Эмма и незнакомец - Линда Миллер

— Не знаю, почему Хлоя захотела принести этого незнакомца в свой дом, — ворчала женщина, не отрываясь от сковороды. — Мне он совсем не нравится, скажу я вам.

Солнце через окна заливало дом, блестело на царственной синеве озера.

— Не бранись, Дейзи, — добродушно укорила ее Эмма, наливая себе кофе из фарфорового кофейника, стоявшего на середине стола. — Такой прекрасный день.

— Я буду браниться, если захочу, — пробормотала Дейзи, со стуком ставя тарелку с лепешками на стол. — Мне кажется, что никакому распрекрасному бродяге не следует подавать в постель.

Эмма улыбнулась:

— Он ведь прикован к постели.

— Ну, это не моя вина, — подчеркнула Дейзи, тяжело возвращаясь к плите.

Эмма взяла лепешку — было выше ее понимания, почему Дейзи всегда готовят на целую армию, — и намазала ее маслом.

— Ты приведешь банкира к ужину? — спросила Дейзи.

Эмма улыбнулась.

— Не думаю, Дейзи. Фултон обычно не любит приходить в будни. Он говорит, что это мешает ему сосредоточиться на работе на следующий день.

— Я помешаю ему сосредоточиться, — бормотала Дейзи скорее себе, чем Эмме, — трахну его сковородой по голове…

Эмма чуть не подавилась лепешкой.

— Честно, Дейзи, — проговорила она, сдерживая улыбку, — никто бы не подумал, что ты добрая христианка, судя по твоим словам. Что сказал бы преподобный Гесс, если бы послушал тебя?

— Думаю, он бы сказал, что я старая леди и меня надо оставить в покое.

— Мистер Фэрфакс спит и не хочет завтракать. Ты могла бы заглянуть к нему попозже.

— Я загляну к нему, — сказала Дейзи, — дам ему хорошенько палкой от щетки, вот что.

Эмму ничуть не беспокоили эти разговоры, потому что она знала, что, несмотря на ворчание и брюзжание, Дейзи Путнам была нежной, как новорожденный олененок.

— Хорошо, ты ударишь его за меня, — сказала Эмма, относя посуду в таз.

Дейзи ответила веселым громким смехом, и Эмма поспешила из дома через парадную дверь.

В воздухе чувствовалась весна. Эмма шла быстрым шагом по кленовой аллее в центр города. Дом Хлои с его многочисленными комнатами, верандой и просторным двором был одним из красивейших в городе. За исключением ранчо Большого Джона Ленагана и особняка Уитни, это был самый красивый дом в штате.

Накрахмаленная юбка синего сатинового платья Эммы шуршала при ходьбе. Сегодня она уложила косу короной на затылке, вместо того чтобы оставить ее свисать, как обычно. Воротник платья она заколола изящной камеей, подаренной ей Хлоей на Рождество. Время от времени девушка трогала и пощипывала щеки, чтобы вызвать на них румянец.

Проходя мимо салуна «Желтое чрево», она поразилась. Передняя стена все еще лежала посередине улицы, хотя мужчины с молотками и пилами разбирали ее на части, а внутри пианино и стойка представляли собой покрытые копотью карикатуры на свой прежний облик. Огонь опалил стойку, а картина обнаженной женщины, так ненавидимая пресвитерианами, лишилась большей части, так что теперь была видна только голова леди. Судьба благоволила к пресвитерианам.

Эмма перешла на другую сторону и пошла бы к библиотеке, если бы из салуна «Звездная пыль» не вышла Келли Виско в коротком розовом атласном платье, черных ажурных чулках я боа из голубых перьев.

— Привет, мисс Эмма, — сказала она. Посмотрев вокруг и убедившись, что никто не видит, она достала роман, который брала позавчера. — Не могли бы вы дать мне еще такую же книгу? — спросила она шепотом.

Эмма улыбнулась.

— Не понимаю, почему вы считаете, что это надо скрывать, Келли. Нет ничего плохого в том, что вы любите читать.

Келли пожала узкими плечами. Под правым глазом она прилепила мушку, желтые волосы крупными локонами обрамляли лицо.

— Другие девушки могли бы подумать, что у меня много свободного времени или еще что-нибудь, — ответила она, покачав головой.

— Ну, ладно, — ответила Эмма таким же заговорщическим шепотом, — выходите, когда увидите меня по дороге домой на ленч. Я захвачу для вас книгу.

Келли широко улыбнулась. Невозможно было определить ее возраст из-за краски на лице, но Эмма дала бы ей около сорока.

— Спасибо, мисс Эмма.

Эмма поспешно отперла библиотеку и вошла внутрь. Она не пробыла там и пяти минут, когда появился Фултон, одетый для банка и играя цепочкой от часов. Когда Фултон так делал, это всегда было плохим знаком.

— Я слышал, Хлоя приютила у себя в доме мужчину, — чопорно произнес он. — Ну, Эмма, ты знаешь, я не возражаю против Большого Джона Ленагана, который останавливается в доме время от времени, но всему есть мера…

— Это не твой дом, Фултон, — спокойно вставила Эмма.

Фултон был так поражен этим высказыванием, что покраснел до ушей.

— Мне не все равно при мысли, что моя невеста спит под одной крышей с тем, кто опускается до выпивки в «Желтом чреве».

Эмма пошла к двери и стала собирать возвращенные книги. Скрывая улыбку, она мягко напомнила:

— Я не твоя невеста, Фултон.

— Кто он? Как его зовут?

Какое-то внутреннее чувство заставило Эмму скрыть имя Стивена.

— Просто бродяга, — сказала она, неся книги к своему столу и начиная их разбирать. — Он скоро уедет.

— Надеюсь.

Эмма переменила тему.

— Дейзи хотела узнать, планируешь ли ты сегодня ужинать у нас?

— Ты же знаешь, обычно я не выхожу по вторникам.

Эмма вздохнула, глядя в пустоту. Он выходил в понедельник, но ей не хотелось напоминать ему об этом.

— Да, — сказала она, вспоминая мужчину, которого вчера мыла и которому читала. Интересно, если он проснулся, пьет ли кофе, оставленный Эммой, хотя тот уже остыл, или ругается, чтобы ему вернули его сорок пятый.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Фултон. Эмма продолжала разбирать книги.

— Ничему, — ответила она, — просто так.

ГЛАВА 3

Джоэллен Ленаган принадлежала к тем немногим, которых Эмма не любила. Это была шестнадцатилетняя девушка с внешностью и манерами зрелой женщины, которая каждую особу женского пола рассматривала как угрозу, подлежащую немедленному уничтожению. Она была красива ангельской красотой, со светлыми волосами и васильковыми глазами, хотя и поговаривали, что ее отец, Большой Джон, отчаянно хочет выдать ее замуж, пока она не опозорила его.

Входя в библиотеку с царственными манерами королевы Виктории, посещающей чумной барак, она одарила Эмму презрительным взглядом и спросила:

— Есть здесь какие-нибудь книги, которых нет у меня дома?

Эмма пыталась найти в себе остатки христианского милосердия, продолжая вытирать пыль с полок.

— Я не знаю, какие книги есть у вас дома, поэтому мне трудно ответить на ваш вопрос.