Над просторами северных морей - Павел Цупко

Усенко поставил свою «семерку» на указанное дежурным место — в стороне от прежде севших Пе-3 — и стал следить за посадкой Макарова и Новикова. Первый сел нормально, а Новиков уклонился и чуть не врезался в груду камней. Перед препятствием молодой пилот так резко затормозил, что «Петляков» оторвал хвост от земли и едва не стал на нос.

Встречный ветер забивал дыхание, и Константин остановился перевести дух. Перед ним с плоскогорья открывалась все та же неприглядность тундры, что и с воздуха. Только теперь она детализировалась. На замшелой каменистой почве привычного растительного покрова не было. Везде царил серо-зеленый мох. Лишь кое-где в ложбинках и в тени больших камней к свету несмело тянулись тоненькие слабенькие стебельки незнакомых трав с узенькими лепестками. Северо-западный ветер, словно радуясь буйной своей силе, без труда прижимал травы к земле, заодно шевелил низкорослые пучки мха, будто пробовал его крепость, тщетно пытаясь отодрать от камней. Но мох с удивительной легкостью выдерживал не только напор ветра, но и ногу человека: под ее тяжестью не ломался, только гнулся. Летчик поднимал ногу и поражался: мох выпрямлялся, на нем не оставалось никаких следов!

Подивившись необычайной упругости неприхотливого растения, Усенко пошагал дальше, посматривая в сторону юга, откуда должна была появиться группа майора Богомолова. С ее посадкой прилетевшие экипажи 13-го соберутся для разбора перелета. Но самолетов комполка еще не было.

С соседней стоянки, где разместилось второе звено, донесся взрыв хохота: там подвижный Устименко в окружении летчиков что-то говорил, показывал при этом на землю и притопывал ногами.

Заинтересовавшись, Константин направился к ним.

— Стой! — закричал ему Устименко. — Остановись!

— Стою! — Константин беспомощно смотрел под ноги. Под ним была только чуть заметная тропка, протоптанная среди мха и лишайников. — Тут же пусто! В чем дело?

Летчики второго звена дружно захохотали. Но как только Усенко шагнул, его опять остановили крики.

— Объясните наконец, в чем дело? — потребовал Константин.

— А ты слепой? — Устименко показал под ноги друга. — Не видишь, на чем стоишь?

— Разыгрываешь? Ничего себе, выбрал времечко!

— Да что ты? Я на полном серьезе! Протри очки, медведь! Ты ж стоишь на… Полярном круге!

— Какой такой еще круг? Ах да! Полярный! — Константин наконец понял шутку друзей: в этом районе проходил Полярный круг, начиналось собственно Заполярье. Поддаваясь общему настроению, летчик, в свою очередь, закричал: — Держись! Сейчас перепрыгну!

— Подожди, командир! Это мелкопробная провокация! Полярный круг мы давно перелетели, он южнее в пятидесяти километрах.

— Нет, здесьь — задиристо топнул ногой Устименко.

— Пари? На шлемофон!

— Невыгодно: у тебя старый, а мой прямо со склада.

— Хорошо! Против твоего шлемофона со склада ставлю новейшую кобуру, кожаную, не кирзовую, как у тебя! Идет?

— По рукам! — загорелся тот.

Спорщиков разняли. Принесли карту, сверились. Прав оказался бомбардир звена. Пришлось Устименко, отдать шлемофон. Все смеялись, а Гилим поучал незадачливого друга:

— Со штурманами, брат, не спорь: народ грамотный, еще Петр Первый говорил об этом, любят точность! А то оставят тебя в чем мама родила… Хо-рощий шлемофончик! Со склада!

Александр Устименко набросился на бомбардира Банцева:

— Это ты меня подвел! Отдавай свой шлемофон!

— Я тебя предупреждал! Так тебя ж занесло, не удержать!

Веселую возню прервал рокот моторов с поднебесья: прилетела группа командира полка. Раздалась команда:

— Первой эскадрилье! Строиться!

Итак, служба за Полярным кругом началась с розыгрыша, весело. Арктика не испугала молодых соколов!

Прилетевшие «основательно», как приказал Богомолов, устроились в отведенных землянках, пообедали и собрались на капе.

— Товарищи! Поспешность переброски нашего авиаполка сюда вызвана тем, что союзники направили в нашу зону конвой под номером семнадцать. О его составе и месте нахождения мы сведений не имеем. Чтобы не раскрываться перед противником, соблюдается радиомолчание. Но по расчету времени конвой находится либо где-то вблизи нашей зоны, либо уже вошел в нее. Поэтому генерал Петрухин приказал дать нам небольшой отдых и потом сразу включиться в боевую работу. Начнем с поиска кораблей. Летчики девяносто пятого разведку уже ведут. С ночи начнем работу и мы. Первыми на задание пойдут командиры звеньев и эскадрильи в роли ведомых у летчиков девяносто пятого. Летать будем парами. Времени на ознакомление с районом боевой деятельности у нас нет. Поэтому будем совмещать в одном полете провозной[2] и поиск. Следующие вылеты поведем самостоятельно. Прошу сейчас познакомиться с ведущими и подготовиться к заданию. Потом всем на отдых! Пары будут вызываться прямо на капе. Экипажам, свободным от боевой работы, строить капониры! Все!

Лейтенанту Усенко ведущим достался старший лейтенант Стрельцов. Оба экипажа расстелили карты и начали подготовку. Летчикам предстояло пролететь по замкнутому маршруту над водной поверхностью более полутора тысяч километров, пробыть в воздухе почти четыре часа. Они будут искать суда конвоя и позиции вражеских подводных лодок. В штабе 95-го нашлись фотоснимки немецких кораблей, действующих на Севере. Летчики 13-го рассматривали их, старались запомнить.

Константин подумал: сегодня четырнадцать минут полета над морем показались ему вечностью, а предстояло пролететь в шестнадцать раз больше. Выдержит ли?..

Сон был крепким, без сновидений. В положенное время, когда за экипажем с капе прибежал рассыльный, Гилим с превеликим трудом разбудил своего командира.

Стряхнув остатки сна, Константин по привычке посмотрел на наручные часы. Они показывали четыре часа. Было светло. В окошко землянки заглядывало солнце. Летчик сначала удивился, увидев его, а потом испугался: уже день! Сразу пришла досада: как же он посмел проспать свой первый вылет в Арктике? Понятно недовольное ворчание Гилима! Опростоволосился!

Усенко торопливо оделся и пулей выскочил наверх.

На ближних самолетных стоянках работал технический состав, и это окончательно убедило парня, что он попал впросак. А тут еще погода, как назло, начинала портиться: с северо-запада низко над землей потянулись хлопья слоистой облачности, выше надвигались мощные черно-белые облака: жди осадков!

Точно! Одно облако накрыло аэродром, солнце исчезло, свет померк, повсюду закружились, затанцевали вперемешку с каплями дождя белые снежинки; их падало все больше и больше — разыгралась настоящая пурга. Все время дул ровный сильный ветер. Стало холодно, промозгло. Закрываясь от непогоды, Константин поглубже натянул на голову шлемофон, поднял ворот реглана и быстрее зашагал к столовой.

Но не сделал он и полсотни шагов, как снегопад прекратился, ветер стих, снова засияло солнце. Летное поле, стоянки самолетов, бугры землянок — все было белым-бело.

— Ну и лето! — сокрушенно проговорил Усенко, останавливаясь перевести дух.

— Сейчас растает! — Гилим снял шлемофон и стряхнул с него снег, мокрой рукой пригладил белобрысые волосы.

Действительно, снег таял буквально на глазах. Сначала потемнели верхушки камней в грудах, потом капониры, самолеты. Повсюду образовались мелкие ручейки, лужицы.

— Пошли быстрее! Видишь, приближается еще один заряд?

Над западной частью летного поля уже бушевала пурга.

В столовой Константин встретил других летчиков, запланированных в полет, и подумал, что вылет из-за непогоды перенесли — такое в авиации бывает. Но потом развеселился, узнав, что еще раннее утро и что он совсем не проспал. Просто Заполярье преподнесло ему, новичку, один из своих сюрпризов. Настроение парня заметно улучшилось.

Над неустроенным заполярным аэродромом гудели и гудели моторы: пара за парой истребители дальнего действия поднимались в воздух и улетали в море. Вслед за ведущими там давно находились экипажи Богомолова, Щербакова, Устименко, замкомэска Шакуры. Наступала очередь вылетать Стрельцову и Усенко.

За хвостом своего самолета Константин докуривал папиросу и слушал торопливый, как у всех южан, говорок бомбардира из звена Кронида Обойщикова. Они подружились еще с довоенной норы, когда выпускник Краснодарского авиаучилища летчиков-наблюдателей младший лейтенант Обойщиков был непосредственным штурманским начальником младшего летчика Усенко. При переформировании в Балашове, где авиаполк перешел с трех — на штаты двухэскадрильного состава, Кронид остался без должности, но переходить в другую часть отказался и рядовым вошел в экипаж сержанта Макарова из авиазвена лейтенанта Усенко. Так друзья остались вместе.