Братство Астарты - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Рэкс Элисун вынырнул из-за поворота и сразу же бросился к комиту:

— Что это значит? Вроде бы все разрешилось, цезарь нашелся, к чему ваша конница под стенами города?

Лу́ка нарочито развел руками:

— А в чем дело? Отчего столько шума? Это всего лишь охрана, прибывшая для сопровождения своего господина.

Рэкс зыркнул на Велия злыми глазами.

— Сотня тяжелых катафрактов для сопровождения? Ты меня за идиота держишь, туринец?

— Откуда столько недоверия, рэкс? — Губы Велия растянулись в самой бесхитростной улыбке. — Мы же ведь не враги!

Элисун громко перевел слова комита выросшей за его спиной толпе, и та возмущенно загудела. После нервной встряски и пережитого страха теперь можно было расслабиться и выплеснуть недовольство за страх, за беготню в одних портках, за суету и бестолковость. Выплеснуть, естественно, не на себя, а на кого-нибудь другого, на того, кто заставил их это почувствовать!

Толпа вокруг длинного дома росла, и Велий, нацепив маску гордого туринца, сделал вид, что недовольство вендов — это их проблема и его не касается. В этот момент он размышлял, что сделал все правильно. Пусть ничего плохого и не случилось, но демонстрация силы «нашим друзьям» вендам совсем не повредит — пусть запомнят урок.

А вот рэкс Элисун, глядя на гомонящую толпу соплеменников, цедил про себя: «Чего галдите, поздно уже руками махать! С такой дисциплиной мы туринцам не соперники. Стража, несмотря на строгий наказ, все равно проспала, поляне вообще в наряд не вышли, а вождя ихнего до сих пор ищут, дрыхнет где-то, поди! — Он тяжело вздохнул: — Расслабились мы совсем под крылом империи. Всего два года мирной жизни, а бардак такой, словно венды отродясь меча в руках не держали!»

В толпе, заведенной своими же воплями, уже слышались крики: «Пусть туринцы убираются к демонам, мы их брони не боимся!»

Глядя на весь этот бедлам, Велий успел подумать: «Как бы дело не дошло до греха…» К счастью, заскрипела входная дверь, и комит обернулся к вышедшим на крыльцо Прокопию и Иоанну.

— Давайте не будем затягивать прощание, а то хозяева нервничают.

Прокопий был только за, а Иоанн имел такой вид, словно ему вообще все безразлично, лишь бы его не трогали.

Слуги уже подвели лошадей, когда в ворота влетел всадник. Не разобравшись сразу, Лу́ка выругался сквозь зубы:

— Куда! Ведь приказывал же в городище варваров не входить!

Но уже в следующий миг опытный глаз увидел взмыленную лошадь и знак имперской канцелярии на запыленной одежде. Гонец! Комит бросил тревожный взгляд на Прокопия.

Патрикий тоже уже все понял, и его лицо застыло ледяной маской. Из Царского Города хороших вестей ждать не приходилось.

Толпа, затихнув, расступилась, пропуская всадника, и тот, резко осадив скакуна, слетел с седла. Опустившись на одно колено, вестник протянул тубус с пергаментом Иоанну.

— Мой цезарь, послание от логофета двора Варсания Сцинариона!

Прокопий, перехватив тубус, нервно извлек пергамент и начал быстро читать текст, передавая на ухо Иоанну только суть:

— В битве при Эльдозаре величие Огнерожденного Митры даровало победу армии непобедимого Константина над неверными сардами. Император и его Великая армия движутся к городу Ур.

Глаза Прокопия забегали по тексту, пропуская пышные, ничего не значащие фразы, и вдруг остановились, а лицо советника побелело.

— Цезарю Иоанну незамедлительно прибыть в лагерь Великой армии под городом Ур.

Глава 7

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию

Город Саргоса, провинция Восточная Фесалия

Еще совсем недавно богатый и знаменитый город Саргоса ныне пребывал в запустении. Цветущие сады и парки скрашивали вид с окрестных холмов, но стоило ступить на улицы города, как разруха сразу же бросалась в глаза. Последняя гражданская война оставила незаживающие раны: самая прославленная библиотека мира лежала в руинах, а жители еще помнили, как на площадях горели бесценные пергаменты. Император помиловал жителей города, но не его славу. Храм Астарты, притягивающий когда-то сотни тысяч паломников, сровняли с землей, и только гигантские гранитные колонны, не поддавшиеся огню, торчали из развалин, как скелет доисторического чудовища. Кое-где вместо храмов поменьше поднялись неказистые церкви нового бога, и люди, нуждающиеся в вере и утешении не меньше, чем в хлебе насущном, потянулись теперь сюда, с ужасом и надеждой взирая на лик Огнерожденного. Единственное место, которое, казалось, не затронула минувшая война, — центральный базар. Он по-прежнему кишел народом и оставался главной торговой площадкой восточной Фессалии. Банкиры Саргосы, выплатив базилевсу огромную контрибуцию и выторговав себе прощение, теперь с удвоенным рвением возвращали потерянное.

Загородная вилла Нуклеоса Парастидиса, одного из богатейших купцов Саргосы, расположилась в уютной долине между двух холмов, закрывавших ее от знойного дыхания пустыни. Сам дом больше походил на крепость, чем на шикарную резиденцию. Ров по периметру, двойной ряд стен и особняк с глухими стенами, плоской крышей и внутренним двором, куда выходили все окна и двери дома. Охрана виллы могла совершенно не опасаться шайки грабителей или налета кочевников — такие укрепления были не по зубам даже имперской когорте. Сам хозяин редко и очень неохотно бывал тут, и его можно было понять: эти стены скрывали тайну, которая могла стоить ему головы. Здесь частенько останавливался глава некогда могущественнейшей организации — братства Астарты. В минувшей гражданской войне братство выбрало не ту сторону, и этого победители ему не простили. Священный Трибунал объявил настоящую охоту: за каждого члена братства была объявлена награда, в застенки тащили по любому доносу, не спасало ни богатство, ни положение. За четверть века, прошедшую с окончания войны, братство потеряло практически все, и только жесточайшая конспирация спасла верхушку ордена от уничтожения. Выискивая своего заклятого врага, паутина Трибунала протянулась до самых дальних уголков империи, страх перед его комиссарами, как парализующий яд, проник в самую сущность подданных императора. Жители империи писали доносы на своих соседей и родственников — в страхе, что опоздают, и те напишут на них раньше. Нескончаемый поток арестов, пыток и казней захлестнул и сам Трибунал, превращая его в бюрократическую коррумпированную машину. Верхушка Священного Трибунала озолотилась, прибирая к рукам имущество своих жертв, а комиссии на местах стремились не отставать от высокого начальства.

Шли годы. О братстве уже мало кто помнил, прошлых яростных фанатиков Трибунала сменило новое поколение, опьяневшее от вседозволенности и смотревшее на веру и службу только как на возможность набить свой карман. Братство Астарты, находящееся в глубоком подполье и долгое время думавшее только о выживании, стало понемногу приспосабливаться к новым условиям, и появилась