Беспризорница: любовь Соболя (СИ) - Богатенко Наталия

Да и, чего греха таить… Влада не была одной из многих, и тут-то возникала логическая дилемма, которую стоило решить правильно, не оттягивая. Хотя бы признаться самому себе, что девочка понравилась. Нет, ну, понравилась своим характером, стойкостью и смелостью. Речи о том, что его зацепила её внешность, вроде как не шло. Или всё-таки…?

Он откинулся на спинку стула, задумчиво обвел глазами обеденный зал ресторана. Вспомнил воинственный блеск во взгляде Влады, её красивые руки, миловидное личико. А глаза у неё нежные, и грустные-грустные. Цвета ночи, и читается в них что-то трагическое, манящее, как бездна над обрывом. И хочется изведать, что там, в глубине, и страшно одновременно.

— Тебе чувство сострадания знакомо вообще, Рома? — наклонился мужчина через столик, пристально глядя на Рыжего. — вот мы с тобой тридцать с лишним лет прожили, а чё доброго хоть раз сделали? Забыл, как сами жрали шпроты, как дрыхли под открытым небом? Каждый выживает, как может, таковы ебаные законы нашего мира. И сильный слабого гнобит, так было всегда, и так будет.

— Такое забудешь… — буркнул недовольно Рома, ибо не любил он ворошить поганое прошлое, где оба они были никем и ничем.

— То-то и оно. — отрубил Максим, резко выпрямившись. — мы мужики, нам было проще выжить. Выкарабкались, выгрызли себе место под солнцем, потому что шли по головам. А она девчонка. Её любая шваль обидеть может. Чувствуешь разницу, Ромыч?

— Да не бузи, чё я, сухарь какой… — сдался Рыжий, поднимаясь, и пряча клочок в стильную барсетку. — отзвоню, отчитаюсь, как на месте буду.

— Помни, Рома, даже звери проявляют доброту к чужим детенышам. А мы люди. — напоследок бросил Соболь, выуживая из кармана пиджака телефон.

Мириться с Нелли на этот раз предстояло ему. Хотя и та хороша, обвинила его в измене, а разобраться, кто прав, кто виноват, не соизволила. Напела ей подружка закадычная, якобы видела его в компании какой-то молодухи, Нелька сразу на дыбы. Дура — баба, второй год вместе, а всё понять не в состоянии, что он не таскается налево, времени попросту нет на шашни, да и на хрена ему другие тёлки, если Нелли его полностью удовлетворяет по всем параметрам. Ну, или почти по всем.

Жениться на ней Макс пока не планировал, и она его не изводила этими разговорами. Умная, соображает, что давить на мужика глупо, а вот ссорились они нередко по пустякам. А всё эта её идиотская привычка сначала скандалить, швырять дорогущие вазы, а потом уж анализировать.

Ладно, в этот раз не правы оба. Он ей наговорил лишнего, разозлила больно…

Длинные гудки прервались, ответил Юрец, водитель и охранник Нелли. Соболь хмуро велел позвать её. Парень сообщил, что они на рынке, ждать пришлось долго. И, странное дело, в эти минуты Максим вновь незаметно начал думать о Владе.

Она не позвонила, и это, конечно, надо было расценивать, что у неё всё нормально. Но интуиция тревожно зашекотала нервы, подсказывая, что толковать молчание девочки однозначно нельзя. Упрямая она, это он уже понял. Девяносто девять из ста процентов, что в случае каких-либо проблем с мачехой Влада ему всё равно не позвонила бы.

На стук в дверь никто не открывал, но Рыжего это не остановило. По словам Соболя, маманя девчонки могла опять нажраться, и сейчас валяться в отключке. Либо, просто засекла его тачку у ворот или его самого во дворе, и ссыканула — эта версия была более правдоподобной.

Наклонившись, Рома пристально осмотрел замочную скважину, и обнаружил, что замок действительно заперт. Это, разумеется, ни хера не значило, Люська может быть и дома. На всякий случай, еще раз громко саданув ботинком по двери, он порылся в кармане пиджака, и выудил свое бесценное сокровище, а именно — связку отмычек. Были здесь самые разнокалиберные ключики, и ими при определенной сноровке воспользоваться мог любой ловкач.

Срок Роман Рыжов отбывал когда-то за кражу со взломом, поэтому, для него не составило труда расправиться с хлипким замком. Оглядевшись, мужчина тихонько вошел в сенцы, сквозь зубы выругался, споткнувшись о какой-то наваленный хлам, и двинулся дальше. В комнатах царила тишина, острый запах мокрых окурков ударил в ноздри. Откуда-то послышался едва различимый шепот, интуиция включилась, заставив насторожиться.

Рука Рыжего накрыла рукоять пистолета под пиджаком, и он резко толкнул ногой дверь в одну из спален. Пусто. Судя по обстановке, это было жилище Влады, всё прибрано, кровать с немного смятым пледом, пол сверкал чистотой, на окне симпатичные светлые шторы. Пустой шкаф с одиноко стоящей на дне картонной коробкой из-под обуви. Зачем её подхватил, Роман не стал заморачиваться, сунул под мышку, и поспешил в соседнюю спальню.

Она скрючилась на полу, прижимая окровавленные руки к животу. Женщина лет сорока с хвостиком, довольно миловидная, одетая в испачканный алыми потеками бежевый плащ и брючный костюм. Рыжий метнулся к ней, хладнокровно оценил ситуацию. Её пырнули ножом, рукоять торчала из-под дрожащих пальцев Людмилы, а сама она, пытаясь приподняться, что-то неразборчиво бормотала.

— Ты Люся? — осведомился Рома, склонившись над нею, и быстро выуживая телефон.

— Д-да… — прошелестел надрывный голос, женщина закашляла, надсадно, с болью, харкнула сгусток крови. — Вл… Ада…

— Погоди, щас скорую вызову. — сказал Рыжий, тыча в сенсор. — слышь, молчи, потом всё расскажешь. Перевязать тебя есть чем? Аптечка где?

Она слабо мотнула головой в сторону выхода, и снова проблеяла:

— Вл…Влада…

Роман покосился на неё, назвал в динамик адрес и поторопил дежурного с приездом врачей. Влада, — что бы это означало? Уж не девчонка ли порезала маманю за её выкрутасы после того, как уехал Макс? Между тем, стоная от боли и натуги, Люська выдернула нож из раны, и подтянула колени к животу, повторяя, как заведенная:

— Влада… Влада…Вла-а-ада-а-а…

— Тьфу ты, ипись конём! — сплюнул Роман, беспокойно поглядывая в окно.

С прибытием скорой наверняка нарисуются и мусора, а ему не резон сталкиваться с этими молодчиками. Пришьют же, сволочи, попытку мокрухи, Соболя, небось кто-то из соседей тут засек, версия выстроится стройная, типа, бывший уголовник наказал обидчицу мелкой. Красноперым плевать, каковы истинные мотивы преступления, им лишь бы звезду на погоны и на доску почета своё рыло.

Вой сирены приближался, Рыжий сунул нож в рукав, и заторопился прочь. Прыгнул за руль, сорвал машину с места, и свернул в первый же переулок. Светиться там, где произошло покушение, не стоило, а вот узнать, что за хрень приключилась на самом деле, всё-таки надо бы. Чуть подумав над дилеммой, он дал задний ход, и вырулил на магистраль.

Соболь ответил после второго гудка, и Рома без предисловий ему выдал:

— Короче, Макс, дело дрянь. Люське в брюхо «перо» всадили, жить вроде будет, но талдычит только имя твоей протеже. Ножичек помнишь, которым тебя твоя амазонка почикала?

— Ну? — хмуро бросил Соболь.

— Забрал я его. Чё-то стремно всё это. Ты вчера ножичек девчонке вернул, а сегодня им кишки мамане вскрыли. В хате ни тряпок девчонки, ни её самой. Смылась куда-то. — Максим молчал, и Рыжий продолжал, не забывая посматривать в зеркальце заднего вида, не мелькают ли позади полицейские тачки. — я в казино подъеду, там обмозгуем.

— У меня щас встреча. Нож пока спрячь, и лишнего никому не болтай.

— Обижаешь, дружище. Когда это я треплом был? — буркнул Роман, и связь прервалась.

Чудес не бывает, об этом Влада знала с детства. Были времена, когда она еще верила в сказки, в волшебную страну, куда они с папой однажды отправятся, но всё рухнуло с появлением мачехи. Людмила сразу установила в доме свой порядок, и потребовала, чтобы девочка подчинялась ей беспрекословно.

При муже женщина была сама доброта, слащаво улыбалась падчерице, покупала красивые вещи и кукол, готовила вкусные завтраки, провожала в школу. Но, как только он начал болеть, и уже мало внимания уделял дочери, вся «любовь» Люськи испарилась, подобно растаявшему на теплом солнце апрельскому снегу.