Школа ночи - Питер Уилан

МАРЛО, УОЛСИНХЭМ, СТОУН и РОЗАЛИНДА уходят. ОДРИ и ФРАЙЗЕР стараются сдержать радость, говорят тихими голосами.

ОДРИ. Дело сделано!

ФРАЙЗЕР. Я думал, они никогда не приедут.

ОДРИ. Мне хочется петь!

Неожиданно впивается поцелуем в губы Фрайзера.

З а т е м н е н и е.

СЦЕНА 2.

Весминстер. Тюремные решетки.

МАРЛО за столом что-то пишет при свете свечи. Слышен лай и вой собак. МАРЛО прислушивается.

МАРЛО. Маленькая комната. Рядом с рекой. Так близко, что вода проникает сквозь камни. Трупный нектар.

Брызгает на носовой платок какой-то жидкостью - видимо, средство против чумы, - прижимает платок к носу и губам.

Ты слышишь? Собаки Лондона оплакивают своих мертвых. Хозяев и хозяек, чей прах теперь удобряет розы, посаженные тем, другим божеством. Собаки обнюхивают трупы хозяев, выбегают на улицу и там умирают. Они лежат штабелями по всему Лондону. А ОН взирает на все это с небес, и черный плащ его развивается на ветру... Чем провинились эти люди? Эти простые люди, рожденные в нищете... Какое страшное зло они совершили? За какое чудовищное преступление навлекли они на себя смерть, которая не щадит ни старого, ни малого. Может, где-то в самых потаенных уголках души все они были атеистами? Что скажешь, Блохастый? Ты тоже предал меня? Иначе я бы не оказался здесь. Шелудивый хитрец! Я поверяю тебе свою мечту о преображении, молю тебя о милости, и вот по этой твоей милости я оказываюсь в Вестминстере. Разве может преображение свершиться в Вестминстере?

Бой часов.

Здесь все происходит наоборот. Здесь золото вдохновения и надежды и переплавляется в свинец. Итак, что же они собираются сделать со мной? Оставят сидеть в тюрьме. Ну что ж, по крайней мере в целом виде. В Венеции преступников топят. Это тоже неплохо. Лучше, чем быть сожженным на костре. Даже виселица лучше костра. Даже после четвертования, в том, что от тебя осталось можно распознать некое подобие человеческого существа. Но огонь... Он уничтожает все связи с жизнью. Есть что-то издевательское в этом черном обрубке, когда утверждают, что когда-то он был человеческим существом. Поэтому к сожжению приговаривают за преступные мысли. Никто не боится огня больше, чем я. Будь я уверен, что меня обвиняют в атеизме, я бы быстренько признался в измене. За это мне бы грозила всего лишь веревка или удар кинжала. Когда это было? Вчера? Розалинда рассказывала как однажды она играла Принцессу Фез. В этой пьесе возлюбленному принцессы вырезают сердце и дают ему взглянуть на него за мгновение до смерти. Говорят, что один палач в Тайбэрне умеет проделывать то же самое - вырезает у жертвы сердце так быстро, что оно еще бьется на его ладони. Это лучше, чем быть сожженным. В последнее и самое яркое мгновение жизни увидеть перед собой собственное сердце, свободное, как птица, бьющееся в лучах солнца!

В замке поворачивается ключ. МАРЛО возвращается к своим записям.

ГОЛОС РЭЛИ (за сценой). Дайте ключ. И стойте у дверей.

ГОЛОС ОХРАННИКА (за сценой). Слушаюсь, сэр!

Входит РЭЛИ.

МАРЛО. Уолтер! Я думал, это "ОНИ"...

РЭЛИ. Мальчик мой, "ОНИ" - это я. Ты ведь сам намекал на это в нашу последнюю встречу. Бог мой, Тамерлан Великий за решеткой!

МАРЛО. Я не узник. Просто... Просто дожидаюсь, когда меня вызовут...

РЭЛИ вполне чувствует эту попытку самообмана.

МАРЛО. Она отпустила тебя?

РЭЛИ. Я выкупил свою свободу. Я пробовал молить ее о помиловании, пару раз делал это в стихах. Но кончилось все деньгами - это единственная в мире вещь, к которой она относится серьезно. Особенно, если речь идет о восьмидесяти тысячах фунтов.

МАРЛО. За эти деньги можно было выкупить всех узников в Англии.

РЭЛИ. Итак, я отпущен условно. Так же, как и ты. Кстати, ты ведь не знаешь, что ты свободен.

МАРЛО. Как это?

РЭЛИ. Скажи спасибо Тому Уолсинхэму.

МАРЛО. Но я не видел их с тех пор, как...

РЭЛИ. И не увидишь. Том устроил так, что тебя отпустят при условии, что ты будешь являться сюда каждое утро до тех пор, пока не последуют другие указания.

МАРЛО. Но я должен увидеться с ними.

РЭЛИ (с интересом). Зачем?

МАРЛО. Чтобы узнать, в чем меня обвиняют и какие против меня улики.

РЭЛИ. Улики против тебя ты сам оставил в комнате Тома Кида. Ты кстати не помнишь, что это были за бумаги?

МАРЛО понимает, что РЭЛИ пытается выудить из него информацию.

МАРЛО. Ничего особенно. Чуть-чуть богохульства, а в остальном совершенно безобидные записки. Там нет и намека на атеизм. Какого черта! За это меня не могут осудить!

РЭЛИ. Тогда зачем так волноваться?

МАРЛО. Потому что они могли что-нибудь подложить. И милейший Том-Содом подтвердит что все это принадлежит мне.

РЭЛИ. Я как раз собирался отправиться в Дорсет, когда узнал про твой арест. Я загнал лошадь, чтобы поспеть сюда вовремя. Имей в виду, находясь здесь, я подвергаю себя огромному риску. Мы оба в опасности, но мы можем помочь друг другу. Ты прав, полагая, что у них нет ничего серьезного против тебя. Но то, что у них есть, вполне достаточно, чтобы держать тебя здесь, пока им не удастся найти что-нибудь более интересное. Что там еще было в комнате Тома Кида, чего они не смогли обнаружить?

МАРЛО. Пусть Том-Содом тебе ответит.

РЭЛИ. Он и так уже отвечает на кое-какие вопросы. В данный момент его пытают в Брайдвелле.

МАРЛО. Но ведь он назвал мое имя, чтобы избежать пыток.

РЭЛИ. Ты что, забыл как это делается? Тебе обещают, что тебя не будут пытать, если ты расскажет все, что знаешь. После того, как ты все рассказал, тебя начинают пытать - так, на всякий случай: а вдруг ты еще что-нибудь вспомнишь?

МАРЛО. И что он вспомнил?

РЭЛИ. Ничего. По крайней мере до сегодняшнего вечера. Но ночь длинная. Они снова обыщут его комнату. На этот раз они разберут ее по кусочкам. Я мог бы послать своего человека, чтобы он оказался там раньше их, если ты скажешь мне, где искать.

МАРЛО. Там больше ничего нет.

РЭЛИ. Ты знаешь, что я имею в виду. Записи. Отчет о том, что происходило в Школе ночи.

МАРЛО. В той самой Школе, про которую ты говорил, что ее никогда не существовало в природе?

РЭЛИ. Если эти записи не в комнате Кида, тогда где они? Только не в Скэдберри - это мне доподлинно известно.

МАРЛО. Интересно, откуда? Ты кого-нибудь посылал произвести обыск?

П А У З А .

Мы все поклялись не вести никаких записей. Откуда они могли взяться?

РЭЛИ. Помнишь Чомли? Ричард Чомли... один из твоих новообращенных...

МАРЛО. Наших новообращенных...

РЭЛИ. Он дал показания. Сказал, что посещал твои лекции по эстетике, и что среди прочих неизвестных в этой аудитории находился я. Он также заявил, что ты вел записи. ЧТО говорили, КТО говорил. И имена. Вот, что им нужно прежде всего. Имена! Мое имя!

МАРЛО. Так ты полагаешь, я нарушил клятву? И составил списки всех, кто присутствовал?

РЭЛИ. Послушай, Кит, на твоем месте я бы согласился выполнить мою маленькую просьбу, тем более, что это не бесплатно. Плачу тысячу гиней за эти бумаги. Нортумберленд заплатит вдвое больше. Найдется еще парочка других, готовых раскошелиться, лишь бы только мир не узнал про некоторые идеи, которые они имели неосторожность высказать во времена золотой юности в Кембридже.

МАРЛО. У меня нет этих записей.

РЭЛИ. Тем хуже для тебя. Мы могли бы уничтожить их. А так они поступят по-другому: вырвут из тебя все имена - одно за другим.

МАРЛО. Так поступить они могли бы в любом случае.

РЭЛИ. Ах, моя Анжелика все еще не подпускает меня к себе, хотя я знаю, это причиняет ей страдания. Она боится, что эти обвинения могут получить подтверждение. Но если бы я смог убедить ее, что никаких улик не существует, что никакой Школы ночи никогда не было, что все это лишь плод воображения, она бы снова приблизила меня к себе, и ты был бы в безопасности.

МАРЛО. Нет в мире ничего более реального, чем плоды воображения. Когда-то ты был одним из нас. Ты знаешь, что сражаться за научную истину, значит выступить против Бога, а выступить против Бога значит выступить против НЕЕ.

РЭЛИ. Найди мне эти бумаги!

МАРЛО. Хорошо, ты их получишь, но при условии, что ты посвятишь меня в свои грандиозные планы, позволишь мне участвовать в их осуществлении. Ведь в Школе ночи мы говорили не только о религии и философии, не так ли?

РЭЛИ. О чем ты говоришь? Какие грандиозные планы?

МАРЛО. Установить республику наподобие венецианской и поставить во главе ее самые знатные фамилии, включая твою собственную.

РЭЛИ. "Когда бы миром правили лишь юность и любовь..."

МАРЛО. Будь хоть малейшая надежда, что Англия возродится к союзу власти, науки и поэзии,- я отдал бы за это жизнь.

РЭЛИ. Не сомневаюсь в этом, Кит. Так где же списки с именами?

МАРЛО. Нет никаких имен.

РЭЛИ. Конечно, нет. Их нет нигде. Однако в списках они могут оказаться. Кроме этих имен, тебе нечего предложить в обмен на участие в моих планах.

МАРЛО. Есть. Нашу любовь.

Стук в дверь. РЭЛИ резко вскакивает, хватается за шпагу.