День Жизни - Игорь Сапожков

Последний день недели пролетел как, песчаная буря Самум, над пустыней. Али освободился чуть раньше и ждал Вали в тени ивы, у проходной таксопарка. Под крышей гаража висел выгоревший на солнце, замысловатый транспарант: «ТВОЙ ТРУД ВЛИВАЕТСЯ В ТРУД ТВОЕЙ РЕСПУБЛИКИ!» Али перечитал лозунг несколько раз и хотя он хорошо знал русский, как можно разливать труд, было не понятно.

Вали всё не выходил. У проходной таксопарка начали собираться шофера второй смены. Восточное солнце стало медленно тускнеть. Лёгкий ветерок, играл редкой бородой сморщенного аксакала, сидящего на пожухлой траве с трубкой во рту. Али ещё немного посидел, потом решительно встал и двинул к дороге. Он не успел подойти к бровке, как возле него скрипнув тормозами, остановилось такси со знакомым водителем. В центре они попали в пробку, со стройки вывозили башенный кран, металлическая секция которого, полностью перекрыла движение. Вокруг суетились люди, но развернуть кран у них никак не получалось. Али понял, что это на долго, попрощался с водителем, выбрался из автомобиля и оставшуюся часть дороги решил пройтись пешком. Когда он добрался до автосервиса, солнце уже почти скрылось за горизонтом, а улицы города освещались редкими фонарями.

По соседству с автосервисом, располагалась чайхана, из открытых окон которой, на весь квартал разносился хит сезона, песня про «Учкудук — три колодца…» У входа в пыли, валялись две облезлые кошки и толпились люди. Они размахивали руками и перебивая друг друга, громко разговаривали. И хотя Коран запрещает правоверным мусульманам употреблять спиртные напитки, судя по горящим глазам посетителей чайханы, можно было твёрдо сказать, что подавали в здесь, не только зелёный чай.

В помещении автосервиса, гоняя по углам тёплый воздух, как сумасшедшие крутились свисавшие с потолка вентиляторы. Али быстро нашёл механика, тот перекрикивая вой пропеллеров, рассказал, что с автомобилем всё в порядке, его уже выгнали из бокса и он стоит на площадке, на заднем дворе. Сам же механик немного занят срочным заказом и освободится минут через 15–20, но если Али хочет, то может, что бы не терять время, сам выйти и осмотреть проделанную работу. Волга стояла в центре двора, хромированная передняя решётка, причудливо преломляла рыжие лучи, заходящего солнца. Оторвать от неё взгляд было невозможно. Али перестал дышать, в страхе спугнуть мираж. Он подходил к машине вплотную, рассматривая мелкие детали, затем отходил на несколько шагов и любовался издали обворожительной красотой её стремительных линий. В этом цвете кузова, автомобиль казался больше и внушительней. Али нежно провёл ладонью по тёплому крылу. Потом он медленно, будто на ватных ногах, обошёл вокруг и открыл водительскую дверь. В этот момент он услышал громкий крик. Кричала русская женщина. Это был отчаянный крик о помощи…

Оперуполномоченный, старший лейтенант Керимов, обладал уникальным талантом изменять показания подозреваемых, при помощи обычной резинки и простого карандаша. Над его рабочим столом висел засиженный мухами плакат: «Милиционер — слуга народа» и подпись — Ходжа Насреддин. Он внимательно допросил Али, за ним Вали, затем выслушал потерпевшего — Рафаила Курбанова, внука того самого Рашида Зияевича, директора Муйнакского Рыбоконсервного комбината, на котором трудились родители и жена милиционера. Капитан Керимов действительно очень сочувствовал гражданину Курбанову, справка от врача районной поликлиники подтверждала, что он получил тяжелейшее сотрясение мозга и множество внутренних травм. На заплывшем жиром лице Рафика, в самом деле отражались боль и страдания, которые он перенёс в результате нападения. По его словам, в которых оперуполномоченный нисколько не сомневался (разве может говорить неправду, внук такого уважаемого человека), они с друзьями слушали музыку и тихо пили чай на заднем дворе чайханы, когда на них налетел этот головорез Алиев и стал избивать их поочерёдно. Потом он стал тянуть за руку русскую девушку Тоню, которая за их же столиком, тоже мирно уталяла жажду, это могут засвидетельствовать все посетители чайханы. Девушка, вот кстати и её данные: Синько Антонина Васильевна, 42 года, без определённых занятий и постоянного места жительства, письменно подтверждает, что драку начал этот бандит, Алиев. Синько также свидетельствует, что когда Рафик вступился за неё, этот разбойник Алиев разозлился, сорвал с неё одежду, вырвал клок волос с затылка, расшатал два передних зуба, затем отобрал андатровую шапку и кожанный кошелёк, в котором было 377 рублей 42 копейки. А вот ещё протоколы показаний остальных потерпевших, их насчитывается девять человек. Все они, как один, отверждают, что пытались успокоить Алиева, но на них, как шайтан, налетел второй хулиган, Валиев, который избил их кулаками в лицо. К делу подшита также характеристика с места работы Рафика. И фотография есть, ай красавчик, ай молодец, вылитый дедушка Рашид, только без медалей. Оказывается он работает начальником отдела экспорта и сбыта готовой продукции, на том же Рыбоконсервном комбинате, которым вот уже тридцать лет, бессменно руководит его дед, между-прочим, член партии с 1928 года, да ниспошлёт ему Аллах здоровья и долголетия. В характеристике сказано, что Рафик обладает исключительно высокой квалификацией, большим потенциалом, свою работу любит и к решениям производственных задач подходит творчески. Капитан Керимов удовлетворённо откинулся в кресле, заложил руки за голову, вытянул ноги и задумался. Дело вроде простое, хотя как говаривал персидский поэт Омар Хайям: «Восток — дело тонкое, Петруха». Потом он встал, расслабил серый, форменный галстук, налил себе стакан тёпой воды из графина и посмотрел на часы. Подходило время третьего намаза, капитан мысленно поблагодарил Пророка, да благословит его Аллах, что молитв всего пять… Так, а что у нас есть на этих Алиева и Валиева. Школа, училище, таксопарк, у Алиева дед отсидел по 58-й, в-общем шпана без роду, без племени. Позавчера их обоих выписали из больницы — гематомы на спине и груди, переломы рук и ключицы (у Валиева), глубокие порезы в области живота и шеи, выбитые зубы. Да, хулиганам досталось по заслугам, как сказал великий восточный мудрец Алишер Навои: «Аста ла виста, бейби». Теперь вот ещё суд предстоит…

До суда не дошло, хотя Али и Вали были на волосок от уголовной статьи за хулиганство и нанесение лёгких телесных повреждений. Дело «развели» по Шариату. В счёт возмещения физического вреда и морального ущерба, потерпевший Рафик Курбанова, получил отреставрированную «Волгу ГАЗ-21», а жена оперуполномоченного Керимова, в одночасье из рыбообработчицы третьего разряда, стала заведующей складом готовой продукции.

Синяки, раны и переломы у Али и Вали, вскоре зажили и их первым же призывом, отправили служить в Новороссийский Военно-Строительный Отряд.

Рабочий день подошёл к концу, солнце угрожающе зависло над непроходимыми джунглями телевизионных антен. Солдаты умылись у колонки и разлеглись на траве возле Доски Почёта, в ожидании фуры. Пока Яша Гольдберг заполнял дневную процентовку, бойцы с интересом наблюдали за тем, как рабочие бригады Жипилова, самоотверженно разгружают бетон. Послав Амиранчику воздушный поцелуй, жизнерадостно улыбаясь и легкомысленно размахивая сумочкой, мимо солдат продифилировала крановщица Людмила.

Вскоре появилась машина, пока военные строители рассаживались на скамейках поперёк бортов, водила заскочил в прорабский вагончик попить водички. Когда он вышел посадка уже закончилось. На подножке кабины, с пассажирской стороны фуры, придерживаясь рукой за зеркало, стоял Петров-Перец. Последний раз пересчивав солдат, он дал команду и грузовик бодро звякнув рессорами, двинул в сторону воинской части. Убедившись, что все разъехались, из прорабской гуськом выскочил прапорщик Шматько. Сгибаясь с тяжёлой ношей, он то и дело оглядывался, прижимя к животу ящик с гвоздями. В наступающия выходные, Шматько собирался строить забор вокруг дачного участка.

С моря дул приятный, не по-летнему прохладный, бриз. Он налетал слабыми порывами, будто хулиганя забирался под гимнасёрки, сдувал пыль макушек, щекотал загорелые лица солдат. Лейтенант Петров-Перец не попрощавшись выскочил на перекрёстке у офицерского общежития, а Яша неохотно пересел в кабину…

Когда Яша исполнилось 13 лет, австралийские родственники прислали ему в подарок видеомагнитофон — матово-чёрный Sony, с десятком кнопочек и маленьким электронным табло. В отдельной коробке лежали четыре яркие видеокассеты с американскими мультфильмами Дональд Мак, Микки Маус, Том и Джери. Через месяц Яша выучил их наизусть. Что бы понимать о чём идёт речь, он попросил родителей купить ему англо-русский словарь. Родители пошли дальше, они наняли ему репетитора, молодящуюся женщину, миссис Ольгу Ричардовну, отработавшую 20 лет, переводчиком в «Интуристе». У Яши оказались явные способности к языку, за первый год он выучил британский диалект, за второй американский сленг. Репетитор говорила, что таких способных учеников, она не встречала даже среди своих сокурсников, на Факультете Иняза ОГУ. Родители гордились талантами сына, в 15 лет Яша свободно читал и понимал радио передачи, выловленные стареньким, ламповым «Сириусом» в эфире, над одной шестой частью суши. Он давно уже обогнал по знаниям школьную учительницу. Перечитав всю домашнюю библиотеку Ольги Ричардовны, все хранящиеся в её доме туристические проспекты и словари, Яша наткнулся на инструкцию по пользованию видеомагнитофоном, с неё всё и началось… Оказалось, кроме проигрывания видеокассет, Sony может так же записывать передачи с телевизора или с другого видеомагнитофона. Яша тут же вставил в видик кассету с Микки Маусом и записал поверх мультика, любимую передачу советских людей — «Человек и Закон».