьми. Для времени Оригена не признавать свободу воли было однозначно ересью. [80, с.172,173]. А Дионисий Ареопагит еще в V в. писал: "...Поскольку Провидению не свойственно насиловать природу, то, (полагаю), мы не станем принимать во внимание нелепое мнение толпы (выделено мной - К. П.), утверждающей, будто Провидение и против воли должно вести нас к нравственному совершенству". [33, с.58].

Иоанн Златоуст написал даже специальную книгу "О судьбе и Провидении", в которой решительно отстаивал свободу воли против язычников: "Бог сказал: "если хотите" и "если не хотите", делая нас господами добродетели и порока и полагая это в зависимость от нашего образа мыслей. А что говорит тот, т.е. диавол? То, что избежать определенного судьбою невозможно, хотим мы того, или не хотим... Судьба говорит: если мы не желаем, а нам будет дано, то во всяком случае спасаемся". [44, с.804,805]. То, что критикует здесь Златоуст как языческие представления о судьбе, почему-то в немалой степени схоже с будущей позицией Августина (последних лет его жизни), а также - с позицией, в далеком будущем, ряда лидеров Реформации... Но об этом более подробно мы скажем в последующих главах.

Что же представляло собой учение Церкви о благодати и свободе в период непосредственно перед Августиновой "революцией"? Было ли это учение пелагианским? Для ответа на поставленный вопрос достаточно упомянуть о трудах Григория Нисского и Ефрема Сирина, замечательных богословов, творивших во второй половине IV века.

Григорий Нисский учит, что человеческая жизнь обусловлена бесчисленными естественными и природными причинами, а также причинами, связанными с индивидуальностью человека - его наследственностью, характером, темпераментом и проч. Но тем не менее личность человека не растворяется полностью в этом мире необходимости, а, вопреки ему, с Божьей помощью, обретает способность свободно себя определять. В вопросе спасения благодать Господа и воля человека действуют совместно: "Как благодать Божия не может обитать в душах, уклоняющихся от своего спасения, так и человеческая добродетель сама по себе недостаточна, чтобы возвысить до совершенства души, чуждые благодати... Праведность дел и благодать Святого Духа, соединяясь вместе, наполняют блаженной жизнью душу, в которой они отождествляются". Это и есть простое евангельское учение, бесконечно далекое как от пелагианской ереси, так и от "двойного предопределения" Августина. Согласно Григорию Нисскому, благодать не является наградой за заслуги человека, но она также не является непосредственной причиной нашего ответа "да" или "нет" Богу. Благодать не заставляет обратиться, но только призывает к этому. В целом Григорий Нисский считал жизненный путь человека соединением предначертаний Господа и свободы воли. [62, с.225; 63, с.298; 112, с.164].

И Ефрем Сирин не идеализировал свободного произволения человека: "...Дивлюсь свободной воле нашей. Она... имеет возможность побеждать, - и любит уступать над собою победу; хотя свободна, однако же сама отдается в рабство, как невольница, и своею рукою пишет согласие на свое невольничество". [39, т.5, с.184]. Ефрем Сирин, как и другие отцы и учители Церкви, считал, что во время грехопадения свобода воли у человека была серьезно повреждена, но не исчезла полностью. [112, с.231]. Это положение он обосновывал следующим образом: человек, задающийся вопросом, существует ли свободная воля, самим этим вопросом свободу утверждает, т.к. задавать вопросы способно только существо свободное, "немой" спрашивать ни о чем не может... [39, т.5, с.32,33]. В отношении же воли Божьей Ефрем Сирин учил, что она бывает как бы трех видов: "Все от Бога, - и благое, и скорбное, и недостойное; но одно - по благоволению, другое - по домостроительству, третье - по попущению. И по благоволению, - когда живем добродетельно, ибо угодно Богу, чтобы проводили мы жизнь безгрешную, жили добродетельно и благочестиво. По домостроительству, - когда, впадая в ошибки и погрешения, бываем вразумляемы; по попущению же, - когда и вразумляемые не обращаемся". [39, т.3, с.395].