Летнее утро, летняя ночь (сборник) - Рэй Брэдбери

Тут мистера Уидмера словно подбросило.

А вдруг она ничего не слышала? Кто поручится, что она не оглохла? Семьдесят лет жизни – достаточный срок, чтобы уши затянуло паутиной; кое у кого серая вата времени постепенно поглощает все звуки, обрекая человека на ватно-шерстяную тишину. Долгих тридцать лет с ней никто не разговаривал, а прохожие открывали рты только для того, чтобы поздороваться. Что, если она оглохла и лежит, всеми забытая, в холодной постели, как маленькая девочка, заигравшаяся в долгую игру, даже не подозревая, что кто-то стучится в дребезжащие окна, кличет ее из-за облупившейся двери, ступает по мягкой траве вокруг запертого дома? Возможно, это немощь, а не гордыня помешала ей ответить!

Мистер Уидмер пробрался в гостиную и потихоньку снял телефонную трубку, а сам краем глаза следил за дверью в спальню – не хотел будить жену. Услышав голос телефонистки, он попросил:

– Хелен? Соедините меня с номером семьсот двадцать девять.

– Это вы, мистер Уидмер? Поздновато звонить по этому номеру.

– Ничего страшного.

– Как знаете, только она не подойдет. Никогда не отвечает на звонки. И сама на моей памяти никому не звонила.

Раздались длинные гудки. Их было уже шесть, но все напрасно.

– Продолжайте дозваниваться, Хелен.

Пропело еще двенадцать гудков. По лицу бакалейщика струился пот. На другом конце провода сняли трубку.

– Мисс Бидвелл! – закричал мистер Уидмер, чуть не упав в обморок от облегчения. – Мисс Бидвелл? – Он понизил голос. – С вами говорит мистер Уидмер, хозяин бакалейной лавки.

Ответа не последовало. Тем не менее на другом конце провода, в доме напротив, она держала трубку. В окно ему было видно, что ее дом погружен в темноту. Она подошла к телефону на ощупь.

– Мисс Бидвелл, вы меня слышите? – спросил он.

Молчание.

– Мисс Бидвелл, у меня к вам просьба.

Щелк.

– Не могли бы вы открыть дверь и выглянуть на улицу? – проговорил он.

– Она дала отбой, – сообщила Хелен. – Соединить заново?

– Нет, благодарю. – Он повесил трубку.

Ни в лучах рассвета, ни в теплый полуденный час, ни с наступлением сумерек из ее дома не донеслось ни звука. Через дорогу, в бакалейном магазинчике, стоял за прилавком мистер Уидмер, который твердил про себя: ну и дура! Что бы там между ними ни произошло – просто дура. Но все равно: еще не поздно. Пусть руки стали дряблыми и морщинистыми – это все же руки. Ее старый знакомец, проделавший далекий путь, остался, судя по виду, неприкаянным. Некоторые сознательно выбирают такую судьбу: они, как безумные, жаждут, чтобы вид за окном менялся каждую неделю, каждый месяц, каждый год, но с возрастом начинают сознавать, что всего лишь коллекционируют никчемные дороги и ненужные города, не более основательные, чем киношные декорации, и провожают глазами людей-манекенов, которые мелькают в витринах за окном медленного ночного поезда. Этот старик прожил жизнь среди тех, кому был безразличен, ведь он никогда и нигде не задерживался настолько, чтобы хоть кто-то обеспокоился, проснется ли он на рассвете или уже обратился в прах. Но вот он вспомнил «ее» и только тогда понял, что она среди них – единственная живая душа. Опоздав совсем чуть-чуть, он все же вскочил в последний вагон, сошел на нужной станции, дошагал сюда пешком и оказался у нее на лужайке, чувствуя себя последним идиотом; еще одна такая ночь – и он больше не вернется.

Это была третья ночь. Мистер Уидмер уже надумал перейти через дорогу, устроить пожар на крыльце дома мисс Бидвелл и вызвать пожарных. Тогда она точно выскочит на улицу, прямо в объятия к своему старичку, ей-богу!

Хотя… Так, стоп!

Мистер Уидмер поднял глаза к потолку. Наверху, на чердаке, – разве там не найдется средства против гордыни и времени? Нет ли там, в пыли, какого-нибудь наступательного оружия, подходящего к случаю? Чего-нибудь старого, как они сами – мистер Уидмер, старик и старушка? Когда на чердаке в последний раз была уборка? Никогда.

Нет, это уж чересчур. Ему не хватит решимости!

И все же это была последняя ночь. Оружие требовалось прямо сейчас.

Минут через десять раздался голос жены:

– Том, Том! Что за грохот? С чего это тебя на чердак понесло?

Старик появился в половине двенадцатого. Остановившись неподалеку от дома, лишенного ступенек, он как будто раздумывал, что бы еще предпринять, а потом быстро шагнул вперед и посмотрел под ноги.

Мистер Уидмер, замерев у верхнего окна, шептал:

– Ну давай, давай!

Старик нагнулся.

– Бери же! – выкрикнул мистер Уидмер.

Старик запустил руки в траву.

– Обмахни! Знаю, знаю, она вся в пыли. Но еще сгодится. Смахни пыль, играй!

Старик поднял с земли гитару, которую обнаружил при свете луны прямо посреди лужайки. Прошло немало времени, прежде чем он начал перебирать струны.

– Не тяни! – прошептал мистер Уидмер.

Прозвучал первый робкий аккорд.

– Давай! – молил мистер Уидмер. – Чего не добился голос, того добьется музыка. Вот так! Играй! Отлично, не останавливайся! – заклинал мистер Уидмер.

А сам думал: пой под окнами, пой под яблонями, пой у черного хода, пока гитарные аккорды не проберут ее до костей, пока у нее не польются слезы. Заставишь женщину плакать – считай, ты победил. Всю ее гордыню как рукой снимет, и музыка тебе в этом поможет. Пой ей песни, спой «Женевьеву», спой «Встретимся вечером в сонной стране», потом «Мы плывем по лунному заливу», потом «Длинную тропинку», припомни все старые летние песни, любые знакомые, негромкие, милые песни, пой мягко и тихо, легко перебирая струны, пой, играй, и, возможно, услышишь, как в замке поворачивается ключ!

Он прислушался.

Звуки гитары были чистыми и нежными, как ночные капельки росы, а через полчаса старик стал напевать, но так тихо, что никто его не слышал, кроме той, что была рядом, за стеной, в кровати, а может, у темного окна.

Мистер Уидмер улегся в постель и битый час лежал без движения, слушая далекую гитару.

Наутро миссис Терл сказала:

– Видела я этого бродягу.

– Неужели?

– Всю ночь на лужайке топтался. Бренчал на гитаре. Можете себе представить? До чего доводит старческий маразм! А кстати, кто он такой?

– Понятия не имею, – ответил мистер Уидмер.

– В шесть утра он двинулся со своей гитарой вдоль по улице, – сказала миссис Терл.

– Вот как? И не возвращался?

– Нет.

– Дверь-то ему так и не открыли?

– Конечно нет. А с какой стати?

– Да так. Вот увидите, он к ночи опять явится.

Покупательница ушла.

Сегодня все решится, думал мистер Уидмер. Еще одна ночь. Он теперь не отступит. Теперь, когда у него есть гитара, он непременно сделает еще одну попытку, и сегодня к ночи все уладится. Мистер Уидмер, насвистывая, хлопотал у себя в магазинчике.