Школа ночи - Питер Уилан

КИД. Знаком...

СКЕРС. Два года назад вы жили с ним в этой комнате. Это его бумаги?

КИД. Нет, не думаю...

Пытается говорить беззаботным тоном.

Уж он-то свои бумаги никому бы не оставил. Когда-нибудь они будут кое-что стоить.

ПОЛИ. Не когда-нибудь, а теперь. Слушай внимательно. Тебе будет предоставлена возможность донести на него. Если ты откажешься сделать это сейчас, тебя отведут в тюрьму Брайдвелл. Там тебе предоставят вторую возможность, но твой первый отказ может быть использован против тебя. Если ты вновь откажешься, тебя отведут в подвал и покажут орудия пыток. И здесь у тебя будет последняя возможность донести на него.

СКЕРС. Лицом к стене!

ПОЛИ. Ты не любишь этого человека. Он не раз унижал тебя, обращался с тобой жестоко. Ты ровным счетом ничем ему не обязан. Итак. Это его бумаги?

КИД. Не думаю... О Кит! Кит! Кит! Что мне делать, Кит?!

КИД не в силах сдерживать охватившие его тело конвульсии. За его спиной ФРАЙЗЕР берет лист бумаги, перо и уходит.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА 1

Скэдберри. Сад поместья Уолсинхэма. Смеркается.

МАРЛО, СТОУН и чета УОЛСИНХЭМОВ смотрят, как актер в маске, играющий АРЛЕКИНА, аккомпанирует на лютне поющей КОЛОМБИНЕ. В роли КОЛОМБИНЫ выступает РОЗАЛИНДА. На ней белый грим и поэтому ее трудно сразу узнать.

Входит ПАНТАЛОНЕ. Он угрожающе приближается к Арлекину. Они начинают двигаться кругами, глядя друг другу прямо в глаза. При этом АРЛЕКИН продолжает играть на лютне.

Сцена должна произвести зловещий эффект: все это шутка или люди в масках действительно представляют опасность?

ПАНТАЛОНЕ. О повера фиглиола! Тогли ле мани ди доссо а квеста фиглиола!9(

КОЛОМБИНА. Синьор Панталоне. Ио л(амо!10(

ПАНТАЛОНЕ. Импоссибиле!11(

ПАНТАЛОНЕ принимается бить Арлекина, затем хватает Коломбину и волоком тащит ее за сцену.

АРЛЕКИН теперь изображает влюбленного с разбитым сердцем. Он достает пистолет, прижимает дуло к виску, нажимает курок, но пистолет не стреляет. АРЛЕКИН знаками показывает, что идет дождь и порох вероятно отсырел. Потом он достает веревку, делает петлю, надевает себе на шею, смотрит по сторонам в поисках предмета, к которому можно было бы привязать веревку. Ничего не найдя, он пытается сам себя повесить, но лишь с грохотом падает на пол. Тогда он обращается к зрителям на сцене по-итальянски/

АРЛЕКИН. С(е квалькуно фра лор че пуо престрами аиуто?12(

Обращаясь к Одри.

Леи форсе, белла синьора?13(

МАРЛО. Он просит зрителей помочь ему.

АРЛЕКИН. Меглио анкора! Ун волонтарио че си уччида кози поссо верде коме си фа!14(

МАРЛО. Кто-нибудь согласен убить себя, дабы он увидел, как это делается?

АРЛЕКИН. Ведиамо! Ведиамо! Дове аттако ля фуне острега.15(

Нессуно че ми аиута? Орбене ми уччидеро ди рисате.16(

МАРЛО. Подумав, он все-таки решил, что лучше умрет от смеха.

АРЛЕКИН принимается щекотать себя, разражаясь грубым хохотом, характерным для этого персонажа. Внезапно обрывает смех, плутовато улыбается зрителям, отвешивает поклон.

Появляются КОЛОМБИНА и ПАНТАЛОНЕ и тоже кланяются. Актеры, игравшие АРЛЕКИНА и ПАНТАЛОНЕ, благодарят зрителей и уходят.

АКТЕРЫ. Ви ринграцио а номе ви егееш ди кози грата аудиенца э ви салюто. Аддио!17(

РОЗАЛИНДА. Спасибо! Спасибо! Тристано и Бернардино благодарят вас за ваши аплодисменты. Будь здесь вся наша труппа, мы сыграли бы для вас что-нибудь более серьезное. Хотите, мы на бис сыграем "Принцессу Фез"? Там я принимаю яд и умираю от несчастной любви.

МАРЛО. Только не "Принцессу Фез".

РОЗАЛИНДА. Тебя никто не спрашивает.

УОЛСИНХЭМ. Да, да, Розалинда. Мы хотим на бис.

РОЗАЛИНДА. Значит, так тому и быть. Я поговорю с актерами.

Дает понять, что делает это ради Уолсинхэма, а не Марло.

МАРЛО. Видали этого Арлекина? Как он подцепил нас на крючок и выволок на землю. Вот, что такое комедия - наживка, скрывающая крючок.

ОДРИ. Я думала, комедия - это то, над чем смеются.

МАРЛО. Что такое смех? Рыба, открывающая рот.

ОДРИ. Ты ничего не смыслишь в комедиях!

МАРЛО. Зато я знаю, что когда мы смеемся, мы наиболее уязвимы. И учитывая сложившееся положение, я постараюсь не разжимать губ. А то еще глядишь - попадусь на крючок.

ОДРИ. Какой крючок?

МАРЛО. Крючок это цель. Цель комедии. Цель любой пьесы. Показать зло и безумие, царящие в этом мире. Конечно, я могу ошибаться. Вот Уильям Шекспир, наверное, считает, что я ошибаюсь. И раз так считает сам Уильям Шекспир, мне ничего не остается, как допустить вероятность того, что я ошибаюсь.

СТОУН. По-моему мы договорились, что пока театры закрыты из-за чумы, Уильяма Шекспира не существует.

МАРЛО. Ах так? Ну что ж, выведите его наружу, вытряхните из него пыль, а потом дайте ему высказать мнение.

СТОУН. Я полагаю под целью пьесы ты подразумеваешь свою собственную цель. А если есть, что-то отдельное от пьесы и называемое целью автора, пьесе это может только навредить.

ОДРИ. Ну-ну...

МАРЛО. Он хочет сказать... Старина Уильям хочет сказать, что если комедия - наживка, скрывающая крючок, то мы имеем право соскочить с этого крючка.

СТОУН. А может, цель в том, чтобы покормить рыбу, а не поймать ее.

МАРЛО озадачен этими словами, но быстро приходит в себя.

МАРЛО. Довольно говорить о пьесах. Посвятим себя поэзии. Пусть театры остаются закрытыми. Мы обоснуемся здесь, под этой луной, в этой деревенской ночи, и будем сочинять при свете звезд. Здесь наша Аркадия, наша Академия. Здесь мы забудем всех, кто пытается вредить нам, кто ставит нам ловушки, пусть даже ловушки в виде сладчайших земных наслаждений. К черту пьесы!

РОЗАЛИНДА чувствует себя отвергнутой.

РОЗАЛИНДА. Сам ты пошел к черту! Пиши с ним свои стихи в вашей мужской Аркадии. Пишите своих Леандра и Адониса. Кому вы нужны? Нам вы не нужны. В "Коммедиа" нам не нужны писатели. Мы берем историю и мы сами сочиняем слова. Мы - актеры! Мы свободны. И плюем на вас!

У х о д и т.

ОДРИ. Как можно быть такой бессердечной.

СТОУН. Они никогда не свободны.

ОДРИ. Кто "они"?

СТОУН. Актеры. Как могут быть актеры свободны от писателя. Если актеры сочиняют пьесу, она утрачивает неповторимость. То есть неповторимость того мира, который открывается лишь одному человеку. Неповторимое - значит единственное. Это я. Я один.

МАРЛО. И воплощение этого неповторимого мира и есть цель автора?

СТОУН. Нет, это потребность души.

УОЛСИНХЭМ. Объясни разницу.

СТОУН. Первое - это то, что создаю я. Второе - то, что создается ДЛЯ меня. Первое мне известно. Второе - никогда.

УОЛСИНХЭМ чувствует, что МАРЛО задет этими словами.

УОЛСИНХЭМ. Но разве не могут два человека увидеть одно и то же? Разве не может мысль одновременно прийти в голову двум людям?

СТОУН. Двум - возможно. Но не трем, не шести, не дюжине.

МАРЛО. Папа Римский сказал бы, что миллионы людей могут видеть и чувствовать одно и то же.

СТОУН. Это правда. Видеть и чувствовать. Но не создавать.

ОДРИ. Выходит, когда паства преклоняет колена в молитве, ничего не создается?

УОЛСИНХЭМУ надоели инквизиторские манеры его жены.

УОЛСИНХЭМ. Он говорит о театре, а не... о теологии. Миллион - это зрители, которые видят одно и то же, но сами создать то, что видят, они не в состоянии. Я горд, что двое таких людей говорят на такие темы в моем доме. Спросим себя: зачем нам обсуждать эти темы? Конечно, же не ради собственного удовольствия, а во имя того, чтобы в этой стране и во славу ее величества изящные искусства и философия были бы свободны от догм.

МАРЛО. Боже шелудивый, избавь нас от твоих блох!

ФРАЙЗЕР. Всадники!

УОЛСИНХЭМ. Где?

ФРАЙЗЕР. Вон там. Тени на стене.

СТОУН. Их трое.

УОЛСИНХЭМ. Кто-то идет через лужайку.

СТОУН. Розалинда.

МАРЛО. Сейчас будет нам "на бис"!

Входит РОЗАЛИНДА, стараясь сохранять спокойствие.

РОЗАЛИНДА. Кит! У них предписание.

МАРЛО. Что? Они собираются прервать спектакль?

УОЛСИНХЭМ. Кто они такие?

РОЗАЛИНДА. Ее люди. Один в мундире констебля. А у другого на груди герб.

ФРАЙЗЕР. Должно быть это Маундер. Посланник королевы.

РОЗАЛИНДА (К Марло). Утром ты должен предстать перед ее Советом.

УОЛСИНХЭМ. Я поговорю с ними.

РОЗАЛИНДА. Я сказала, что тебя здесь нет. Пока он будет говорить с ними, ты сможешь улизнуть. Тристано и Бернардино завтра отправляются в Дувр. Ты можешь прикинуться одним из труппы. Тем более, что ты говоришь по-итальянски.

ОДРИ. У него нет паспорта.

РОЗАЛИНДА. У меня сохранился отцовский паспорт. Никто ничего не заподозрит. Пусть назовется его именем.

МАРЛО. Я многого пытался достичь в этой жизни, но стать отцом - это выше моих возможностей. Том, подожди меня. Все Аркадии кончаются тем, что появляется посланник.

К Стоуну.

Гермес явился за Аполлоном

К Уолсинхэму.

Я не могу встать между тобой и твоим рыцарским долгом. Но сделай так, чтобы со мной обращались, как с джентельменом.