Роза песков (СИ) - Ром Полина

После этого Наталья притихла – поняла, что в этом новом мире нужно быть очень аккуратной. Не дерзить, прикидываться овечкой, выглядеть покорной.

Дошло до того, что просто, чтобы занять руки она взялась перебирать, чинить и ремонтировать свою одежду. Особых огрехов не было – Хуш следила за добром своей хозяйки, но в сундуке с вещами нашелся мешочек ниток, несколько довольно толстых игл, и Наталья Леонидовна взялась расшивать ворот одного из халатов – хоть какое-то занятие.

Надо сказать, что приноровилась она не сразу – и нитки были грубоваты и иглы не слишком ровные. Первую вышитую ветку пришлось просто спороть – такой кривой она получилась.

Отец заходил редко, и почти всегда в сопровождении Ай-Жамы. Внимательно осматривал дочь, одобрительно кивал головой, задавал пару вопросов жене, так и не перемолвившись с «любимой дочерью» ни словом.

Однако, когда, заявившись в очередной раз, застал Нариз сидящей в распахнутых дверях шатра и что-то шьющей, он слегка нахмурился и выговорил Ай-Жаме:

-- Почему моя дочь штопает одежду? У меня что, нет золотых ниток, нет шелковых ниток для вышивки? Она не пастушка, она дочь айнура!

-- Мой муж, дочь твоя никогда не проявляла интереса к вышивкам. Конечно, у тебя всего в достатке, мой повелитель! Если ты прикажешь, ей сегодня же все принесут, но, дорогой, я давно хотела тебе напомнить, не худо бы и пополнить твои запасы…

Барджан айнур немного посопел, глянул на покорно молчащую Нариз, на кивающую головой и согласную с любым его действием жену, и вынес решение:

-- Скоро приедут купцы, пусть она выберет все, что ей захочется.

Ай-Жама покорно закивала головой. Она раздражала Наталью Леонидовну -- не баба, а китайский болванчик.

Визит купцов оказался целым событием для жителей стойбища.

В один из дней после обеда, когда Наталья почти привычно дремала на своем ложе, понимая, что раз солнце светит в дверь, то больше ее вышивать не пустят, снаружи раздался дикий визг, перепугавший ее чуть не до смерти, тем более, что Хуш, которая до этого мирно сидела на своем тюфячке, штопая какое-то тряпье, всплеснула руками и стрелой вылетела из юрты. Вернулась она буквально через минуту, непривычно радостная, говорливая:

-- Купцы приехали, моя сунехи! Целых восемь телег добра! Завтра торги откроют, все-все себе купишь – отец разрешил!

Нос из юрты Наталье удалось высунуть буквально на мгновение – оба раба вскочили и с поклоном стали задергивать плотные шторы. Она только и успела заметить, что прибыло не только восемь телег, но и довольно большое количество людей, их сопровождающих.

Вечером на стойбище был большой пир. Наталья с любопытством поглядывала из юрты -- к гуляющим ее не выпустили. Забежавшая после приезда купцов радостно-возбужденная Ай-Жама на робкую просьбу резко ответила:

-- Не позорь отца, Нариз! Не пристало невесте показываться на пиру, если нет жениха!

Потом сжалилась и добавила:

-- От юрты посмотришь. Только аккуратнее, внимание не привлекай.

Смотреть, надо сказать, было особо не на что. Вначале пира к торжественно восседающему на подушках Барджану айнуру подходили мужчины, кланялись и протягивали ему дары. Далеко не все Наталья успела рассмотреть, но кажется, там были куски тканей, меха и какая-то сабля.

Отец важно кивал головой и приглашал гостя садиться рядом, рабы тут же кидали на землю очередную подушку. Таким образом появилось что-то вроде полукольца из мужчин.

Туда, в это полукольцо слуги притащили низенькие столики и женщины под руководством Ай-Жамы начали выставлять блюда с вареной бараниной, мисочками чищеного чеснока, нарезанного крупными кусками сыра. Отдельно, на большом блюде внесли стопку огромных лепешек, и отец сам, лично разорвав несколько из них на четыре части, послал каждому гостю по куску.

Потом все долго и нудно ели, о чем-то разговаривая. Наталье было не слышно. Доносился только гул голосов и периодически всплески смеха. Когда взошла первая луна, взрывы смеха стали чаще и громче, зазвучала странная, визгливо-нудная музыка Инструмент напоминал волынку. Перед гостями начали танцевать две молодые женщины, двигающиеся на удивление плавно и красиво. Айнур и гости отбивали ритм ладонями.

Когда танец закончился, один из гостей, что-то спросив у отца, с поклоном подал танцовщицам по какой-то непонятной тряпочке. Смущающаяся девица сперва отказывалась, мотала головой, но под строгий окрик Барджан айнура, потупившись, взяла подарок и, слегка встряхнув, показала всем огромный, тонкий шелковый платок. Вторая чинилась меньше и сразу накинула подарок себе на плечи.

В свете горящего костра лица мужчин масляно блестели, взрывы пьяного смеха становились чаще, и Наталья заметила, как Ай-Жама, незаметно, отправляет девиц помоложе по домам, оставляя обслуживать богатых гостей только женщин в возрасте. Поняв, что ничего интересного больше не будет, Наталья Леонидовна пошла спать.

Утром, после завтрака и процедур с кислым молоком, Наталья, в сопровождении Хуш, несущей над ее головой плетеную раму с выцветшей тканью – защиту от солнца, шла следом за Ай-Жамой за покупками.

Все телеги были выстроены в ряд, перед каждой расстелен на земле холст, а на нем выложен товар. Самым странным было то, что кроме Ай-Жамы, Натальи Леонидовны и сопровождавшей их Хуш, товар рассматривала только вторая жена отца, та самая, что родила ему младшего сына. За ней тоже следовала служанка, а вот все остальные женщины сгрудились у одной из юрт довольно пестрой и нарядной кучкой и что-то возбужденно обсуждали.

-- Барджан айнур дал позволение закупить тебе ткани еще на четыре праздничных одежды и шесть – просто для дома. Посмотри – вот богатая парча – Ай-Жама была радостно возбуждена, нагибалась, трогала свертки, отмахивалась от кланяющегося торговца, пытающегося подать ей приглянувшиеся.

Видно было, что ей хотелось все потрогать самой. Гибкие женские пальцы почти ласкали широкий кусок алого атласа… Наталья разглядывала кипы и рулоны тканей, тонкие шелковые и шерстяные платки, тоскливо помяла кусок синего бархата. Многоцветье резало глаза, а выбирать что-то не слишком хотелось – все равно при побеге придется бросить.

– Чем ты недовольна, Нариз? – Ай-Жама слегка нахмурилась. – Не хочешь смотреть ткани – я сама куплю. Выбери себе нитки. Она неопределенно махнула рукой в конец торгового ряда и Наталья двинулась туда, в сопровождении одной Хуш. Нитки продавали двое торговцев и качество товара было разное. У одного – несколько огромных лотков шерсти разных цветов, тускловатой и не слишком тонкой. У второго – всего два лотка, зато окраска гораздо лучше и ярче, да и сами нити – тонкий шелк и что-то похожее на привычное мулине. Наталья Леонидовна лениво перебирала товар, откладывая понравившиеся пасмы и ожидала, пока подойдет старшая жена и расплатится, как вдруг сердце у нее зачастило, а во рту пересохло в одно мгновение – ей в руки попала катушка, самая обыкновенная деревянная катушка с изумрудной хлопковой нитью. Почти точно такая, какие продавали в магазинах там, в том мире, где она родилась – выточенная на станке, совершенно безликая и стандартная.

Глава 6

Глава 6

Наталья чуть не выдала себя, спросив торговца:

-- В какой стране делают такие?

Пожилой крепкий мужчина с красным, каким-то прокопченным, обветренным лицом, удивленно вскинул косматые брови, низко поклонился и сказал:

-- Фаранда Нариз, я же в прошлый раз рассказывал вам.

-- Расскажи еще раз! Я не запомнила.

-- Как угодно юной фаранде, -- купец вежливо кивнул, соглашаясь с ней, и заговорил.

– Нитки эти мне привезли из-под Гордеро. Там есть город Карт, где большая часть жителей работает на больших фабриках и зарабатывает на жизнь именно такими нитками. Поверьте, фаранда Нариз, лучше товара нет во всей Империи!

Наталья опасливо покосилась в сторону Ай-Жамы и заметила, что та прошла уже трех торговцев. Слова купца ни о чем не говорили ей, но это был первый более-менее достоверный источник информации, и выспросить его было жизненно необходимо. Ласковым голосом Наталья Леонидовна продолжила беседу: