Дикая сердцем - Кэти А. Такер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он большой. И арендная плата вполне сносная. – Его взгляд перемещается к моим глазам. – Но в апреле мне исполняется тридцать два, Калла. Я больше не хочу что-то снимать, если на то нет необходимости. Давай поищем что-нибудь на продажу. Что-то, что нам подойдет идеально. Дом чуть поменьше, но с территорией побольше. И без «Волмарта» на заднем дворе.
Его руки скользят по моей спине, притягивая мое тело ближе к себе. Он наклоняется, чтобы лизнуть один из торчащих сосков, а затем берет его в рот и с силой сосет.
Я наслаждаюсь противоречивыми ощущениями от прикосновения его щетины – пройдет еще месяц, прежде чем я снова смогу назвать это бородой – и его влажного языка, однако в голове крутится множество разных мыслей. Джона уже как-то упоминал о покупке дома вместо аренды. Однако моя мама упорно настаивает на последнем варианте. Это гораздо менее долговечно, апеллировала она. Если у нас не получится, то разбираться придется с меньшим количеством сложностей. Легче будет собрать вещи и вернуться домой.
Так, как она когда-то сделала это.
Мама сказала, что всего лишь исполняет свой родительский долг, предупреждая меня о возможных подводных камнях до того, как я на них наткнусь.
Но я не она, и Джона уж точно совсем не похож на моего отца. Он хочет остепениться и завести детей – со мной. Нашими решениями не руководят случайные беременности.
То, что он так уверен в нас и нашем совместном будущем, придает мне смелости.
– Ладно. Я могу начать просматривать и объявления о продаже…
– Калла? – шепчет Джона, прижимаясь к моей коже, и его горячее дыхание вызывает у меня мурашки. Мне нравится, как звучит мое имя, произнесенное его низким, хрипловатым голосом.
– Да?
Джона смотрит на меня снизу вверх, и его взгляд неразборчив в слабом свете лампы. Я помню, как впервые увидела эти льдисто-голубые глаза – эту великолепную особенность, которую он прятал за солнцезащитными очками и язвительным характером.
– У нас есть все время мира, чтобы обсудить это. Но не сейчас же?
Он обхватывает мои бедра своими грубыми сильными руками и прижимает мое тело вплотную к своему тазу. Твердый признак его возбуждения невозможно не заметить.
– Если я не окажусь внутри тебя в ближайшие три минуты, я умру.
Я хихикаю, даже несмотря на то, что тело мое пылает жаром.
– И ты называешь меня драматичной.
– Я серьезно. Умру прямо здесь, в доме Джорджа. И этот суеверный ублюдок никогда больше не ступит сюда и ногой.
– Нам бы этого не хотелось, – отвечаю я с издевательской серьезностью и беру Джону за угловатую челюсть. Его лицо поразительно красиво, черты сильные и мужественные, и все же почти прекрасным его делают эти высокие скулы, пухлые полные губы и длинные ресницы.
Ухмылка Джоны вспыхивает злым умыслом.
– Нет. Не после того, как они были так щедры, одалживая нам это помещение.
– Точно. Самое меньшее, что мы можем сделать, это позаботиться о том, чтобы он смог сюда вернуться.
Я с игривой улыбкой прижимаюсь к Джоне бедрами, наклоняюсь к нему и дарю мягкий дразнящий поцелуй, обводя его нижнюю губу кончиком языка и проскальзывая им внутрь, чтобы насладиться ртом Джоны.
Его пальцы впиваются в мои бедра сильнее.
– Я не шутил насчет трех минут.
Визжу, когда он переворачивает меня на спину, растягивая на футоне. Его торопливые пальцы цепляются за резинку легинсов и трусиков, и он стягивает их, хищно рассматривая горячим взглядом каждый сантиметр моего тела, обнажаемый им в процессе. В считаные секунды с меня слетает оставшаяся одежда.
С жадным предвкушением наблюдаю, как Джона приподнимается и в рекордное время стягивает с себя все вещи. Его тело идеально – могучее и пропорциональное, а кожа золотисто-оливкового цвета, даже в непрекращающуюся зиму. Я все еще не решила, какая часть тела Джоны мне нравится больше всего: его широкие плечи, колоннообразная шея, место, где ключицы проступают у грудных мышц, или впечатляющий вырез таза, ведущий вниз к одной толстой и бархатистой на ощупь части тела, которая в данный момент тверда и настойчиво требует моего внимания.
Джона ныряет ко мне и накрывает мое маленькое тельце своим массивным, вжимаясь всем весом между моими бедрами.
– Я думал об этом моменте каждую минуту каждого дня весь последний месяц. – Его пальцы вплетаются в мои, когда он вытягивает мои руки над головой, прижимая их к матрасу.
Наши рты жадно находят друг друга, зубы стискивают и покусывают, языки мечутся, а губы покрываются синяками; мы пробуем друг друга и целуемся с отчаянным безрассудством.
– Три минуты уже прошло, – шепчу я, и все внутри меня напрягается от ожидания.
Я подаюсь бедрами ему навстречу, ища его твердый член и прижимаясь к нему вплотную, страстно желая снова ощутить его внутри себя.
Джона глубоко вонзается в меня одним-единственным толчком и испускает стон.
И мрачноватая тишина хижины наполняется пьянящими звуками нашего долгожданного воссоединения.
* * *
– Калла… Калла, вставай.
Я издаю стон, когда в плечо меня толкает рука.
– Серьезно, Калла, тебе нужно на это посмотреть.
– Сколько сейчас времени? – бурчу я, не желая открывать глаза.
– Почти час ночи.
Я издаю второй – более громкий и раздраженный – стон и натягиваю одеяло на голову. Когда мы задремали на футоне, было уже больше одиннадцати. Наши обнаженные тела, переплетенные друг с другом, не захотели подниматься на чердак по лестнице и остались здесь, у огня.
– По времени Торонто это пять утра. Если я встану, то уже не усну.
– Тебе и так это не грозит. Вставай.
Нотки возбуждения, звучащие в голосе Джоны, заставляют меня выглянуть из-под одеяла. Джона, должно быть, подкинул в огонь еще дров, потому как яркого света от печи достаточно, чтобы разглядеть его в темноте.
Он возвышается надо мной в одних трениках, низко висящих на бедрах и демонстрирующих пьянящую V-образную борозду его таза. Мои гормоны инстинктивно взвинчиваются, и я тянусь к нему, кончиками пальцев дотрагиваясь до его пупка, темной дорожки волос, ниже… пока не нащупываю ладонью вялый, но все еще впечатляющий член.
– Вернись в постель, а?
Джона усмехается, но уворачивается от моей руки. А потом бросает мне мои легинсы, клетчатую рубашку и берется за свою одежду.
– Позже. Мы идем на улицу.
– Ты меня разыгрываешь, да?
Я одеваюсь и плетусь за ним к двери,
