Плиомикон (СИ) - Пешкин Антон

— З… Знаете? — он поднял алые глаза на вождя.

— А что бы я за вождь был, если бы не предвидел такое? — усмехнулся он. — Эй, Никос! Как там паренек держался?

Из темноты в шатер, вслед за Техеем, ввалился толстый, широкоплечный мужчина в легком плаще-джуббе, капюшоне и с полноценным боевым резаком на плече.

— Да нормально, — улыбнулся он большими, жирными губами, отчего на щеках появились ямочки. — Чуть не обоссался перед девчонкой, правда, но в общем и целом… Ну да.

Керон усмехнулся. Техей непонимающе смотрел то на него, то на Никоса.

— Вы следили за мной? — ахнул он, осознавая, наконец, всю глубину заговоров, шпионажа и контршпионажа, творящихся с момента прибытия.

— Не следил, Техей, а прикрывал, — Никос ткнул его в плечо локтем, подмигнул. — Эол должен был тебя такому научить.

— Ладно, ладно, все, не наседайте на него, — Эол, наконец, вышел вперед, подошел к своему воспитаннику. — На него и так много всего навалилось.

— Но пора бы его уже посвятить в наши планы, — жестко отрезал Керон. — Парню надо учиться. Он, может, еще всех нас переплюнет. Давай-ка, сынок, подходи к карте, мы как раз начинаем.

Техея обуревала целая масса эмоций, от которых щеки его зарделись краской. Волнение, страх, гордость, злость и чувство братства — противоречивые ощущения мешали нормально дышать, заставляли кровь шуметь в ушах, а руки мелко подрагивать. Он сделал шаг вперед, чувствуя руку своего воспитателя на плече. Нет… руку отца, пусть и не родного. Руку отца, который наверняка боялся за Техея больше всех этой ночью… Но доверился и ему, и племени. Техей чувствовал тепло, исходящее от Эола, но сильнее всего — гордость.

— Кхм, — прокашлялся Керон. — Собрались, начинаем.

Глава 4

В день, когда заканчивали и подготавливали к запуску гидротурбину, Техей был на взводе. После того, что он услышал на совете в ту ночь, нельзя было расслабляться ни на секунду. Юноша знал, что очень и очень скоро случиться нечто ужасное, однако никакой ясности все так же не было.

— Согласно данным разведки, — пояснял в ту ночь Керон. — Целью предполагаемого противника не является вся семья. Принцесса Тея правильно догадалась, что готовится покушение, однако лишь на одного из нас.

— На кого же? — вопрошал кто-то из совета, голубоглазый мужчина, которого Техей редко видел вблизи.

— А вот это правильный вопрос, — вождь щелкнул пальцами, прикурил от плазменного резака металлическую трубку. — Противник шифруется. Мы не знаем кто им нужен, не знаем зачем. Известно только, что покушение готовится в день запуска водной системы.

— Значит, любой из нас? — мрачно констатировал Эол.

— Любой, — кивнул Керон, выпуская из носа дым. — И известно, что убийство будет совершено силами архитекторской гвардии.

В шатре повисла тишина. Каждый обдумывал сказанное, и обдумать было что — племена могут бесконечно вздорить между собой, могут убивать друг друга, наказывать плебеев чужих племен за малейшие ошибки… Но Архитекторы? Их репутация была непогрешима даже среди племени петрамантов, и это при том, что эти загадочные фигуры редко вмешивались в жизнь племени вне рамок инженерных заказов. Они правили землями, не людьми — поэтому петраманты, будучи скитальцами, были лишены опеки свыше, но имели практически полную свободу, чем не могли похвастаться иные человеческие сообщества. Так или иначе, вмешательство Архитектора в извечный межплеменной конфликт могло означать лишь одно — кто-то там, наверху, сделал свой выбор, и не в пользу племени Техея.

— А что если это не племенной вопрос? — спросил мальчик Эола в день отбытия, наблюдая за тем, как мужчина чинит износившийся гусеничный трак МТ.

— Возможно и такое, — кивнул Эол и протянул руку. Техей вложил в нее пистолет газосварочного аппарата. — Но тогда не было бы необходимости строить такие сложные заговоры. Если в нашей семье есть какой-то… Ну, скажем, преступник, которого ищут по всему Плиосу, то Архитекторы имеют право потребовать его выдачи у Керона.

— И он повинуется?

— Знаешь… — вздохнул Эол, вытирая пот с бороды рукавом. — Мысль правильная. Может, Архитекторы тоже задались этим вопросом, потому и действуют скрытно.

— Ничего не понимаю, — Техей тряхнул головой. — Преступники наказываются внутри племени. Я вон…

— Постарайся не вспоминать об этом, — мягко сказал Эол.

— Ну… Просто, зачем тут Архитекторы?

Эол как раз заканчивал шов, еще пару секунд сосредоточенно работал после чего вылез из-под машины и устало вздохнул. Сев рядом с воспитанником, он снял с лица сварочную маску и громко шмыгнул носом.

— Плиомикон не дает ответов на все вопросы, Техей. Это хороший свод законов, надежный. Но старый.

— И что, получается что можно на ходу придумывать новые? — Техею это не нравилось, его возмущала подобная несправедливость.

— Хм, — Эол усмехнулся, потрепал мальчика по голове и прижал щекой к своей груди. — Правильно говорят, ты хоть в моих яйцах не сидел, но ты — мой сын.

— Эо-о-ол! — простонал юноша, пытаясь вырваться, но хватка взрослого, привыкшего к труду мужчины была слишком крепкой. И все же, такая ситуация и такие слова смущали молодого Техея. — Ну прекращай, все!

Эол сдавленно, по-доброму засмеялся и принялся настойчиво тыкать Техею под ребра, щекотать. Это было слабое место парня, и взрослый петрамант это знал. Мальчик засмеялся, пытался отбиваться, но Эол все не отставал:

— Революционер, ай революционер, а! — смеялся он. — Как Архитекторов свергать собрался, раз щекотки боишься, а? Отвечай, отвечай!

— Хва-а-атит! — сквозь смех кричал альбинос, извиваясь, и, наконец, выскользнул из рук отчима. — Маньяк!

Они оба засмеялись и сели, прислонившись к гусенице МТ. Под ними раскинулся вечерний пищевой цех, кое-где уже зажигались тусклые, приятно мерцающие в полумраке лампочки, а стеклянный купол над водохранилищем окрасился в цвет вечернего неба этой планеты — стал нежно-сиреневым, как плазменный огонек резака.

— Совсем тебе эта девчонка мозги запудрила, а? — улыбнулся вдруг Эол.

Техей, покраснев, отвернулся. Эол ткнул его локтем в бок, не прекращая улыбаться.

— Да ладно тебе, я ж и сам в этом кое-чего понимаю. Не скажу что я такой же бабник как наш вождь или дядя Ур, но были и на моем веку… — лицо Эола скривилось, голос он сделал нарочито мерзеньким, гиперболизированно-сексуальным. — …любо-о-овные похождения.

От того, как отчим при этом поигрывал бровями, поднимая то одну, то другую, Техей не выдержал и прыснул, а затем и полноценно, в голос засмеялся, что с ним случается крайне редко. От теплого, и вроде бы даже почти не печального смеха воспитанника, Эол и сам невольно улыбнулся.

— Я не знаю, Эол, — успокоившись, ответил наконец Техей. — Она ж меня убить хотела.

— И что? — мужчина усмехнулся, в уголках его глаз проступили хитрые морщинки. — Это делает ее менее красивой?

— Ну… — юноша замялся, подпер голову руками. — Не сказал бы.

— Ай, молодняк. Слушай, все это, все речи про племя, про заговоры и прочее — это все пустое. Жизнь у нас, конечно, не сахар, но ты все еще можешь прожить ее так, как тебе хочется. И с теми людьми, с которыми сам захочешь.

— Но как? — Техей выглядел еще печальнее, чем обычно. Глаза блестели в тусклом свете.

— Берешь — и живешь. И никого не слушаешь. Даже меня не слушай, поступай как считаешь нужным.

— Но ты ведь остался в племени.

— Потому что я посчитал нужным вырастить одного болезненного мальчика, которого нашел в заброшенном цеху хрен знает как глубоко, — Эол тепло улыбнулся, похлопал Техея по плечу. — Там людей-то, наверное, до меня не было лет сто, а вот здрасьте — младенец в камере древнего аппарата. Лучше бы тебя, конечно, другое племя нашло, но уж кто попался.

Юноша усмехнулся и уставился вдаль. Оба они молчали, добавить тут было нечего. Лишь свежий, влажный ветерок завывал в магистральных тоннелях, да сверкали под самым куполом яркие вспышки сварки.