Мизгирь - Елена Воздвиженская

– Так вот почему воздух проник ко мне.

Я попытался расковырять пальцем эту стену, и у меня это получилось. Обрадованный успехом, я собрался с силами и неимоверным усилием воли принялся рвать и рвать проклятую оболочку. И с каждым рывком я чувствовал, насколько легче мне становится дышать. Наконец, последним рывком я сорвал с лица сухую, похожую на ветхое тряпьё, массу и ослепительный свет ударил мне в глаза. Я зажмурился, чтобы не ослепнуть. Невозможное количество разнообразных звуков заполнило всё вокруг, уши мои заложило, меня просто оглушило нахлынувшей волной какофонии, потоком треска, шорохов, щебета, журчания, хлюпания, шелеста…

Я сорвал с себя остатки оболочки, и, наконец, вышел наружу, точнее вывалился на землю, поскольку ног я не чувствовал совершенно. Я долго лежал, закрыв глаза, дышал глубоко и приходил в себя.

– Неужели я спасён? Что со мной было? Где я? Где все остальные? – мысли проносились в голове с бешеной скоростью, одна заменяла другую, наскакивая и смешиваясь, путаясь и обрываясь.

И вот я открыл глаза. Всё множилось, плыло. Я сфокусировал взгляд и увидел, что нахожусь на поляне. Вокруг растут ели, заросли орешника в стороне, топкая поверхность болота, покрытая кочками и голубое небо вверху. Справа от меня, на раскидистом вязе я увидел серый громадный кокон, висящий на ветке, словно чудовищных размеров осиное гнездо.

– Что это? – прищурил я глаза, – Надо рассмотреть поближе.

Я попытался встать, и спустя несколько попыток у меня это получилось. Но получилось весьма странно. Было ощущение, что я стою на четвереньках, и к тому же, я по-прежнему не чувствовал своих ног. Я опустил глаза. Белые пятна уже перестали скакать перед ними, такое бывает, когда поймаешь «зайчика» от сварки или же высоко в горах. И тут я увидел такое, что кровь остановилась в моих жилах. У меня не было ног.

Вместо них из моего тела выходили восемь толстых, покрытых жёсткими длинными волосами лап с крючьями на концах. Я с трясущимся сердцем и не дыша, скользнул взглядом выше и увидел своё тело – безобразное толстое брюхо, покрытое теми же волосками, только серого цвета. Я поднёс к глазам свои руки. Но вместо пальцев я увидел те же крючья и те же лапы.

Дикий ужас сковал меня, я закричал во весь голос, но изо рта вырвался только то ли свист, то ли шипение. Я попытался заговорить и не смог. Я понял, что не могу вымолвить ни слова. У меня началась паника, я сорвался с места и побежал. Мои восемь лап переставлялись с космической скоростью, я бежал не видя куда, и не понимая ничего. Наконец, я выдохся и упал. Я долго лежал на траве, тяжело дыша и глядя в небеса. Там в безмятежной синеве плыли неспешно белоснежные, кучерявые облака, чуть ниже порхали птицы, а ещё ниже проносились надо мною бабочки и майские жуки. Всё вокруг было напоено такой негой, таким покоем и благом, что просто не сопоставлялось с моим состоянием. Всё кругом было прежним. Всё, кроме меня.

– Это какая-то галлюцинация! – пришло мне в голову, – Точно! Мы попали в какое-то место на болоте, где выходит болотный газ, надышались им, и у меня начались видения. Сейчас я найду остальных, мы выберемся отсюда и всё пройдёт. Всё пройдёт. Обязательно пройдёт. Надо только держать себя в руках и не поддаваться панике.

Я шумно выдохнул и поднялся на… лапы.

– Да и чёрт с ними, пусть так, – подумал я, – Это всё равно лишь кажется мне, я просто вижу своё тело искажённым. На самом деле всё хорошо.

– Ну, почти хорошо. Потому что такого, – я осмотрел себя, – Просто не может быть!

Стараясь не бежать, я направился обратно на поляну. В моей голове начинала складываться некая картина.

– Кокон на вязе. Больше таких рядом я не увидел. Я находился в чём-то плотном и липком, похожем на… паутину! Следовательно я тоже был в таком же коконе. А это значит, что во втором, скорее всего, находится Влад. Сейчас я распечатаю его и помогу ему выбраться, а вдвоём мы точно что-нибудь придумаем.

Я вернулся на поляну и подошёл к вязу. Огромный серый мешок свисал с его ветвей, опутав их как щупальцами своим основанием.

Я осторожно дотронулся до него. Внутри что-то дёрнулось, шевельнулось, и я быстро оторвал руку от стенки кокона. Тот запульсировал, бугры стали выступать на его стенке то тут, то там, словно кто-то ворочался внутри и пытался выбраться наружу.

– Влад, – промелькнуло в моей голове, – Это Влад. Я должен вытащить его оттуда.

– Сейчас я помогу тебе, – крикнул я.

Но вслух раздалось лишь какое-то шипение.

Тогда я размахнулся, что было сил, и почти уже опустил свою лапу на кокон, как позади меня раздался истошный крик:

– Не делай этого!

Моя лапа замерла в воздухе, не долетев до кокона каких-то пары сантиметров. Я обернулся и обомлел. Позади меня, по пояс в высокой траве, стояла Славяна. Её длинные волосы были распущены и разметались по плечам, спускаясь до бёдер. Голубое платье облегало стройную хрупкую фигурку. Она была прекрасна словно лесная нимфа.

– Прошу тебя, не трогай кокон, – задыхаясь, как от быстрого бега вымолвила она, – Там Влад.

Я замычал, пытаясь сказать, что именно поэтому я и хочу вскрыть его и помочь своему другу, заключённому в плен своей темницы, но девушка подняла вверх руку, обратив её ладонью ко мне. На одном из её тонких пальцев я заметил кольцо с огромным фиолетовым камнем, я не мог припомнить, чтобы видел его у неё раньше, я бы его точно заметил, кольцо было весьма крупное и массивное.

– Ты хочешь помочь Владу, – сказала Славяна, подходя медленно ближе ко мне, – Я понимаю тебя, это твой порыв души, зов сердца. Я знаю, вы лучшие друзья, и ты любишь его, как брата. Но ты должен успокоиться и ждать. Нам нельзя вскрывать кокон, иначе Влад погибнет.

Я уставился в недоумении на Славяну. А она, будто бы по моим глазам читая то, о чём я сейчас думаю, вновь заговорила:

– Если ты откроешь кокон сейчас, то Влад погибнет. Он ещё не готов к тому, чтобы выйти. Он должен сделать это самостоятельно.

– Как цыплёнок, понимаешь? – добавила она, пытаясь найти сравнение.

Я покачал головой – не понимаю.

Славяна вздохнула:

– Посмотри на своё тело. Ты видишь, кем ты стал. И нет, это не галлюцинации, как ты думал. Ты и в самом деле принял паучий облик, тело паука. Но разум твой остался прежним, и это, пожалуй, и наивысший подарок и страшнейшая мука одновременно. Прости, я знаю, что ты думаешь – ей-то легко говорить. Но, поверь, это не так. Мне тяжело тоже. Очень тяжело. Ведь ты знаешь…

Она запнулась.

– Ты знаешь, что я полюбила Влада всем сердцем, несмотря на его упрямство. Быть может, как раз за это упрямство и полюбила, понимаешь?

Я кивнул.

– Ну вот, – продолжила она, – А тебя я тоже полюбила. Как родного брата, которого у меня никогда не было. Вы оба дороги мне. У меня никого и не осталось кроме вас.

Славяна закрыла лицо руками и заплакала.

На миг я забыл и о себе и о своём горе, я подошёл к ней, и положил ей на плечо свою безобразную мохнатую голову, поздно осознав, что могу испугать девушку. Но она не испугалась. Напротив, она обхватила руками моё лицо, то, что было когда-то моим лицом, и поливая слезами, стала гладить меня ладошками.

– Мой хороший, каким ты стал. Но ничего, ничего, всё пройдёт, поверь мне. Я с вами, и я не оставлю вас. Никогда не оставлю.

Я ничего не понимал и лишь молча стоял, и слёзы тоже лились из моих глаз. О, хоть плакать-то я мог, это было счастьем и приносило мне облегчение. Слёзы стекали