Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны - Григорий Киселев

– Вот здесь всё написано и адрес, и телефон.

– Я думал килограммов на пять, а это, что? В кармане поместится, – усмехнулся Пётр.

И они расстались. Только по надписи на переданной посылке Гамов узнал, что девушку зовут Елена Макарова.

В следующую свою командировку в Москву Гамов сам нашёл Лену и спросил надо ли что-нибудь передать? Она обрадовалась такой возможности, быстренько собрала, что могла, и так же благополучно, как и первую от нее передачу, Петр доставил адресату вторую посылку. На этом их отношения остановились.

Когда самолёт приземлился в Тегеране и зарулил на ближайшую к контрольно-диспетчерскому пункту стоянку, пассажиры вышли и собрались вокруг командира корабля.

– В вашем распоряжении два часа, – сказал он, указав на свои часы. – Ждать никого не буду.

– Командир, – обратился к пилоту майор Кисельников. – А может, переночуем здесь, а завтра, с утречка, на старт и к обеду мы в Москве.

– Нет, лететь надо сегодня.

– Между прочим, перед вылетом я обратил внимание, что под левым двигателем подкапывало масло, – поддержал Бориса Васильевича старший лейтенант Радоминов. Он говорил это таким тоном, будто деликатным образом подсказывал командиру решение.

– А чего вы так хотите задержаться? Не надоела вам ещё эта жара?

– Да, конечно, надоела. Но ведь летим в Москву, команду на вылет дали внезапно, у каждого на руках какие-то деньги, а едем с пустыми руками. Хоть бы сувениров купить, – вступила в уговоры и Лена Макарова.

Командир экипажа после некоторой паузы сказал:

– Ладно, попробую, только до решения вопроса отсюда никуда не расходиться, – и, забрав с собой штурмана, отправился к руководителю полётов.

В авиации привыкли ждать то погоды, то разрешения на вылет. И наши пассажиры, расположившись в тени крыла, чтобы скоротать время, стали слушать разные авиационные байки, которых каждый из них знал не мало.

Механик самолёта, молоденький сержант, закончив заправку, очень внимательно осмотрел капот левого двигателя и, ничего не обнаружив, направился к пассажирам. Он тихо подошёл, отозвал Радоминова и вежливо спросил:

– Товарищ инженер, а в каком месте вы масло видели?

Евгений посмотрел на механика, похлопал его по плечу и сказал:

– Запомни, брат, масло есть всюду, где есть трущиеся детали. Когда оно есть – это хорошо, а вот когда его нет, тогда беда – жди катастрофы.

Механик понял шутку, улыбнулся и пошёл заниматься своими вопросами.

Вскоре вернулся экипаж, и командир, вылезая из дежурного джипика, спросил, все ли на месте, никого не потеряли?

– Докладываю, авиационный бог сегодня на вашей стороне, вылет отложен до восьми утра завтрашнего дня, размещение всех в аэродромной гостинице. Опоздание исключается, ждать никого не буду, в восемь ноль – колёса от земли. Все свободны.

Пассажиры обрадовано загалдели и, взяв из вещей всё необходимое для ночлега, гурьбой пошли устраиваться в гостиницу.

Всю вторую половину дня они бегали по магазинам, где тратили свою наличность. Вернувшись из города, собрались в комнате Гамова, отметили завершение работы в Ираке и возвращение на Родину.

В восемь часов утра двухмоторный транспортный самолёт с красными звёздами на крыльях взмыл в тегеранское небо и взял курс на Москву. Пассажиров этого необычного рейса ждала новая, неизвестная и, как потом оказалось, очень насыщенная событиями жизнь и трудная, но интересная и любимая работа.

Назначение

Самолет, подлетая к Москве, шел на снижение и уже прошел дальний привод. Пассажиры, находившиеся на борту, прильнули к иллюминаторам.

– Заходим с юго-востока, – проговорил Гамов, неплохо знавший аэродромы московской зоны. – Вот, смотрите, под нами Москва-река, думаю, что «упадем» в Люберцах.

И он не ошибся. Двухмоторный транспортник, коснувшись колесами взлетно-посадочной полосы, пробежал по ней, завернул на рулежку и, выполняя указания дежурного по стоянке самолетов, флажками указывавшего, где надо остановиться, замер на месте.

Двигатели замолкли, и, хотя винты продолжали крутиться по инерции, наступила тишина. Пассажиры суетливо стали собирать вещи, готовясь к выходу. Из кабины пилотов вышел командир корабля и, вежливо выслушав благодарность за полет, сказал:

– Мы приземлились на аэродроме в подмосковном городе Люберцы. За вами прибыл автобус, который доставит вас к месту назначения. Наша миссия на этом окончена, до свидания, желаю всем удачи, а пилотам счастливых взлетов и мягких посадок.

Спустившись вслед за экипажем по приставленной к входному люку стремянке, они увидели стоявший несколько в стороне автобус, от которого по направлению к ним быстрым шагом шел подполковник в авиационной форме с папкой в руках. Он подошел к группе пассажиров. Поздоровался с каждым за руку и представился:

– Инспектор Управления кадров ВВС подполковник Истомин. С благополучным прибытием вас на родную землю. Мне поручено встретить вас и доставить в Главный штаб ВВС. Ждем вас со вчерашнего вечера, поэтому времени на раскачку нет. Прошу без особых промедлений всех в автобус.

После того как все разместились в автобусе, подполковник открыл папку, заглянул в какие-то листочки и сделал перекличку, называя каждого по фамилии. Уточнив списки, он захлопнул папку и сказал:

– Все правильно, все на месте. Поехали, Митрофаныч, – обратился он к пожилому красноармейцу, сидевшему за рулем.

И автобус запылил по аэродрому.

– Товарищ подполковник, а куда мы едем? – поинтересовался неугомонный Гамов.

– Могу сказать одно – в Управление кадров Военно-воздушных сил Красной армии, остальное узнаете на месте.

– Хорошо, что не в особый отдел, – на ухо Лене сказал Гамов, разместившийся в автобусе рядом с ней.

Девушка ответила:

– Если бы по-другому, за нами приехала бы другая машина, другого цвета, с другими окнами.

Гамов лишь молча согласился. Доехали сравнительно быстро, без происшествий. В бюро пропусков Главного штаба ВВС им выдали уже готовые пропуска, и они всей группой двинулись за подполковником Истоминым, уверенно шагавшим впереди.

Все они были здесь впервые и поэтому, проходя по коридорам, с интересом и некоторым благоговением рассматривали на ходу окружающую обстановку. Шли они по красной ковровой дорожке, покрывавшей дубовый паркет по всей длине коридора. Справа и слева кое-где в простенках между высокими дубовыми дверьми с массивными бронзовыми ручками висели различные картины военной тематики, в которых явно преобладали авиационные мотивы.

Истомин остановился у одной из дверей. Табличка голубого цвета, висевшая на высоте глаз, извещала: «Приемная». Он открыл ее и, указывая на стулья, стоявшие вдоль стен, любезно сказал:

– Заходите, товарищи, присаживайтесь. Сейчас доложу командиру, вас пригласят, – и, постучав в дверь, находившуюся в приемной слева, скрылся за ней.

Сидевший за столом полковник, правый рукав которого венчала красная повязка с надписью «Дежурный по Управлению», с интересом глядел на вошедших. Они неуверенно вошли в приемную и, несколько задержавшись в дверях, подталкивая друг друга, смущенно проходили вперед, занимали места на стульях в ожидании приглашения. Исподтишка каждый из них изучал окружающую обстановку.

Комната, в которую они попали, представляла собой типичную приемную, ничего особенного, основной и главной деталью интерьера был массивный стол дежурного. На столе слева стояла такая же массивная настольная лампа с основанием из серого мрамора, на котором выделялась белая кнопка выключателя. Зеленый абажур на ажурном металлическом каркасе делал лампу по-особому величественной и внушительной.

Середину стола занимал чернильный прибор с двумя чернильницами. В стаканчиках, стоящих рядом, находились: в одном – остро отточенные цветные карандаши, в другом – перьевые ручки. Здесь же на подставке стояла небольшая деревянная модель истребителя «И-16» с красными звездами на крыльях. Непосредственно перед дежурным лежала рабочая тетрадь, в которую он, судя по всему, записывал все, что касалось его дежурства.

За спиной дежурного находилось окно, прикрытое белой шелковой французской шторой, волны которой своим видом очень напоминали морские. Справа сверху донизу висел шнур, потянув за который можно поднимать или опускать штору.

По верхнему краю окна располагалась черная труба светомаскировки, которая, по всей вероятности, закрывала окно в темное время суток. По бокам окна висели тяжелые шторы бежевого цвета, перетянутые в нижней половине шнурами с массивными кистями на концах.

Весь правый угол приемной занимал мощный несгораемый шкаф. Вдоль стен располагались стулья для посетителей. Слева от входной двери стояла вешалка, на которой висела офицерская плащ-накидка, по всей вероятности, принадлежавшая дежурному. В правом углу разместились часы.

Эти часы заслуживали особого внимания. Деревянный корпус цвета мореного дуба высотой около двух метров был украшен искусной резьбой, часы являли собой произведение искусства. Резные оконца на корпусе подчеркивали наличие у них сложного механизма. За верхним круглым окношком четко вырисовывался циферблат, по римским цифрам которого прыгала тонкая секундная стрелка. Минутная и часовая стрелки, украшенные ажурной вязью, двигались неторопливо и незаметно. За двумя параллельными стеклами, расположенными ниже, лениво раскачивался маятник, золотое блюдце которого показывалось то в одном, то в другом окне. За маятником просматривались звуковые стержни, способные издавать звук при ударе по ним в определенное время молоточками.