Красное на черном - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гуров налил в стакан воды из-под крана и сделал пару глотков. Подумав, сполоснул стаканчик и снова наполнил его водой. На этот раз для Тихомирова. Решил, что тому не помешает. Но прежде чем вернуться в гостиную, Гуров решил осмотреться.
Из кухни можно было выйти в другой коридор, и Лев, прихватив с собой стакан, осторожно ступил в полумрак. Пол был устлан пушистыми ковровыми дорожками, поэтому можно было не волноваться, что его шаги услышат. Он остановился почти сразу же. Перед собой он увидел приоткрытую дверь, за которой виднелся край кровати, покрытой полосатым пледом. Сделав шаг вперед, Гуров прислушался. Полная тишина. Если в комнате кто-то есть, то затаился.
И Гуров решился. Он поднял руку и дважды негромко постучал по двери, отчего она открылась еще шире, предоставляя сыщику возможность рассмотреть половину комнаты.
– Прошу прощения, – произнес Гуров.
И снова никакого ответа.
Он заглянул внутрь, но перед этим отметил, что за дверью никто не прячется – расстояние между полом и нижним краем двери ничто не загораживало. Но заходить не стал. Со своей позиции он мог увидеть все что нужно.
Комната была пуста, как и кровать, которую покрывал полосатый плед. Стены были окрашены светло-желтой краской, а газовые занавески вообще были золотыми. Шик, достаток, богатство. Неужели хозяйская спальня? Взгляд Гурова привлекло яркое пятно – на спинке стула, стоявшего возле окна, он увидел небрежно наброшенный бюстгальтер оранжевого цвета.
«А вы не монах, Олег Анатольевич, – отметил про себя Гуров. – И хоть и рановато делать выводы, но на заметку взять надо. Только вот куда же вы даму свою спрятали, если она даже одеться толком не успела?»
За спиной послышались шаги. Они доносились со стороны кухни, и тот, кому они принадлежали, мог сильно удивиться, заметив незнакомца со стаканом воды в руке.
В проеме, заслонив свет, появилась широкая фигура Стаса.
– Ты куда делся? – строго спросил он.
– Заблудился, – нашелся Гуров и снова оказался на уже знакомой кухне.
– Немудрено, – согласился Крячко, заглядывая в коридор. – Что-нибудь интересное нашел?
– Потом расскажу.
Олег Анатольевич от воды отказался. Поставил стаканчик на стол и забыл о нем.
– У вас тут лабиринт, – заявил Гуров. – Я кухню сто лет искал, а потом вообще вышел не с той стороны.
Ему нужна была реакция Тихомирова на сказанное. Испугается ли он, узнав о том, что по его хоромам шляется полиция? Или его встревожит что-то иное?
«Ну давай, дрогни», – подумал Лев.
– Я нечасто бываю дома, – ответил Тихомиров. – Порой и сам пытаюсь вспомнить, в какую сторону идти.
– А сколько у тебя комнат? – спросил Стас.
– Пять. Еще две кладовые, помещения для стиральной машины, гардеробная, – перечислил Тихомиров. – Много. Мне столько не нужно. Когда я решил сюда переехать, то купил первую попавшуюся квартиру. Предложили эту, и я даже не поинтересовался подробностями. Какая разница, где ночевать или пить кофе по утрам? И потом, чаще всего я остаюсь в офисе. Оборудовал себе там спальню в комнате отдыха и чуть свет начинаю работать.
– Разница есть, – не согласился Гуров. – Но если вам все равно, то это дело другое. А почему вы сегодня решили приехать домой? – Лев сел на диван рядом со Стасом.
– Заехал, чтобы душ принять. Потому что несколько дней ночевал именно в офисе, – с неожиданным вызовом ответил Тихомиров. – Вас интересует история моих перемещений?
– С этим разберемся, – заверил Гуров. – Это был обычный вопрос. Действительно же, огромная квартира, а вы здесь один…
Тихомиров провел рукой по лбу и посмотрел на ладонь.
– Жарковато. У нас рано топить начинают, – пробормотал он и потянулся к стаканчику с водой.
Отпив немного, он наконец-то пришел в себя. Успокоился, собрался. Гуров мог поклясться, что растерянное и уставшее выражение его лица на мгновение стало высокомерным. Поза Тихомирова тоже изменилась. Он откинулся на спинку стула и широко расставил ноги в разные стороны, а ведь до этого сидел, сдвинув колени и сутулясь, словно перепуганный школьник в кабинете директора.
– Я хотел бы внести ясность относительно моей личной жизни после развода, – сказал Тихомиров.
– Это к делу не относится, Олег… – начал Стас.
– Не относится. Совершенно верно. Но я бы хотел сразу расставить все точки над «i», – перебил его Тихомиров. – Я очень устал на тот момент от жизни. Устал так сильно, что не хотелось просыпаться по утрам. Мне все осточертело. Так как наши отношения с женой давно уже зашли в тупик, то я принял решение уйти.
– Вы ушли из семьи не потому, что устали от серых будней, а ради любовницы, – напомнил Гуров. И добавил, помолчав секунду: – Но ведь это к делу не относится.
Тихомиров ничего не ответил на это. Глубоко вздохнул и сложил руки на груди.
– Любовница ни при чем. Супруга перенесла разрыв тяжело, но я не мог больше оставаться с ней. Я купил эту квартиру и съехал с прежней. Вот и все. Не было измены с моей стороны, – он взглянул Гурову прямо в глаза. – Повторюсь: я устал от жизни. Та женщина, которую я встретил в этот сложный для меня период жизни, помогла мне прийти в себя, и я понял, что нужно что-то менять. Я бы все равно покинул семью рано или поздно. Это я на тот случай, если вы решили, что я ушел из-за другой женщины или к другой… Нет, это не так. Мы случайно познакомились на работе.
– Ваша коллега?
– Не совсем. Она просто спасла меня, отдавала мне все свои силы. Растормошила, вытащила, оживила, воскресила – как угодно. Но я тогда еще даже не знал, сложатся ли у нас отношения. Она многое испытала в жизни, ей бы о себе подумать, но нет – бросилась ко мне на помощь, как на амбразуру. Красивая до ужаса. Я долго не понимал, почему она выбрала меня, а потом дошло. Одиночество. Все дело в нем. Это когда не находишь места, несмотря на то, что со стороны у тебя все в порядке. Чушь собачья! Все, что вы имеете в виду, произошло между нами гораздо позже, когда я уже ушел из семьи. Я говорю про интимные отношения. Но на момент разрыва их еще не было. Сын, кстати, тоже решил, что я неверный муж и страшный человек, и сам поверил в эту выдумку. Просто ему ничего больше в голову не пришло. Как и вам, полагаю. Но семью я не забыл. Я предложил жене солидные алименты, но она отказалась. Гордость, обида, понимаете ли. И тогда я стал переводить деньги сыну, и он принимал эту помощь.
– То есть деньги брал, но с тобой не общался? – уточнил Крячко.
– Именно так.
– А та девушка… Вы все еще вместе? –
