Изнанка неба - Гэвин Лайл

– Да, да. Ты прав, – снова подтвердил Китсон и выбросил сигарету на бетонную полосу аэродрома. – Спасибо, Джек. Мне кажется, я и сам управлюсь. В любом случае, спасибо. Еще увидимся.

Он легко выпрыгнул из самолета и широко зашагал к ангарам.

Я проводил его взглядом. Потом Кен скрылся из виду, а мне осталось только откинуться в кресле и смотреть как сигаретный дым поднимается к потолку.

Воздух внутри салона был затхлым, но все еще хранил следы ночной прохлады. Скоро солнце нагреет обшивку, и здесь станет жарко как в духовке. Но пока в сумраке салона пахло дымом, последним грузом, пассажирами, маслом, бензином и кожей. Но все это не могло заглушить какой-то особый, резкий запах, присущий только "Дакоте". Мне не составит труда узнать его спустя годы, когда в памяти сотрется даже не только запах, но и образ любимой женщины.

Я словно вновь узнал его. Это был один из тех моментов, когда с удивлением узнаешь давно знакомые для себя вещи. Они настолько привычны для тебя, что их уже не замечаешь. Я снова затянулся сигаретой и задумался.

Миклос держит пистолет в верхнем ящике своего стола. Это часть всех этих хитроумных, построенных на лжи и обмане комбинаций, которые рождаются в его конторе. Оружие – символ удачи, амулет двадцатого века. Его можно понять, Китсон с пистолетом – совсем другое дело, и мне было непонятно, к чему это приведет.

Я сделал последнюю затяжку и вылез из двери. Появился Роджерс. В руках у него была половинка жестяного барабана из под смазочного масла. Он бросил его в тени самолета и повернулся.

– Что ему было нужно?

– Просто зашел попрощаться. Сегодня он отбывает.

Я снова взобрался по лестнице и стал снимать фильтр карбюратора. Наконец он оказался у меня в руках, и Роджерс забрал его у меня для промывки. Затем мне пришлось качать топливо через форсунку, пока наконец не перестала идти вода.

– А вот и они, – послышался голос второго пилота.

Я выглянул из-под крыла. Поднимая тучи пыли, к взлетной полосе выруливал малютка "Пьяджио". Мне сразу стало понятно, что кроме Китсона на борту никого нет. Он выбрал самый быстрый способ убраться отсюда. Его Превосходительству может быть безразлично, куда исчез его пилот, но ему определенно интересно будет узнать о пропаже собственного самолета.

Я выпрямился и обошел свою "Дакоту", чтобы посмотреть, как он взлетит. "Пьяджио" занял место позади авиалайнера и стал ждать своей очереди. Большой самолет выехал на взлетную полосу, разбежался, оторвался от земли и стал набирать высоту. Кен выжал секунд пятнадцать и тронулся вслед за ним. Взревели моторы, уже через двести ярдов "Пьяджио" оказался в воздухе и сразу начал крутой поворот.

– О, Боже! – выдохнул Роджерс.

Самолет тем временем прошел над контрольной башней, зданием аэропорта, вернулся к ангарам и описав три четверти круга выровнял свой полет. На высоте пятисот футов он прошел почти над моей головой, так что можно было легко различить большие зеленые буквы на его серебристых крыльях.

Тут один из двигателей начал барахлить, раздался громкий хлопок, потом он пару раз чихнул, выдал тонкую струйку дыма и заглох. Самолет качнуло, потом он выровнял свой полет и, набирая высоту, стал удаляться в сторону моря.

– О, Боже, – повторил мой напарник.

Я подбежал к двери, одним прыжком влетел в салон, проскочил в кабину и рывком включил питание, а затем радиоприемник. Пока он прогревался, мне удалось достать наушники и надеть их.

Через боковое окно можно было видеть, как "Пьяджио" медленно удалялся в сторону моря. Наконец радио стало оживать, в наушниках послышался гул, затем потрескивание и наконец голос, призывавший на английском языке Китсона ответить наблюдательной службе аэропорта.

Ответа не было.

Самолет все еще оставался в пределах видимости и летел на высоте не более тысячи футов.

Голос в наушниках продолжал на английском языке вызывать пилота и спрашивать, что произошло. Не получив ответа, он повторил то же самое по-французски. Затем уже другой голос повторил эти фразы по-немецки, и тут все смолкло. Я переключил канал и снова услышал первый голос, но ответа так и не последовало. К этому времени "Пьяджио" уже исчез над морем. Тогда я выключил радио, потом питание, убрал на место наушники и выбрался на свежий воздух. Роджерс продолжал смотреть на горизонт.

– В чем дело? – поинтересовался мой напарник. – Что он ответил?

– Я ничего не слышал, – отрезал я. – Пошли ставить фильтр на место.

Двадцать минут спустя в воздух поднялись два истребителя греческих военно-воздушных сил и на небольшой высоте ушли на запад в сторону моря.

– Поисковая команда, – буркнул Роджерс себе под нос и проводил их взглядом. – Похоже набоб приказал ему продолжить полет. Ты об этом и не подумал.

– Его босса на борту не было, – обескуражил я второго пилота. – В самолете был только Кен.

– Тогда почему же он не вернулся после того, как заглох двигатель?

– Не знаю. Но на случай, если кто-нибудь будет спрашивать, его здесь не было... Ты понял?

Он с любопытством посмотрел на меня.

– Послушай, Кен повздорил с хозяином. Что он хотел сделать, я не знаю и знать не хочу. Меня это не касается. Так что он здесь никогда не появлялся. О'кей?

– Хорошо.

Я поставил фильтр на место, закрыл капот и решил не заправляться горючим до самого отлета. Мы переоделись и к полудню попали в пункт наблюдения за полетами.

Я справился по поводу "Пьяджио": никто ничего не знал, и даже истребители ничего не смогли обнаружить. Тогда они попросили пару пилотов в этом районе быть повнимательнее и передали сообщение в штаб военно-воздушных сил на Мальте.

Больше делать было нечего и мне захотелось зайти в бар. Не успел я допить свое пиво, как появилась мисс Ширли Берт. Должно быть, она разыскивала именно меня и, не теряя времени, сразу направилась в мою сторону. Было заметно, что она расстроена.

– Ты не знаешь, что случилось с Кеном? – не тратя времени на приветствия спросила Ширли.

– Не более того, что я мог увидеть, – похоже ее это заинтересовало, и мне пришлось продолжить. – Он взлетел, потом у него заглох один двигатель, но Китсон взял курс в сторону моря. На запросы по радио он не отвечал.

Службы аэропорта сейчас ведут предварительные поиски, но если они не дадут результата, то через несколько часов этим займутся вплотную.

– Целых несколько часов!

– Пока не о чем беспокоиться. Любой двухмоторный самолет может лететь на одном двигателе до тех пор, пока хватит горючего. Правда, мне не было известно, каков запас топлива у "Пьяджио". Конечно, запаса прочности у него не осталось, и не так уж много летчиков рискнет перелететь море в такой ситуации. Тем более их беспокоит, что он не отвечал на их запросы.