Предательство - Роберт Стайн

Мэттью Файер собрал оставшиеся монеты. Затем направился к выходу, прихватив медную сковороду. Плащ развевался у него за спиной. Нахлобучив шляпу, гость обернулся к Уильяму.

Тот не мог отойти от стола — все тело дрожало. Дрожало от радости. От ожидания. От нетерпения.

— Моя семья… — только и смог он выдавить.

— Я обо всем позабочусь, — заверил Мэттью Файер. Затем, застегнув плащ массивной застежкой, вышел за дверь и растворился в ночи.

Глава 8

На следующий вечер Уильям поспешил к тюрьме. Небольшое стадо овец, через которое он прокладывал путь, возмущенно заблеяло и уставилось ему вслед.

Закатное солнце, скрывавшееся за деревьями, расцветило небо красными полосами. Над крышей двухэтажного дома Бенджамина Файера уже появился бледный полумесяц.

Весь день Уильям промаялся. Мэри Хэлси принесла ему обед, но он так и остался нетронутым. Крестьянин пытался поставить забор вокруг маленького огорода, в котором обычно возилась жена, но сил не хватало.

Время словно замерло, а вместе с ним и Уильям Гуди.

Только когда солнце начало садиться и приблизился вечер, бедняга как будто ожил. Теперь он быстро забегал, загоняя под крышу кур и коров, готовясь встретить свою горячо любимую семью.

Ему не терпелось поскорее прикоснуться к ним, обнять их. Не терпелось пролить горячие слезы радости, которые навсегда смоют ужас, перечеркнут весь кошмар. Не терпелось привести Марту и Сюзанну домой.

Как только показалось приземистое серое здание тюрьмы, сердце забилось учащенно. Какое будет счастье! Какое облегчение! Стараясь привести в порядок дыхание, Уильям сбавил шаг, затем и вовсе остановился.

Тропинку перебежал облезлый пес. Уильям поднял глаза и увидел перед воротами тюрьмы целую толпу народа.

«Они пришли порадоваться вместе со мной», — решил Уильям.

Он не видел их лиц, скрытых шляпами и платками. Но он знал, что все они его соседи и друзья, довольные отменой приговора, довольные тем, что судьба повернулась к Уильяму Гуди лицом.

Когда он приблизился к собравшимся, его колени подгибались, ноги дрожали. Он собрался с силами и i делал глубокий вдох, затем стал двигаться к дверям тюрьмы, слыша за спиной приглушенное бормотание.

— Это самый счастливый день в моей жизни», — думал Уильям.

Дверь отворилась. На пороге появился стражник.

Другой стражник приблизился к гудящей толпе.

Затем появилась Сюзанна. Чтобы пройти в дверь, ей пришлось наклониться. Марта Гуди шла следом. На серой земле ее тень казалась темно-синей.

— Сюзанна! Марта! — позвал Уильям, нетерпеливо проталкиваясь через толпу доброжелателей.

Обе повернулись на крик, пытаясь отыскать отца и мужа.

— Я здесь, Марта! Я рядом, Сюзанна! — счастливо кричал Уильям. Он стоял впереди всех зевак, тяжело дыша. Его лицо покраснело, а на глазах выступили слезы радости.

— Марта! Сюзанна!

Их должны были вот-вот освободить. Но к изумлению Уильяма, руки у обеих были связаны за спиной.

Один из стражников грубо толкнул Марту в спину, и та чуть не упала.

— Марта! — позвал Уильям.

Она наконец-то заметила его и откликнулась. Ее лицо выражало страшную муку.

— Не волнуйся, — крикнул Уильям. — Сейчас вас отпустят!

— Папа! — воскликнула Сюзанна отрывисто. Ее лицо тряслось от страдания. — Папа, спаси нас!

— Не волнуйтесь, — повторил Уильям, и тут у него перехватило горло. Он увидел, что стражники повели его жену и дочь к высоким скирдам соломы.

— Папа! — звала Сюзанна.

— Уильям! Уильям! Спаси нас! — кричала Марта.

— Подождите! — вскрикнул Уильям.

Кто-то из толпы пробовал его успокоить:

— Все в руках Создателя, — раздался приглушенный голос. — Помолимся за их души.

— Нет! — завопил Уильям. Он рванулся вперед из толпы и побежал к своим близким.

— Постойте! Постойте!

Но к ужасу Уильяма, Сюзанну и Марту уже подвели к скирдам и начали привязывать возле деревянных столбов.

— Нееееет! — заорал Уильям. Этот крик разнесся в вечернем небе, словно вой раненого зверя.

Глаза Уильяма застилали слезы ярости, а он все продолжал кричать, как безумный. Он остановился на мгновение, заметив в толпе Бенджамина Файера. Тот стоял, сложив руки на груди и надвинув широкополую шляпу на самые глаза.

— Бенджамин! — завопил Уильям, хватая его за плечи. — Ты должен прекратить это! Освободи их! Твой брат обещал мне!..

Уильям развернул судью к себе лицом и… увидел перед собой совершенно не того, кого ожидал.

— Жиль! — произнес Уильям, его голос от удивления понизился до шепота. — Жиль Робертс!

— Оставь меня в покое, Уильям, — тихо отвечал заместитель судьи.

— Жиль?.. Но… но… — бедняга проглотил язык. От потрясения все мысли смешались.

Тем временем Сюзанну и Марту уже крепко прикрутили к столбам. Два охранника двинулись к ним с пылающими факелами.

— Останови их, Жиль! — просил Уильям. — Останови немедленно! Где Бенджамин? Где Бенджамин Файер? Мне необходимо поговорить с ним прежде… прежде…

Жиль Робертс отступил на шаг, сбрасывая с себя руки Уильяма.

— Разве ты не слышал, — произнес он, глядя в наполнившиеся слезами глаза крестьянина. — Бенджамин со своим братом Мэттью покинули деревню сегодня на рассвете.

Глава 10

— Покинули деревню? — безумно вскрикнул Уильям, глядя из-за плеча Жиля Робертса на то, как его жена и дочь в ужасе извиваются у столбов.

— На рассвете, — повторил Жиль твердо.

— Но я заплатил Мэттью! — закричал Уильям. — Заплатил за то…

— Файеры до нитки ограбили нас, — сказал Жиль. — Они опустошили общественный склад, забрали все продукты, заготовленные на зиму. Увезли все подчистую. Подчистую.

— Я… я не понимаю… — воскликнул Уильям, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он прикрыл глаза, стараясь успокоиться,

— Они погрузили все свои пожитки в фургоны, — ;продолжал Жиль, — и скрылись с нашими припасами.

— Но разве они ничего тебе не сказали, прежде чем уехать? — спросил Уильям, глядя на Жиля с отчаянием. — Бенджамин не предупредил тебя? И Мэттью не предупредил?

— Ничего они не говорили, Уильям, — ответил тот мягко. И добавил с досадой: — Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Но обвинения с моей жены и дочери были сняты! Их нужно освободить, Жиль! Бенджамин должен был тебе сказать! Он должен был!..

— Он ничего не сказал, — повторил Жиль. Голос заместителя судьи сделался твердым. — И приговор нужно привести в исполнение!

Сюзанна поняла, что у нее больше нет сил бороться.

Руки ей стянули слишком сильно, и она не могла отвязаться от столба. Он больно врезался ей в спину. Девичьи ладони затекли от крепких веревок, плечи болели от натуги.

Девушка подняла глаза к небу. Солнце уже почти скрылось за деревьями, за теми самыми деревьями, среди которых она так любила гулять. За деревьями, чей сладкий запах доставлял ей столько наслаждения. За деревьями, в тени которых они с Эдвардом назначали свои свидания, короткие и тайные, как и ее счастье.

Сюзанна опустила взгляд, и ей показалось, что она видит Эдварда.

Он стоял в первом ряду зрителей и глядел прямо на нее.

Сперва девушка увидела в его глазах жалость и боль.

Но присмотревшись как следует, Сюзанна заметила па лице парня маску холодного презрения.

Девушка вскрикнула и поняла, что перед ней кто-то другой.

Не Эдвард.

Этот парень совсем на него не походил.

Из мрака приближались два желтых круга. Два факела.

— Мама! — вскрикнула Сюзанна. — Мама, нам будет больно?

По лицу Марты Гуди бежали слезы. Она отвернулась от дочери, стараясь справиться с рыданиями.

— Это больно, мама? Скажи, мама, это больно?

Глава 11

Уильям Гуди зажал уши руками. Но он все равно слышал истошные крики жены и дочери.

«Я буду слышать эти вопли вечно».

И даже зажмурившись, он представлял, как корчатся ни тела в языках пламени, видел их тающие лица, их вспыхнувшие волосы

Уильям кинулся было к ним.

Но двое стражников отпихнули его и пригнули к земле, поставили на колени. А черный дым застилал уже все небо, и над кострами еще громче взлетали предсмертные крики.

«Марта. Сюзанна. Моя семья».

Уильям все еще стоял на коленях, когда огонь уже погас и толпа разошлась. Он понял, что остался один.

Один на один со своим горем.

Один на один с запахом гари, забивавшим ноздри.

Один на один со звенящими в ушах воплями жены и дочери.

«Они горели так ярко, — подумал мужчина, рыдая. — Они горели ярко, словно звезды».

Клочок земли под его коленями уже промок от слез.

Он поднял глаза к угольно-черному небу, проколотому бледными звездочками.

«Я знаю, что вы обе там, яркие, словно звезды».

Уильям еще раз громко всхлипнул, затем его печаль переросла в ярость. Он ринулся к своему дому через безлюдную площадь, глядя прямо перед собой. Огонь, бушевавший перед мысленным взором, уже погас, поглощенный тьмой. Теперь его место заняли лица Бенджамина и Мэттью Файеров.