Быть услышанным и понятым. Техника и культура речи - Владимир Ульянов

Теперь разберёмся, почему нам с вами надо работать над голосом. Ведь собачки тявкают, и никто им голос не ставит. Папуасы в племени «Мумба-Юмба» не занимаются постановкой голоса, а голосят звучно, ярко, и громко, и тихо, и как угодно. Бабы да мужики в какой-нибудь деревне Косой Ухаб поют, и кричат, и разговаривают громко и звучно. Устный и музыкальный фольклор существует в звукозаписях ещё с XIX века (например, в Институте русской литературы РАН «Пушкинском доме»). Рассказчики замечательные, голоса замечательные, и никто не занимается постановкой голоса. Зачем это надо нам с вами? Почему у нас возникают проблемы, связанные с голосом?

Профессионал Евгений Киселёв всю жизнь вещает, сначала на крупнейших радиостанциях, потом на телеканале «НТВ». В прямом эфире в программе «Итоги» срывает голос и ведёт дальше передачу надтреснутым, сиплым голосом, травмируя, – медицински травмируя! – многомиллионную аудиторию. (Почему «травмируя медицински», уже объяснено в первом разделе PRELUDIA, стр. 14–15.) Он просто неверно откашлялся.

Часто корреспонденту, даже ведущему некоего ток-шоу, приходится вести передачу в зашумлённом пространстве или когда разгорается какая-то непредвиденная дискуссия (например, когда Жириновский начинает кричать, бросая микрофоны в пол). Ведущему надо быть слышимым ярче всего окружающего, удерживать внимание аудитории и не допускать в эфире пустоты, затяжной заминки в развитии сюжета. Значит, должен звучать, не срывая и даже, как говорят, не «сажая» голос! Но тут журналист бывает не столь совершенен, как папуас.

Разберёмся в происхождении наших бед. Будем говорить о речевом голосе (вокальный – особая штука), – тут проблема возникла где-то в XX веке, видимо, в его начале. Причём в городах, – не в деревнях. И связана она исключительно с образом жизни цивилизованного человека.

Условимся о системе координат, наметим отправную точку. Попробуем относиться к человеку, будь то собеседник, слушатель, зритель или будь то я сам, как к единому целому. Лишь условно можно выделять – тут дыхание, тут печёнка, тут селезёнка, тут мозги. Всё это функционирует соборно, как сбалансированный ансамбль. Малейшее изменение одного элемента влечёт за собой последствия во всех других.

Не только для тренинга, – для творчества вообще, необычайно важно следующее. Целостность, гармоничность – основополагающий методологический подход. Это закон органического единства. Именно «органическое единство» – термин, часто употребляемый Сергеем Михайловичем Эйзенштейном, к его имени мы не раз ещё будем обращаться (впрочем, об этом говорили и до него). Произведения искусства существуют по законам органического единства, поскольку они отражают природную действительность, действительность реальную, подчинённую этим законам. И человек – суть ансамбль: не простая сумма органов, функций и тому подобного, а ансамбль, что и есть – гармоничный живой организм.

Что произошло с человеком урбанизированным? Почему всё так хорошо у папуасов? Потому что они живут в природе, в единстве с ней, существуют органично, так же, как и обитатели деревень. Живут, не задумываясь о том, как разговаривать или петь… Он или она не думает, какое место куда должно смотреть для того, чтобы взять нужную ноту. Поют, порой, более точно, чем певец с самым острым, абсолютным музыкальным слухом. Исполняют сложнейшие, немыслимые для европейской культуры и вообще для европейского слуха филигранные мелодические конструкции, берут тончайшие интервалы. Например, в клавиатуре фортепиано, органа, в устройстве большинства привычных для нас музыкальных инструментов выражена классическая система, где предусмотрено движение по звукоряду снизу вверх и обратно через полтона (исключение составляют струнносмычковые, тромбон и некоторые другие). А в фольклоре извлекают и четверть тона, и 1/8 тона. И множество других вариантов. Вообще – любые интервалы.

В каждой деревне своя, передаваемая из поколения в поколение, сложнейшая музыкальная система. Таким образом устроены не только песнопения «диких племён», но музыкальные жанры высших культур мира. Примеров масса – индийская рага, арабский макам или русская протяжная. В глубинке, не то, что мы видим и слышим по телевидению – эдакий европеизированный псевдофольклорец. Подлинный фольклор – очень и очень тонкое в этом смысле явление. Школы, методики, каноны, ремесло здесь имеются, но совсем иного рода, нежели привычные в академических кругах.

Среди «народных умельцев» нет специальных, профессиональных мастеров. Никто не сочиняет для каждой деревни «Хорошо темперированный клавир» [10] . Тут музыкальное и литературное творчество является важнейшей частью жизни каждого, как еда и питьё. Все сочиняют и исполняют не на заказ, а естественно, подсознательно, как маленький ребёнок общается вольно, свободно.

Наша цивилизация на пороге XX века стала изрядно отрываться от законов природы по целому ряду параметров.

Урбанизированный человек больше времени проводит в замкнутых пространствах, искусственно организованных, причём созданных по метрической системе. Кое-как англичане обороняют свою систему мер и весов, противятся единице измерения – метру. А метр – единица, искусственно созданная. Всё, что окружает нас, – рукотворное, и не всегда пропорционально человеческому телу, в отличие от деревьев, гор, озёр и других природных объектов. Сегодня созданные человеком предметы резонируют и создают вокруг нас неестественную звуковую среду, в значительной мере формирующую нас самих. Наверное, все замечали, что в старинных зданиях, отнюдь даже не роскошных, люди чувствуют себя значительно более комфортно, чем в созданных высокоразвитыми современниками.

Прежде человек строил, меряя все конструкции, которые он возводил, частями своего тела – «локтями», «саженями», «вершками», то есть всё им созданное было человеческому телу соразмерно. Нынче уже не одно поколение вырастает в других условиях.

Есть ещё одна тонкость. Люди – общественные существа не только в философском смысле. В отличие от многих животных-индивидуалистов, мы живём в стае, привыкаем общаться друг с другом. Общественные ещё и в этом смысле, – то есть общающиеся, общительные существа.

Мы передаём друг другу не только информацию, мысли, чувства. Мы передаём и состояние, как, кстати, и любые высокоорганизованные живые создания. Все не раз замечали: где-либо в общественном месте находится очень нервозный человек, беда какая-то у человека. Он ничего не делает, не говорит, просто очень напряжён… И всем становится как-то не по себе… Его состояние передаётся окружающим, возникает общая нервозность.

В крупных городах люди накапливают все эти неприятности, обмениваются ими и передают их окружающим. Особенно хорошо тому способствуют средства массовой коммуникации, наши дорогие телевидение и радио. Как отмечалось, худой голос в эфире, неестественная напряжённость передаются аудитории.

Когда будете в театре, обратите внимание: если на сцене актёр безголосый (есть хорошие актёры с плохими голосами), в зале, по уже описанным причинам, обязательно начинается кашель. На сцене актёр с хорошим голосом, в зале – гробовая тишина. Телевидение и радио отличаются от театра тем, что ведущий не слышит кашель зрителей. И поэтому Е. Киселёв может позволить себе неряшливость сорванным голосом вести часовую передачу («неряшливость» – это очень мягко названо, хоть надо отдать должное его журналистскому мужеству). Он в телестудии, не слышит кашля, который раздаётся в каждом доме. И не обладает особыми исполнительскими навыками и школой, которую мы постараемся освоить.

2. Куда уходит голос?

Родился человек. Первое, что сделал, появившись на свет? Вдохнул и заорал. Есть интересное наблюдение кандидата технических наук, акустика Б. В. Гладкова (некоторые его приёмы мы будем применять). Все новорождённые, независимо от пола, расы, массы и других отличий, кричат на одной и той же частоте – 440 Гц, «Ля» 1-й октавы. Мировой камертон.

Голос Природой-Матушкой дан всем, даже глухонемым. Немыми люди становятся, как правило, из-за отсутствия слуха. Неслучайно, для того чтобы ребёнок быстрее заговорил, он должен слышать человеческую речь. Между прочим, длинные нервные клетки, нейроны, управляющие мышцами связок, ведут в те же центры головного мозга, что и главные слуховые нервы.

Младенцу не надо заниматься голосом, – в момент рождения ещё действует природа. И действует очень эффективно. Первый крик ребёнка – это не вопль страдания, а функция самосохранения. Сознания ещё нет, а есть инстинкты, только безусловные, врождённые инстинкты, направленные на выживание. Нет никаких манер поведения, привычек, никакой цивилизации, «есть я в этом мире, и я должен выжить!» Природа научила, заложила в подкорку и во все нервные клеточки: орать надо! Постоянно сообщать о себе матери, от которой полностью зависим. Оторвавшись от пуповины, ребёнок всё ещё жизненно связан с матерью и кричит на указанной частоте.