Глубокое синее море (др. пер.) - Чарльз Вильямс

Она рассмеялась.

— Но я думаю, вы еще не знакомы с мистером Эгертоном, — сказала она, и Годдер обернулся. Тот вошел вслед за ним. Со своими аккуратно зачесанными волосами, ухоженными усиками и черной повязкой на глазу он производил довольно внушительное впечатление.

— Добро пожаловать на борт нашего корабля, мистер Годдер, — сказал он и бросил при этом восхищенный взгляд на обеих женщин. — Наконец-то у нас будет четвертый компаньон для игры в бридж. Очень мило с вашей стороны, мистер Годдер, что вы ради этого потратили столько усилий.

Вошел Линд, и все уселись за стол. Эгертон сидел слева от Годдера и справа от Линда. Сидели со стороны переборки, так что дверь была напротив них. Когда капитан хотел начать молитву, в дверях появился Красиски. Внезапно он становился и внимательно посмотрел на Эгертона. Годдер с удивлением взглянул на поляка. В следующее мгновение тот уже подошел к столу. Керин мило с ним заговорила.

— Мне кажется, — сказала она, — что, за исключением мистера Эгертона, вы уже со всеми познакомились, мистер Красиски. Я очень рада, что вы чувствуете себя лучше.

Красиски что-то пробормотал в ответ и пожал Эгертону руку. Все снова сели. Красиски занял место напротив Годдера. Капитан прочел молитву, и стюард принял заказы.

— Я слышал, что вы работает в кинопромышленности, — повернулся Эгертон к Годдеру.

— Раньше работал, — ответил он.

— Сейчас он собирает материал для своего нового фильма «В ореховой скорлупе через Тихий океан», — вставил Линд.

Все рассмеялись, а капитан спросил:

— Ваше судно было застраховано?

— Нет. Если бы мое судно затонуло, то и мне не пришлось бы добраться до берега. Но миссис Брук перечеркнула все мои расчеты.

— Женщины никогда не считаются с серьезными расчетами, — поддержал его Эгертон.

— Что верно, то верно, — подтвердил Линд. — Они часто приносят нам неприятности, и сознательно, и бессознательно.

— Керин, — сказала миссис Леннокс, — хоть мы находимся и в численном меньшинстве, но я считаю, нам тем не менее пора переходить в атаку.

— Может быть, хоть мистер Красиски встанет на нашу сторону? заметила Керин. Она с улыбкой посмотрела на поляка, но тот, казалось, даже не слышал, о чем говорят за столом. Он по-прежнему упорно не спускал глаз с Эгертона.

— Вы были… — казалось, он подыскивал слова… — вы были в Аргентине? Много лет?

— Да, лет двадцать, — ответил Эгертон.

— Двадцать? — Он нахмурил брови и посмотрел на Линда.

— Да, двадцать, — подтвердил ему тот на немецком языке. — Собственно говоря, мистер Красиски говорит на многих языках. Он может говорить по-польски, по-русски, по-немецки, по-португальски, но из всех этих языков я, к сожалению, знаю только немецкий.

— Двадцать, так, так, — пробормотал Красиски, все еще не сводя глаз с англичанина. — И теперь вы имели стать неактивным, так кажется? — Он повернулся к Линду и что-то быстро сказал по-немецки. Линд кивнул и повернулся к Эгертону.

— Он говорит, что вы, должно быть, рано оставили службу.

Даже спокойный Эгертон, казалось, удивлен настойчивостью Красиски. Тем не менее он улыбнулся.

— Вы сделали правильные выводы, мистер Красиски. Но все дело в том, что я был ранен. Не повезло в Нормандии…

Линд перевел эти слова поляку. Стюард принес ужин, но никто не начинал есть. Красиски и Линд снова заговорили по-немецки, а потом Линд покачал головой. У Годдера сложилось впечатление, что Линд не хотел переводить. Тогда Красиски снова попытался выразить свою мысль на плохом английском языке:

— Это… ваш глаз?

Обе женщины, неприятно удивленные, нагнулись над своими тарелками. Но Годдер продолжал заинтересованно наблюдать за сценой. За всем этим скрывалась не только бестактность, а нечто большее.

— А, понимаю, — ответил Эгертон. — Ко всему прочему — и мой глаз.

Керин попыталась перевести разговор на другую тему:

— Вы играете в бридж, мистер Годдер?

— Немного. В так называемый домашний бридж, — ответил Годдер. — И то после тщательной проверки, нет ли у соперника оружия.

После этого разговор перешел на разные другие темы. Годдер продолжал наблюдать за Красиски. Справа от него что-то болтала миссис Леннокс. Поляк, казалось, ушел в себя. Он нагнулся над тарелкой и лишь иногда бросал украдкой взгляды на Эгертона. Потом он снова заговорил по-немецки с Линдом. Оба рассмеялись. Немного позднее Красиски обратился к Эгертону на немецком языке. Ко всеобщему удивлению, тот тоже ответил ему на немецком. Поляк нахмурился. Глаза его блеснули упреком.

— О, вы говорите по-немецки. А я думал, вы — англичанин.

— Разумеется, я говорю по-немецки, — ответил Эгертон. — Ведь я два года учился в Гейдельберге, прежде чем уехать в Сэндхурст.

— Но вы этого не говорили.

Эгертон пожал плечами. Его, видимо, раздражала назойливость поляка, но внешне он оставался спокойным и казался выше всего происходящего.

— Понимаете, друг мой, не буду же я провозглашать во всеуслышание все, что я знаю и чего не знаю. Ведь большинству людей это совсем не интересно.

Красиски ничего не ответил, но Годдер заметил, что рот его снова задрожал, потом, буквально с пеной у рта, он быстро заговорил на каком-то языке, которого Годдер не понял. В тот же момент Красиски поднял руку с револьвером и с расстояния примерно шесть-семь футов выстрелил Эгертону в грудь.

Обе женщины пронзительно вскрикнули, а Эгертон силой удара был отброшен на спинку стула. Годдер ударился о плечо миссис Леннокс, которая быстро юркнула под стол. Капитан потянул Керин за собой под укрытие стола. Линд вскочил и обежал стол, направляясь к поляку, который вновь что-то прокричал и выстрелил. Эгертон дернулся и медленно сполз на пол.

Линд подбежал к поляку и схватил его за руку. Красиски попытался снова нажать на курок. С другой стороны к нему уже подбегали капитан и Годдер. Третья пуля попала в лампу, которая разлетелась вдребезги, а четвертая угодила в широкое зеркало, висевшее на переборке.

Наконец Линд вырвал у поляка револьвер и ударил его снизу по подбородку. Тот упал на спину и затих на полу. На мгновение воцарилась полная тишина, которую прервал шум от осколков стекла, упавших на пол. Вбежал стюард, за ним — Барсет. Последний остановился в дверях и только простонал:

— О, боже! Этого еще не хватало!

Годдер повернулся к Эгертону. У того из уголка рта показалась капелька крови. Он прижал руку к груди, и белая рубашка сразу окрасилась в красный цвет. Левой рукой он попытался ухватиться за стул, но потом рухнул на пол, потянув за собой скатерть, которая упала на него вместе с посудой и серебряными приборами.

5

Линд поставил револьвер на предохранитель и бросил его капитану. В два прыжка он очутился возле Эгертона и крикнул Барсету:

— Свяжите поляка и сядьте на него! Но сперва позовите кого-нибудь на помощь. Ведь он сошел с ума!

— Я вызову боцмана, — сказал Стин.

Годдер подбежал к Линду, чтобы помочь ему. Они совместными усилиями вытянули Эгертона из-под стола. Керин и миссис Леннокс с плачем убежали. Линд и Годдер отнесли Эгертона в его каюту и положила на койку.

— Мой санитарный ящичек стоит на кровати в моей каюте. И принесите стерилизатор, — сказал Линд.

Годдер стремглав кинулся на верхнюю палубу. Из офицерской столовой вышли несколько человек и спросили, что случилось.

— Красиски стрелял в Эгертона, — ответил он.

Стерилизатор был прикреплен к столу. Он отвернул его, схватил ящичек и вернулся в каюту Эгертона. Линд склонился над раненым, держа в руке окровавленное полотенце.

— Поставьте все это куда-нибудь, — сказал он. — Сейчас это поможет ему не больше, чем пара таблеток аспирина.

Годдер посмотрел на Эгертона и кивнул. Тот был без сознания и истекал кровью. Линд уже успел изрезать ему рубашку, и кровь бежала по груди, обросшей волосами, стекала по ребрам и исчезала в складках одежды и постельного белья. Подушка рядом с его ртом тоже пропиталась кровью. Глаза Эгертона были закрыты, и дыхание его было тяжелым. Воздух вырывался какими-то толчками. Годдер обратил внимание, что кровь не пенилась. Обе пули, по всей вероятности, прошли через легкие, а в таких случаях кровь обычно пенится. Он как раз хотел обратить на это внимание Линда, но тут в каюту вошел капитан Стин. Он сказал, что Спаркс пытается связаться с каким-то кораблем поблизости, у которого на борту есть врач. Но Линд в ответ лишь покачал головой.

— Ничего больше не поможет, — сказал он. — Эгертон протянет всего несколько минут.

— Для артериальной крови она довольно темная, — заметил Годдер и сам подивился глупости своего высказывания. Какая разница, какого цвета кровь — если потеряешь ее достаточное количество, все равно придет конец.