Кружево-2 - Ширли Конран

– А кто помог этому случиться? – вкрадчиво поинтересовался Симон. – Кто твой отец? – Он потянул за кончик белого пояса Лили, и ее греческая туника упала на пол. Прижав ее обнаженное тело к себе, он играл ее волосами. – Что ты узнала о своем отце? Кто он?

– Эта часть истории печальна, – вздохнула Лили. – Он умер. Он был англичанин и, когда Джуди познакомилась с ним, тоже, как и она, учился в Швейцарии. Но потом его призвали в британскую армию, и он погиб, сражаясь с коммунистами в Малайе. Он так никогда и не узнал, что она была беременна.

– И ты веришь этому? – Он сжал ее грудь. Лили на минуту задумалась.

– Действительно, что-то странное было в том, как Джуди сообщила мне об этом. Мне даже показалось, что Пэйган Свонн хотела что-то добавить, но в последний момент передумала.

– У него остались еще какие-нибудь родственники?

– Понятия не имею. Я просто еще не успела спросить Джуди об этом. Нам так о многом надо было поговорить. Ты знаешь, все это действительно весьма странная история. Оказывается, они вчетвером платили Анжелине за мое содержание. Джуди боялась признаться родителям, что у нее есть ребенок. Она собиралась вернуться за мной в Швейцарию, как только у нее появятся деньги, необходимые для моего воспитания. Но, когда я пропала, она была еще всего лишь двадцатидвухлетней секретаршей.

– Во всяком случае, я рад, что она не сделала аборта. – Он потерся щекой о грудь Лили.

– В Швейцарии в 1949 году это было бы просто немыслимо: противозаконно и очень опасно.

Симон пробежал пальцами, как по клавишам, по слегка выступающим позвонкам Лили.

– Ну вот. Теперь мы можем наконец начать создавать собственную семью.

– Как, прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас. – Он осторожно подтолкнул ее к кровати.

«С ним я всегда ощущаю себя в безопасности», – думала Лили, когда Симон целовал ее. Она доверяла ему. Симону не было нужды подавлять ее, завидовать ей или спекулировать на их связи. Они сам сделал прекрасную карьеру. И она знала, что ее интересы действительно глубоко его задевают. Иначе зачем бы он стал так настаивать, чтобы она предприняла поиски матери?

После бессонной ночи Джуди чувствовала себя не усталой, а только встревоженной. Вихрь смутных предчувствий мешал ей сосредоточиться на приятном обычно занятии: планировании ближайших номеров «Вэв!». Теперь у Джуди не было лишь собственного будущего, а было их общее с дочерью будущее. Она подняла трубку телефонного аппарата.

– Дик? – обратилась Джуди к самому знаменитому нью-йоркскому фотографу-портретисту. – Я хочу заказать тебе совершенно особенную съемку… – Потом она позвонила в цветочный магазин, где обычно делала покупки. – У вас есть тигровые лилии? – голос Джуди дрожал. – Тогда выберите лучшие и пошлите мадемуазель Лили. В букет положите, пожалуйста, открытку с такой надписью: «Со всей моей любовью. Мама». – Повесив трубку, она вновь мысленно произнесла это слово: «Мама». Всю жизнь со словом «мать» у Джуди связывался образ собственной матери. И сейчас он живо встал перед ней: бесстрастная женщина, регулярно каждое воскресенье отправляющаяся в церковь. Грех и способы от греха уклониться было единственным, что ее действительно интересовало. И когда отец Джуди вернулся однажды из своей бакалейной лавки с сообщением, что дела пошли прахом и семья их разорена, она опустилась на колени и стала молиться. Она приняла свалившееся на них несчастье, даже не попытавшись ему противостоять. Материнство в восприятии Джуди означало суровость, зависимость и подчинение всех радостей жизни вере во всемогущего непрощающего Бога. Но теперь, когда сама стала матерью – настоящей матерью, ведь ее дочь была жива, – ощущение материнства изменилось. В это утро Джуди искрилась радостью.

– Как ты думаешь, в жизни мисс Джуди появился новый мужчина? – обратилась одна корреспондентка к другой, когда сотрудники журнала выходили с очередной «летучки» с выражением удивления и радости на лице: все их предложения на этот раз были охотно приняты.

– Ты знаешь, что жена Гриффина Лоуэ сбежала от него на прошлой неделе? – прошептала одна из ассистенток, получая утреннюю корреспонденцию для Джуди. – Я думаю, поэтому она так и светится! Должно быть, очень приятно, когда после стольких лет ожидания жена твоего любовника все-таки исчезает.

Каждую пятницу Кейт – главный редактор и Джуди – издатель «Вэв!» проводили собрание всех сотрудников журнала. Обычно оно проходило в кабинете у Джуди. Десять мужчин и женщин, которые, собственно говоря, и делали журнал, приносили в комнату светлые стулья и свежие идеи и в течение полутора часов, сидя за длинным столом, уставленным тарелками с ветчиной, бужениной, сыром и бутылками с содовой, этими идеями обменивались. Джуди всегда казалось, что их пятничные посиделки очень способствуют тому, чтобы в выходные, расслабившись и отключившись от повседневных забот, сотрудники могли спокойно обдумать ближайшие планы журнала. И тогда идеи, в пятницу лишь подброшенные, к понедельнику приобретали законченную, выкристаллизовавшуюся форму.

Глаза Кейт блестели, когда она, проглядывая записи, пыталась найти нужные слова, чтобы убедить сотрудников. Слава Богу, на следующей неделе она будет уже далеко от этого изящного, но совершенно пустого, на ее взгляд, мира, где дня не проходило без рекламы какого-нибудь нового сорта губной помады. Прошло уже одиннадцать лет с тех пор как вышел ее последний бестселлер, с тех пор, как она сделала действительно что-то стоящее. И теперь Кейт считала дни, оставшиеся до конца месяца, потому что в ноябре она собиралась начать год, посвященный исключительно ее собственным интересам.

Неожиданно Кейт услышала заданный Джуди вопрос и застыла в изумлении.

– Какова позиция нашего журнала в отношении работающих матерей? – говорила мисс Джордан, обращаясь к сотрудникам. – Меня тревожит, что мы слишком много места уделяем сексуальным и эмоциональным переживаниям. Я боюсь, что мы не наберем два миллиона подписчиков, если будем исходить из установки, что всех их не интересует ничего, кроме оргазма. Мне бы хотелось, чтобы «Вэв!» затронул наконец серьезные проблемы, которые касаются существенных сторон жизни нашего читателя.

Сотрудники застыли в изумлении. Тема семейной жизни всегда была табу в журнале. Существовало несколько незыблемых принципов, которым обязаны были подчиняться все сотрудники «Вэв!», – принципов, золотыми буквами высеченных на скрижалях. И один из них гласил, что тема детей никогда, ни при каких обстоятельствах не должна возникать на глянцевых страницах журнала. Обе руководительницы «Вэв!» – и Кейт, и Джуди – были бездетны.