Парламентеры (сборник) - Владимир Васильев

А с какой стати? Неужели в них просыпается какая-нибудь скрытая программа?»

– Чушь, – вслух сказал Ник. – Не может такого быть.

Он добрел до коттеджа и сунул добытого подсвинка в холодильник. Вряд ли сегодня у него хватило бы духу приготовить ужин из свежатины. Нервы, чтоб их…

Пытаясь вернуть душевное равновесие, Ник влез в вездеход и за два часа извел все до единого пеньки на площадке подращивания. Даже корни отследил и сжег прямо в грунте. Даже траву обратил в сероватый пепел. Осталась голая коричневая земля Селентины.

Хмуро осмотрев результаты своей работы, Ник сходил на склад и принес с десяток охранных датчиков. Датчики, да еще его верная винтовка были единственными механизмами, которые привозились в рейд уже готовыми. Вдавливая таблетки датчиков в податливый лёсс по периметру ростовой площадки, Ник чувствовал себя гадко и неуютно. Словно совершал нечто постыдное или непристойное. Но все же активировал все датчики до единого и запустил неусыпную программу-сторожа.

«Все, – грустно подумал Ник. – Теперь даже муха к коттеджу незамеченной не пролетит. Только на мух сторож все равно не среагирует, потому что это хороший сторож. Современный».

А винтовку он запер в сейф.

Потом Ник долго бродил среди проклюнувшихся зародышей: яйца лопнули почти все; в почву из них тянулись жадные стебли эффекторов и стробоводов. Коттеджные группы уже опознались и начали вязаться в системные массивы, отдельные яйца-зародыши становились единым растущим механом. Сервис-центр пока тестировался на уровне подчиненных субъединиц, впрочем, он так напичкан мелкими приборами, что расти будет дольше всего, наверное. Громадная сеть зародышей спорткомплекса еще не осознала себя чем-то целым, отдельные массивы пока оставались независимыми. Дальше всех продвинулся легкоатлетический комплекс и футбольное поле – там и расти-то особо нечему, дорожки да стойки… А вот медицинский блок отстает, что с ним?

Ник прокрутил статистику роста: почему-то не хватало кремнийорганики и все тех же валлоидных цепочек. Пришлось подправлять программу на ходу, искать избыток в других массивах и срочно сочинять корректную переадресацию. Это несколько отвлекло Ника, и неясная тревога, захлестнувшая его на охоте, отошла куда-то на второй план.

Вечером, поужинав опостылевшей еще в рейде синтетикой, Ник засел за комп посадочного бота и поднял в небо еще с десяток зондов. Потом скрупулезно листал отчеты запущенных ранее, потому что автопоиск результата не дал, но и после этого не обнаружил ни одной странности, ни одного факта, ни одной зацепки – ничего, что можно было бы списать на разумную деятельность. Селентина была девственна и чиста, ни малейших следов технологической активности.

– Мистика, – проворчал Ник.

Все, что не укладывалось в привычные рамки и не формулировалось понятными словами, Ник называл мистикой.

Ладно. Предположим, что на Селентине есть разум. Предположим, абсолютно атехнологичный. Гипотетическая биоцивилизация. Кстати, тогда понятны попытки оживить подстреленного свинтуса и абсурдная скорость роста срезанных деревьев. Но! Разум предполагает хоть какую-нибудь созидательную деятельность. А где на Селентине…

Ник вздрогнул. Супердеревья! Они вполне могут быть искусственными, ибо трудно поверить, что эволюция пощадила бы эти исполины… Но ведь ты не биолог, Ник. Вдруг они все же естественные?

«А вдруг нет?» – возразил себе Ник.

«Хорошо, что у нас есть помимо них? – Ник пошарил в памяти. – Ничего. Только не до конца заживленная рана на мертвом подсвинке и ненормально большие побеги на пеньках, отросшие за несколько часов».

Кстати, побегов, строго говоря, уже нет, Ник их сжег.

«Черт возьми, они могут быть разумными, но еще слаборазвитыми. Биосредневековье… А супердеревья – это их замки. И периодически они осаждаются неприятелем…

Мистика. А точнее – бред. Но, с другой стороны, что знает Земля о биоцивилизациях, не изучив ни одной, потому что еще ни с одной не столкнулась?»

«Все когда-нибудь случается в первый раз, – подумал Ник, передергивая плечами. – Однако не будем пороть горячку. Просто отправим на Землю экспресс-отчет. С голыми фактами и извинениями за внеплановость».

Ник досадливо поморщился. Тут же примчатся контактеры – эти только и ждут возможности куда-нибудь влезть и что-нибудь запретить. Объявят супердеревья разумными и выгонят Ника с его недоросшими механами. А он уже успел влюбиться в Селентину. Даже подумывал назвать этот континент Светланой. Ну, если не континент, то хоть реку ближайшую…

Но если впоследствии выяснится, что здесь все-таки есть разум, Ника взгреют по первое число. Могут вообще из флота выпереть. Есть прецеденты – Гринёв, например, или Франк Даусс. Нужно ли тебе это, Ник? Не лучше ли прослыть излишне подозрительным и чересчур дотошным?

Сомнения разрешил писк дешифратора – пришла первая депеша с Земли в ответ на его базовый отчет. Ник вызвал ее на экран.

– О как! – сказал он, приподняв брови. Оказалось, что биологи буквально встали на рога от известия о супердеревьях и уже мчатся сюда, категорически требуя анализов (раздел Био-AA002, пункты с первого по двенадцатый, кои может проделать комп рейдера через аппаратуру зондов, нужно только переподчинить ему парочку и соответственно озадачить). Результаты НЕМЕДЛЕННО отослать на адрес крейсера «Калахари» и опубликовать в сети, лучше всего – в ежедневнике «Флора». Кроме того, наличествовал в достаточно вызывающей форме изложенный запрет на дальнейшую работу и обещания санкций, но тут же нашлась спасительная пометка Шредера: «Не обращай внимания, Никки».

– Во, блин, испоганят всю работу, – искренне огорчился Ник. Впрочем, биологи – это все же не контактеры. Те могли бы не обращать внимания на пометки Шредера и вообще вытурить Ника на орбиту, и он не смог бы не подчиниться.

Зато отпала необходимость ломать голову. Вот пусть и разбираются с заживлением ран и аномальным ростом побегов. А он, Ник, займется городком. И будет посылать биологов ко всем чертям, свалив на них заодно и обязательный комплекс общей тест-программы Селентины.

Связавшись с компом рейдера, Ник создал автономную процессорную область, дал команду на выполнение биораздела, выделил шесть зондов, а потом пошел навешивать на эти зонды дополнительное оборудование – всяческие манипуляторы и кассеты с контейнерами для образцов.

Крейсер выйдет к Селентине через три земных недели, прикинул Ник. Надо успеть вырастить для биологов жилье и биоцентр. Сожрут ведь, если не успею. Как пить дать, сожрут.

Биоцентр на шесть лабораторий он активировал прямо с утра, чтоб не оплошать перед биологами, если вдруг с зародышами что-нибудь не заладится. Потом подумал и рассчитал вторую улицу, решив не селить биологов в уже готовые коттеджи на первой, а поднять штук пять новых около биоцентра – пускай и живут рядом с работой. К похожему на краба спорткомплексу Ник присоседил пару кафешек-автоматов, а десятиметровому шпилю метеостанции предстояло начать третью улицу. Закладывая все новые и новые зародыши, Ник отвлекся от странностей Селентины, в вездеход не совался с неделю, а на лес даже не взглянул ни разу. Подстреленный кабанчик так и остался лежать в холодильнике – ни времени, ни желания освежевать его и закатить шашлык или еще какие печености не случилось. До сих пор процесс роста зародышей до такой степени совпадал с хрестоматийным, что Ник даже удивлялся: обычно в полевых условиях доля зародышей, по тем или иным причинам свернутым в сырьевые, не опускалась ниже семи процентов, здесь же пришлось свернуть всего пять штук, что составляло меньше двух десятых процента. Неподражаемый Питер мог бы быть доволен своим подчиненным.