Дахштайн - Юлия Макс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Почему именно я? Почему такая мать досталась именно мне, а не какому-то другому мальчику? Чем я заслужил это? Я ведь послушный». Только спустя много лет я осознал, что никто не заслуживает плохих родителей, просто их не выбирают.
После того как меня забрала бабушка, мы с Филом так и остались лучшими друзьями. Когда я рассказал, что хочу поступить на режиссуру, друг вначале скривился, но, обдумав и почитав про профессию, решил поступить вместе со мной. Ба хотела, чтобы я пошел по ее стопам и стал историком. Я же ответил, что мечтаю создавать свои собственные миры. Она согласилась, но с условием, что ее предмет я все же сдам «на отлично», буду заниматься в специальном кружке и посещать семинары. Историю я не любил, но в исполнении бабушки она оживала и будоражила ум. Поэтому я учил ее, представляя, что это ба рассказывает какие-то исторические факты в присущей ей манере. В университете уже я старался присматривать за другом, таскаясь за ним на дурацкие вечеринки, чтобы он ни во что не вляпался.
Только ступил в квартиру, как завибрировал телефон. Я выключил звук, чтобы не пугаться каждого звонка. Почему-то теперь прежде любимая мелодия напоминала о болезни бабушки.
— Дэн? — раздалось в трубке.
— Думал, не услышу тебя до завтра, — нервно ответил я и облегченно выдохнул, отбросив опасения, что мобильный звонил снова из-за ба.
— Эли слила меня! — возбужденно кричал друг. — Что за девушка, ты представляешь? Ты ушел, не прошло и пяти минут, как и она умчалась домой.
— Хоть у кого-то есть мозги, — пробормотал я, улыбнувшись.
Я прошел в коридор, разулся и направился в комнату. Оглядев залитое закатным солнцем помещение, включил кофеварку.
Митсон тем временем сопел в трубку. Значит, Фил Элишке не так интересен, как она хотела показать. У меня снова появился шанс, раз Фил обломался. Я ликовал, чувствуя зуд в руках и ногах. Грудь распирало, словно сердце увеличилось в размерах.
— Мозги? Твой сарказм неуместен. Но, черт возьми, она стала для меня только желаннее. Так мне еще не отказывали.
Я закатил глаза. Кому как не мне это знать?
— Кстати, она расспрашивала о тебе. Не настойчиво, но все же я выложил ей немного о нашем знакомстве в детстве. Не знаю, как так получилось. Зато ты, брат, заработал несколько очков в ее глазах.
— Ну да. Несколько очков жалости. Зачем вообще нужно было об этом трепаться?
Я сделал себе кофе и оставил на столе, чтобы остыл. И снова ощутил яркий стыд, вспоминая, как меня били мальчишки на том злополучном школьном дворе. Скривился, злясь на себя за это чувство и на Фила за то, что впервые он выболтал мои детские тайны. Я часто задышал, ощущая пульсацию в горле.
— Прости, само вышло. Ты… Ты в порядке? Что с миссис Чейз? Выкладывай!
Я громко сглотнул ком и прикрыл глаза, уговаривая себя не паниковать всякий раз, как думаю о бабушке.
— Все плохо. У нее снова случился приступ. Доктор Бронс настаивает на более сильных препаратах, просит подписать разрешение на это.
— Мне жаль, Дэн. Правда! Она идеальная бабушка.
— Знаю! Мне тоже. Ты извини, мне сейчас нужно почитать документы по этому случаю.
Я не хотел болтать. Горло сдавил новый спазм. Будто до этого болезнь не была настолько реальной, а после моих слов стала.
— Хочешь, я приеду?
— Нет. Но спасибо. До завтра.
Я сполз по дивану на пол и обнял колени, прислонив телефон ко лбу. Что мне делать? Обдумав все за и против, решил все-таки купить билеты на самолет после того, как прочитаю послание от ба.
Следующие несколько дней прошли в ожидании писем.
Элишка и правда выказывала заинтересованность мной, но уже второй день как я бегал от нее, словно олень от охотника, петляя по многочисленным коридорам «Баррандова». Фил, конечно же, заметил мои маневры.
— Ты чего прячешься от девушки? Помнится, когда мы гуляли, ты был счастлив заполучить ее внимание.
— Я пока не могу. Жду писем от ба и нет настроения.
Мой голос дрогнул от вранья, но друг посчитал, что это от тревоги за родственницу, потому что взгляд у него сделался сочувствующий.
— В Дом Фауста уже ходил?
— Нет, — снова соврал я. — Как прочитаю, что написала ба, тогда.
— А почему просто не позвонишь ей? — недоумевал Фил.
— Да не берет она трубку! А сто раз названивать доктору Бронсу я считаю слишком навязчивым. Когда пытался вчера, у него как раз был сеанс психотерапии.
Я теперь уже по-настоящему взволнованно махал руками, объясняя это.
— Пока жду.
Фил так нахмурился, что между бровей остались заломы.
— Странно это все. Дождись писем — и, если не дозвонишься до миссис Чейз, отпрашивайся у главного и слетай домой.
— Так и сделаю.
Настала пятница, и я, отбыв положенное время на съемках, уехал за письмами. Служебную машину я брал не каждый день, иногда катаясь на метро и автобусах, чтобы лучше проникнуться местной атмосферой. Но сегодня как раз тот случай, когда авто было единственным вариантом.
Аэропорт Вацлава Гавела являлся для меня непостижимым феноменом. Огромный, где-то на двадцать футбольных полей, он встречал и провожал сотни рейсов в сутки. Кажется, такая громадина должна полниться шумом, но нет — зайдя внутрь, ты погружаешься в тишину. Чисто и малолюдно, словно он работает только для тебя одного. Я понимал, что за организацией рейсов и потока людей следила толпа специалистов, но восхищался подобным эффектом еще при первом посещении.
Объявили рейс, и я застыл возле импровизированного коридора, который создавали турникеты с протянутыми через них черными лентами. Ученика доктора Бронса я узнал сразу же. Мы виделись в пансионате, когда я навещал ба перед отъездом.
— Дэниэль? — он махнул рукой, второй держа сынишку лет пяти, а из-за его плеча выглядывала симпатичная полненькая девушка, видимо, его жена.
— Здравствуйте!
— Сейчас, — он порылся в рюкзаке, выудил три чуть примятых конверта и протянул их мне.
— Спасибо.
— Только не принимайте написанное вашей родственницей близко к сердцу, — зачем-то предупредил он.
Я было хотел перебить его, но он опередил:
— Нет-нет, я не читал. Но знаю, что люди с подобным расстройством склонны к выдумкам.
Я кивнул, в душе несогласный, что ба могла написать бред. Попрощавшись, я поспешил домой, то и дело отрывая взгляд от дороги и косясь
