Газета День Литературы # 70 (2002 6) - Газета День Литературы

С самого начала я установил для себя два правила, которым следую до сих пор: а) мне никто не обязан верить и б) на мне лежит долг и обязанность приведения доказательств, подтверждающих положения моих статей. Этим же правилам я следовал, когда писал статью, столь не угодившую Шафаревичу, Распутину и Вам. Перечитав статью "с пристрастием", чтобы найти "уничижение" пророка, каковым считает себя Солженицын, я не смог отыскать даже намека на него.

Основное положение статьи: Солженицын "заклятый и яростный антикоммунист... его антикоммунизм — бескомпромиссен, он не знает никаких ограничений — вплоть до гибели России..." подтверждается перечнем доказательств, куда этот ничем не ограниченный антикоммунизм завел его. Я убежден, что без особых усилий мог бы доказать в суде свой взгляд, изложенный в статье. Всё основано на фактах и всё, что я привел в доказательство, было известно без меня и до меня. Я не был ни первым, ни единственным, кто расшифровал Солженицына. М.Лобанов назвал его "лжепророком", подчеркнув его бездонное самомнение: "Петр был за Империю, а я нет", то есть Солженицын был не только против сохранения СССР, но и считал Российскую империю ошибкой; А.Зиновьев назвал его "интеллектуальным ничтожеством, раздутым американской пропагандой до размеров гения"; о. Дм. Дудко призывал его стать на колени и покаяться перед русским народом, как сделал это он сам. А.Зиновьев и В.Максимов, когда увидели, что их антикоммунизм был тараном по уничтожению России, ужаснулись: "целились в коммунизм, а попали в Россию". Почему же Вы никогда не обвинили их — М.Лобанова, А.Зиновьева, В.Максимова и о. Дм. Дудко, в уничижении Вашего кумира?

Именно этот антикоммунизм, не ограниченный заботой о России, побудил написать его знаменитое письмо "Вождям Советского Союза" с предложением развалить СССР и освободить "заокраинные народы" (страны народной демократии) от опеки России-СССР. Поднять руку на исторически сложившееся государство, подвергая его смертельной опасности, мог только человек, у которого историческая невежественность сочеталась с величайшим самомнением. Л.Тихомиров в начале прошлого века писал, что ни у какого народа не хватит сил восстанавливать разрушенное государство по нескольку раз. Россия трижды восстанавливала его: после татарского погрома, Смутного времени и февральского развала в 1917 году. Но ведь тогда не было ни сахаровых, ни шафаревичей, ни солженицыных, ни глазуновых, ни лихачевых. Хватит ли сил восстановить его в четвертый раз?

Я убежден, что если бы я попросил Вас представить хотя бы один-единственный пример "уничижения", то Вы не сумели бы этого сделать, потому что таких примеров нет.

Статья моя настолько возмутила Шафаревича и Распутина, того самого, что с трибуны Верховного Совета предложил России выйти из СССР, что они и, к сожалению, "примкнувший к ним Бондаренко", как говорится в подобных случаях, подписали коллективное письмо, осуждающее Куняева за его публикацию. Но Куняев вынес его на суд читателей журнала с просьбой сообщить свое мнение о статье Нилова и письме, прошу прощения, троицы, пока что с маленькой буквы. Из 9 или 10 откликов только один был прохладно за Солженицына, а остальные — согласны с моей статьей. Оскорбленный Шафаревич покинул редакцию журнала. Почему же он и Вы не признали результатов мини-референдума, "гласа народа", и продолжаете настаивать на своей правоте? Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что для Вас кумовство и приятельские отношения выше служения России. Вот почему Вы не опубликовали мою статью-комментарий на вылазку Кожинова в древнюю русскую историю, полную всякого рода благоглупостей вроде того, что в Киеве было два Олега, что Игорь стал княжить с 941 года и, самое главное, он, русофил с головы до пят, оказался норманнистом с пят до головы, призывая читателей не волноваться и не возмущаться. И всё это без каких-либо доказательств своей веры.

И неправы Вы, когда обвиняете Куняева в "некрасивых, неизящных шатаниях" от Солженицына к Нилову. Если послушать Вас, то публикацией статей Солженицына в начале 1990-х годов Куняев как бы присягнул на пожизненную верность автору "Ивана Денисовича" и поклялся никогда не перечить гениалу, который ныне позабыт-позаброшен, ибо люди наконец раскусили этого автора "Жить не по лжи". Да и в письме расхваливаются заслуги Солженицына перед русской литературой, совсем позабыв привести доказательства уничижения. Я ставил себе цель не унизить Солженицына, но указать, что он не тот, за кого выдаёт себя, что он "не наш", что его антикоммунизм был смертельной угрозой существованию России и что он один из авторов катастрофы конца XX столетия.

На этом я мог бы закончить свое письмо к Вам, но заголовок Вашей статьи вызвал у меня недоумение и потребность возразить.

О каких ликах русского патриотизма идет речь? По Вашей классификации их три: белый — "монархический, национально-православный", красный — советский, "завораживающий своей самоотверженностью и величием замысла лик" и третий — "не столь совершенный, иногда медузообразный...".

Белый лик не был ни монархическим, ни национально-православным. Деникин запретил офицерам-монархистам объединиться в организацию. Сменивший его на посту Верховного главнокомандующего ген. Врангель был откровенным антимонархистом, говоря, что "Россия не вотчина Романовых"; белая армия распевала песенку, в которой были слова "царь нам не кумир". Епископ Вениамин вспоминал язык солдат и офицеров, который был по преимуществу матерным, и особой религиозностью белая армия не отличалась. О каком белом патриотизме может идти речь, если по одному из их догматов "России нет, а есть совдепия" или по другому "Россия — это анти-Россия"? Вот почему они с такой легкостью присоединились к вермахту и желали победы Германии, которая была бы концом исторического существования России. И это называется патриотизмом? Если довести Вашу мысль до конца, то мы обязаны поставить в один ряд ген. Краснова и Шкуро с маршалами Жуковым, Рокоссовским и Коневым (того самого, о котором "гениал" сказал "это колхозный бригадир"), ибо и те другие были патриотами России. Если продолжить Вашу логику дальше, то мы должны заключить, что никакой разницы между победой и поражением не было бы. Или, как сказал Ваш подзащитный, "усики сменили бы усы", вот и вся разница. К какому лику Вы отнесли бы ген. Деникина, который отказался от службы в вермахте, хотя ему предлагали командование и генеральский чин? Его и очень немногих из белых можно отнести к патриотам России. Он был антисоветчик, но он был за Россию даже под Советами. Об этом он писал еще в 1937 году, сказав, что в случае европейской войны мы должны быть за одетую в советские мундиры армию. Белая эмиграция в своем огромном, подавляющем большинстве патриотической не была. Патриоты России, как Деникин и Устрялов, были в ней редким исключением. Белое движение в гражданскую войну воевало не за историческую, т.е. монархическую и православную, Россию, а за Россию февральскую, ориентированную на Запад, т.е за подобие горбачевско-ельцинской России (или наоборот: горбачевско-ельцинская Россия была воскресением и продолжением февральской России).

Ваше определение красного лика очень литературно, но сути дела не касается. "Эту законченность [красного лика] надо воспринимать прежде всего эстетически". Я к Вам не присоединюсь, ибо полагаю, что для понимания красного лика требуется государственный подход, которым, мне кажется, руководствовались его сторонники — покойные Татьяна Глушкова, Борис Примеров, Николай Тряпкин и ныне живущие Юрий Бондарев и Михаил Алексеев, хотя бы и подсознательно.

Из всех трех ликов только лик красный, по Вашей классификации, имеет право называть себя патриотическим. И тому две причины. Красные — государственники, которые словом и делом грозно стояли на страже независимости страны: в их послужном списке — восстановление разрушенной Империи в гражданскую войну и победа в тяжелейшей войне в 1941-1945 гг.; они продлили историческую жизнь России на три четверти столетия. Этого одного было бы достаточно, чтобы воздать им хвалу. К чести красных, или, точнее, истинных патриотов России, они поняли также, что только с советской власти в России начала осуществляться народная мечта о правде и справедливости, что только советский строй был истинно демократическим, ибо ставил себе целью благо всего народа. Он был, вне всякого сомнения, выше западной преступной цивилизации, процветающей на эксплуатации народов всего мира, включая народ русский.

История Руси-России-СССР была историей государства Российского и СССР был достойным преемником своих предшествениц. Он воскресил распавшуюся Империю и закончил собирание Руси, начатое великими князьями Московскими. "Первое и главное — восстановление России как великого и единого государства", писал Н.Устрялов. Он же указал ещё в 1920 году, что началось объединение страны "интернационалистское по лозунгам, но патриотическое по существу". СССР всё более становился Россией и не только в государственном смысле, но и попыткой воплотить суть России и заложить основу русской цивилизации, суть которой Н.Данилевский видел в разрешении вопроса отношений между трудом и капиталом, а народ называл это "правдой и справедливостью". Заслуги советской власти перед русской историей и народом должны быть признаны. Отрицать это могут только неучи либо обуянные бешенством антикоммунизма и им же ослепленные люди, как Шафаревич, Солженицын, Глазунов и другие. Эти люди настолько загипнотизированы силовыми методами правления первых 35 лет советской власти, что, кроме них, ничего не желают ни видеть, ни ведать, для них советский период русской истории — это Архипелаг ГУЛАГ, и больше ничего.