Гончаров попадает в притон - Михаил Петров

- Подождите, - остановил я их, - где пинцет и пакет?

- Здесь, все принесли.

- Хорошо. Возле моей правой ноги лежит авторучка. Тузик, возьми ее пинцетом, не касаясь руками и аккуратно положи в пакетик. Хорошо. Теперь завяжи его, но воздух не спускай.

- Стой, - вдруг заорал Длинный Вован, - это же Генкин "паркер", я ему сам его дарил на Новый год. Как он тут оказался? Дай его сюда.

- Не лапай, - предупредил я. - Можешь стереть отпечатки.

- Почему? Это же его ручка, точно говорю. И отпечатки там его.

- Не сомневаюсь, но могут быть и не его.

- Да, ты прав.

К машине меня сносили долго и больно. Широкий "мерседес" шел плавно, заботливо качая меня, лежащего на заднем сиденье.

- Куда едем-то? - обернулся ко мне Вован.

- Домой.

- А может, лучше в больничку? Зелено-серый ты, Гончаров. Краше в гроб кладут. У меня в элитной больничке свой мужик есть. Нейрохирург. Я прикидываю, он тебе как раз нужен.

- Вези, - не желая помирать, согласился я. - А потом привезешь мне Николая Подвойко, эксперта из РОВД моего района. Достань его из-под земли. Только тихо. Кажется, у нас что-то получается.

- Все сделаю как надо. Притараню его живого или мертвого. Ты смотри только не помирай.

- Про нашу находку никому не говори и своих предупреди. Это в наших интересах. Если что, отдашь ручку Подвойко.

- Ежу понятно. Приехали, лежи, я схожу за санитарами и договорюсь с Самуилом Исааковичем.

Через пять минут он явился с двумя быками в белых халатах с жесткими носилками под мышкой.

- Исааковича пока нет, но я обо всем договорился с его шефом. Считай, тебе повезло, попал к лучшему хирургу лучшей больницы города. Тащите его в двадцать пятый кабинет. Да осторожней, балбесы. Коновалы, вам только быков кастрировать.

Куда я попал? Понять было трудно. То ли лаборатория, то ли операционная, то ли одноместная больничная палата. Кушетка жесткая, но удобная и широкая.

Результаты диагностики, проведенной тут же, оказались неутешительными, а в латинской транскрипции просто ужасающими. Из блиц-консилиума, проведенного у моего ложа, я понял, что повторно я сотряс свои мозги совершенно напрасно и, по медицинской логике, я должен был спокойно лежать абсолютным мертвецом. Но уж коли случился такой феноменальный факт, то я должен тихо, без движения, валяться десять дней. В ляжку мне засобачили несколько уколов, и я провалился в темную мягкую вату забытья.

То ли во сне, то ли наяву ко мне подходило множество знакомых и незнакомых людей. Кто-то с добрыми намерениями, они гладили меня по щеке, протирали влажными салфетками, осторожно поворачивали голову. Мне слышалось равномерное ласковое урчание, тихие щелчки и негромкий успокаивающий говор. Иногда появлялся длинный худой человек в темных очках с тяжелой бейсбольной битой. Почему-то он был в белом халате. Наверное, доктор. Но тогда почему он хочет меня убить? В полной темноте он замахивается на меня дубинкой. Я слышу громкий звук удара и кричу от ужаса и боли. Опять становится светло. Возле убийцы появляется женщина. В руках у нее шприц. Убийца говорит ей что-то резкое, поворачивается и уходит. Она согласно кивает головой и втыкает в мою ляжку иглу. Через несколько мгновений ни с чем не сравнимое блаженство заботливо берет меня в свои сказочные объятия. С высоты птичьего полета я наблюдаю за жизнью Земли. Я ясно вижу, как крутится планета, подставляя мне то один, то другой бок. Желтая, синяя и зеленая, она раскрашена во все мыслимые цвета. И разноцветные люди совершают разноцветные дела. Черные, белые, красные. Вскинулось к небу заминированное высотное здание, и сотни недвижимых людей лежат в руинах. Автоматная очередь, и человек, сломавшийся пополам, у ног автоматчика. Блеснул нож в руках насильника, и бьется в конвульсиях жертва, а нетерпеливый подонок уже выворачивает ее карманы. Но мне-то все равно, я уже не связан с тобой, проклятая Богом Земля. Я эфир. Я сама эйфория. Ангелы и святые окружают меня.

- Костя, Костенька, как же это ты? - спрашивает милый далекий голос, так давно ко мне не обращавшийся.

- Все хорошо, мама. У нас все хорошо. Где отец?

- Я приду к тебе завтра.

- Где отец?

- Я приду, и мы вместе к нему пойдем. Все будет хорошо, котенок.

Она целовала мой лоб, губы, и горячие слезы, родные и забытые, стекали по дорогому милому лицу.

- Достаточно, уходите, идет доктор, мне влетит!

Я очнулся, не сразу сообразив, что мой бред состоит из действительности. А плачущая женщина реальна и телесна, но, к сожалению, это не моя мать, да ей и невозможно оказаться здесь, в этой жизни, если десять лет назад вслед за отцом она покинула этот мир. Но кто же тогда эта плачущая женщина?

Я открыл глаза, что-то очень знакомое и желанное узнавал я в ее лице. Но что? Вполне вспомнить я этого не мог.

- Уходите скорее, он уже идет, - властно торопила медсестра.

- Подожди! - крикнул я, но даже сам не услышал своего голоса.

Незнакомка встала. Вошел длинный доктор, моя посетительница вздрогнула. Нет, мне не показалось, она именно вздрогнула.

- В чем дело? Почему посторонние?

- Простите меня, Самуил Исаакович, она на секундочку попросилась.

- Соня, это первое предупреждение. Гражданка, покиньте палату. Соня, да что с ней? На ней же лица нет. Быстро нашатырь и кардиограмму. Замерь давление.

- Нет, нет, не надо, - почти закричала женщина. - Оставьте меня. Не прикасайтесь.

Стремительно и испуганно она скрылась за дверью.

- Кто такая?

- Не знаю, доктор, я увидела ее уже перед палатой.

- Зачем ты ее пустила?

- Не знаю, она очень просила, плакала.

- Сколько она тебе заплатила?

- Нисколько... Хотя вот, крестик золотой с цепочкой. С себя сорвала и сунула в мой карман. Я сейчас хотела ей отдать.

- Можешь оставить его себе, ты уволена.

- Но... Самуил Исаакович... - захлюпала девица-сестрица, - куда же мне?

- Куда хочешь! В обычную клинику. В нашей ты оказалась случайно. Ты хоть знаешь, сколько стоит вот этот пациент с отбитыми мозгами? А вдруг бы с ним что-то случилось? Может быть, она сюда явилась, чтоб удушить его? Кто ее вообще пустил там, внизу?

- Не знаю.

- Пойди и узнай.

- Хорошо. Я все разузнаю.

Доктор подошел ко мне вплотную. Сквозь сомкнутые веки шестым чувством я следил за ним, почему-то интуитивно подозревая опасность. Хотя и подозрение это было абсурдно.

- Ну-с, что скажете, господин Гончаров?

- А вы? - не открывая глаз, ответил я вопросом.

- А я поздравляю вас с благополучным возвращением с того света и желаю как можно дольше не бывать там хотя бы потому, что удовольствие это дорогое.

- И сколько попросил Сатана за мой выкуп?

- Полтораста долларов в сутки.

- А сколько я пробыл у него в заложниках?

- Неделю. Точнее, шесть дней.

- Значит, я должен вам шесть "лимонов"?

- Немного больше, но за вас платят, не волнуйтесь.

- Кто?

- Для вас, как и для меня, это не важно.

- Док, мне, наверное, вредно волноваться.

- Волноваться вредно даже дятлу, а уж вам тем более.

- Давайте сделаем так, чтобы я не нервничал.

- Давайте.

- Не прогоняйте девчонку.

- Какую?

- Медсестру.

- Хм, она берет взятку у вашей... вашей...

- Сестры, - подсказал я первое, что пришло на ум.

- Да, у вашей сестры, а я должен этому потакать?

- Сестра у меня верующая, и предложить взятку предметами религиозного значения ей бы не пришло в голову. Скорее всего, моя сестра этим поступком хотела сказать: "Возлюби ближнего и будь милосердна".

"Во куда меня занесло!" - подумал я, сдерживая улыбку.

- А вы богослов или мозги еще не вполне в своей тарелке?

- Я смиренный блюститель нравственности и моральных догм.

- А в перерывах между проповедями ловите убийц и насильников, так? Отец Браун?

- Ничто мирское мне не чуждо.

- Ладно, уговорили. Сейчас снимем показатели датчиков, а там посмотрим. Соня, подключай аппаратуру. Проводим полное обследование. Рентген тоже.

- Вы меня идиотом сделаете.

- Успокойтесь, Гончаров, это безвредно, у нас немного другая аппаратура, чем в обычных больницах.

Через полчаса, закончив какие-то мудреные расчеты, он произнес вердикт:

- Вы будете здоровы, если еще дней десять - пятнадцать пролежите не двигаясь. Соня будет за вами постоянно ухаживать. Тебе понятно?

- Конечно, конечно, спасибо вам, Самуил Исаакович.

- Двадцать четыре часа в течение десяти дней ты пробудешь в этой палате, не спуская глаз с больного. Прием посетителей только с моего ведома. До завтра я с вами прощаюсь!

- Спасибо, доктор, но мне кажется, что вы вынесли слишком суровое наказание для Сони.

- А ей как кажется? Ответь, Соня.

- Ну что вы, огромное вам спасибо, вы очень добрый и хороший человек.

- Объясни это больному.

Дверь плотно и тихо закрылась, как будто ставя точку на моей неясной тревоге. Что-то тут не так. Тревога хоть и прошла, но пауза вопроса повисла в воздухе. Бесплотная, она казалась осязаемой.