Тропа тайкера - Павел Искра

— Что-то связанное с математикой.

— А ты молодец, — удивился Горбовский. — А наши астрономы не сразу узрели, что это обычная экспонента с ее зеркальным отображением.

— Постойте… И это — Ковчег? Если бы такое утверждали не Вы…

— Да, Мак. Уж поверь глубокому старику, — не без сарказма в голосе произнес Горбовский. — У меня нет ни времени, ни желания заниматься дешевыми мистификациями. Это — Ковчег, с точки зрения биотелескопа. Совсем отличный от того, каким его видел Комов и все остальные прогрессоры. И со всеми планетами так же. На месте Арканара — океан с трилобитами и медузами. На Сауле — тоже океан, но уже с панцирными рыбами. На Леониде — девонский лес с гигантскими стрекозами и пауками.

— Этого не может быть, — отчаявшимся голосом произнес Максим, — врут всё эти чертовы телескопы

— Это было бы счастье. Но информация проверена. Со всех сторон, минуту помолчав, Горбовский продолжил, — Ладно, оставим пока в покое телескопы. Что тебе известно о межзвездной экспедиции… 2017 года?

— Ничего. Да и не могло быть такой экспедиции. Технология начала XXI века не позволяла выхода в дальний космос.

— Верно. Не было такой экспедиции. Нет никакой информации ни о подготовке, ни о старте. А вот о прибытии обратно на Землю, уже через сто лет, всё есть. Я сам их встречал, помогал адаптироваться. Один впоследствии стал китовым пастухом, другой… Впрочем, неважно, кем кто из них стал. Откуда они вообще взялись — вот загадка! И, главное, тогда, в то время, всё было для меня совершенно естественным. Только недавно допер, что не было, не могло быть межзвездной экспедиции из начала XXI века. Сунулись их искать — один, представляешь, еще жив. В больнице умирал от старости. Там же и провели ментоскопирование — результаты вообще поразили, — махнул рукой Горбовский, — Он, оказывается, еще в XX веке колонизовал Марс. Воевал там с какими то чудовищами. Но и Юпитер, Сатурн, всё это было для людей доступно.

— Чушь какая-то, — только и смог произнести Каммерер. никакие другие мысли больше в голову не шли.

— Вот-вот. Ты как, успеваешь переваривать эту чушь? Если да, то пойдем дальше. Его Высочество герцог Алайский… То, что ему удалось проделать с Дангом, не случается даже в глупых сказках. В то, что мальчишка оказался кадровым разведчиком, еще можно поверить, и в то, что наша сканирующая аппаратура оказалась ни к черту не годной, тоже. И эти мистические штучки «два в одном» нам тоже известны. Но как они могли рассчитать засылку герцога к нам? Какова была вероятность того события, что его не грохнут на поле боя, а вдруг ни с того ни с сего эаберут на борт нашего «Пингвина»?

«Аджна»! — вспышкой озарения промелькнула мысль Мака, — «Все к одному сводится. Приказ Комова, все эти неправдоподобные события, и этот странный застывший мир перед глазами.»

— Ox, Мак, зря вы забили свои головы этими чакрами, все равно они ясности никакой не внесут.

Максима уже не пугал тот факт, что Горбовский мог читать его мысли.

— Тебя, видно, Комов уже тянет по «аджне»? Что ж, готовься. Раньше мы лишь чувствовали «запах серы», теперь, видно, придется столкнуться с самим чертом.

Горбовский немного помолчал и добавил:

— Данг умер.

— Как умер? Вы же только недавно говорили, что он работает?

— Ну и что? На протяжении многих веков люди всерьез верили, что покойники вполне могут работать в иных, менее уютных мирах, нежели наш. В аду там, или в чистилище. Так что ничего особенного тут нет, — усмехнулся старик. — Просто мы отправили в «вероятное прошлое» не самого Данга, а его психоматрицу в тело одного из обитателей XX века. А сам Данг лежал все это время в спецсаркофаге на территории моего фонда. А этой ночью его сердце остановилось. Безо всяких причин.

— А что будет с психоматрицей?

— На этот вопрос нет прямого ответа. Это ведь был единственный в своем роде эксперимент. По крайней мере, пока Данг был жив, при смерти тела того хозяина его сознание вернулось бы в свое родное тело. А вот при смерти родного тела, — Горбовский покачал головой, — может быть все, что угодно. Но в любом случае вернуться к нам он уже не сможет.

— Так вы же говорили, что операция близка к завершению?

— Да скорее всего странники выкинут его обратно. Они не захотят держать у себя такую сволочь, — вдруг весело рассмеялся Горбовский, — Ведь признайся, Мак, ты сильно его недолюбливаешь?

Это замечание было правдой. С одной стороны, как разведчик, Данг провел безупречную операцию на Земле, с другой же — Максима не оставляло ощущение предательства Данга по отношению к землянам, спасших ему жизнь. Хотя чисто формально никакого предательства не было. Была лишь черная неблагодарность.

— Ладно, если он вдруг действительно принесет ценную информацию о странниках, можно будет с легкой душой простить ему все игры с БВИ. Но что же нам делать сейчас?

— Ждать и немедленно действовать, — Горбовский впервые за все время взглянул в глаза Каммереру.

— Ну постой, как можно одновременно…

— Вот-вот, ты уже уловил суть проблемы.

— Именно одновременно. У нас всех уже нет времени на то, чтобы только понять это. Нам уже сейчас надо ждать и немедленно действовать.

За окном уже давно стемнело, рабочий день кончился, но Максим все еще сидел в своем кабинете, не в силах сбросить с себя оцепенения, вызванного событиями текущего дня. Он до мельчайших подробностей помнил свой разговор с Горбовским, но как он туда попал и как вернулся — все это будто начисто выпало из памяти.

«Стояли звери около двери», — внезапно он вспомнил последние слова умирающего Льва Абалкина. Сейчас эта фраза вдруг зазвучала в совершенно ином контексте. «Зверями», без сомнения, стало все человечество, на изломе века вновь ставшее перед дверями неизвестности.

ГЛАВА II. Алайский синдром

Нет, вы не думайте, что я закоренелый алкаш, но выпить лишнюю порцию никогда не откажусь. Вот и сегодня, звонит мне Серый и говорит: — «Махнем в лес.» А это, в его понимании, значит устроить хорошую пьянку. Естественно, на несколько дней и с девочками.

— Что ж, — отвечаю, — Мысль классная, тем более по такой жаре в квартире находиться просто невозможно.

В этом году июль бил все мыслимые рекорды, градусники за окнами тихо сходили с ума, накаляясь на солнце до +52 С.

— Тогда нечего тянуть время. Давай звонить Лерке, Таньке, пока они подскочат, заедем на рынок, закупимся, и — вперед.

Слышу, трубка на время замолчала. Не совсем, правда, замолчала бухтит что-то в трубке. Очень тихое и нечленораздельное. Не понравилось чем-то Серому мое предложение.