Пробуждение Левиафана - Джеймс Кори

— Да, хороший.

— Я чертовски хорош.

— Верно.

Они миновали ресторанчик, где подавали лапшу. Дешевый отель с комнатками-гробами. Публичный терминал, по экрану которого пробегали свежие новости: «Вирус в аппаратуре связи на научной станции Феба. Казино Нью-Андреаса — выигрыш 6 миллиардов долларов за 4 часа. Не торгуйте с Марсом. Контракт Пояс — Титан…» Экраны светились в глазах Хэвлока, но смотрел он мимо них.

— Я чертовски хороший коп, — повторил он и, чуть помолчав, прибавил: — Что за фигня?

— Дело не в тебе, — сказал Миллер. — Люди видят в тебе не хорошего копа Дмитрия Хэвлока. Они видят в тебе Землю.

— Чушь собачья. Я восемь лет провел на орбитальных станциях и на Марсе. Я на Земле в общей сложности прослужил не больше полугода.

— Земля или Марс — все едино, — сказал Миллер.

— Скажи это марсианину, — с горечью рассмеялся Хэвлок. — Вот тут-то тебе напинают задницу.

— Я не о том… Слушай, я уверен, различий хватает. Земля ненавидит Марс, потому что у него флот лучше. Марс ненавидит Землю, потому что у нее флот больше. Может, при полной гравитации удобнее играть в футбол — или нет. Не знаю. Я просто говорю, что здесь, так далеко от Солнца, всем наплевать. С такого расстояния и Землю, и Марс можно накрыть одним пальцем. А ты…

— А я нездешний, — сказал Хэвлок.

У них за спиной открылась дверь бара, вышли четверо астеров в серо-зеленой форме. У одного на рукаве виднелась нашивка с рассеченным кругом АВП. Миллер напрягся, но астеры свернули в другую сторону, а Хэвлок их не заметил. Пронесло.

— Я знаю, — продолжал говорить Хэвлок. — Подписывая контракт со «Звездной Спиралью», я отдавал себе отчет, что вписаться будет нелегко. Понимаешь, я думал, всюду одно и то же. Когда приходишь, тебя какое-то время чураются. Потом видят, что справляешься, и принимают в команду. Но здесь не так.

— Не так, — сказал Миллер.

Хэвлок покачал головой, плюнул и уставился на стакан в руке.

— Похоже, мы украли посуду из «Голубой Лягушки», — сказал он.

— И к тому же находимся в общем коридоре с алкоголем в открытой таре, — добавил Миллер. — Во всяком случае, ты. У меня содовая.

Хэвлок хихикнул, но в смешке сквозило отчаяние. Когда он снова заговорил, в голосе была тоска.

— Ты думаешь, я сюда хожу и нарываюсь на драку с народом с внутренних планет, чтобы Шаддид, Рамачандра и прочие обо мне лучше думали?

— Мне это приходило в голову.

— Ошибаешься, — сказал Хэвлок.

— Пусть так, — согласился Миллер. Он знал, что не ошибается. Хэвлок поднял стакан.

— Отнесем обратно?

— Как насчет «Редкого Гиацинта»? — предложил Миллер. — Я угощаю.

Салон «Редкий Гиацинт» располагался тремя уровнями выше — достаточно далеко от порта, вне пешей доступности. И обслуживал полицейских. В основном охрану «Звездной Спирали», но и службы корпораций поменьше тоже — «Протогена», «Пинквотера», «Аль-Аббика». Миллер был больше чем наполовину уверен, что партнер спустил пар и взрыва уже не последует, но, если он ошибся, лучше пусть кругом окажутся свои.

Декор здесь был чисто астерский — складные столы, как на старых кораблях, стулья, прикрепленные к стенам и потолку, словно гравитацию могут отключить в любой момент. Вдоль стен тянулись вьющиеся стебли, чертов плющ, — система восстановления воздуха первого поколения. Растения обвивали и расположенные тут и там в зале колонны. Тихая музыка не мешала разговору, но позволяла беседовать, не опасаясь чужих ушей. Первый владелец, инженер-строитель Лавьер Лю, перевелся на Цереру с Тихо во времена великой раскрутки и решил остаться. Теперь здесь хозяйничали его внуки. Лавьер Третий стоял за стойкой, беседуя сразу с половиной отряда по борьбе с проституцией и эксплуатацией малолетних. Миллер провел партнера к дальнему столику, кивая на ходу знакомым. В «Голубой Лягушке» он вел себя осторожно и дипломатично, здесь держался с показной мужественностью. И то и другое было позой.

— Итак, — заговорил Хэвлок, когда дочка Лавьера, Кейт, — четвертое поколение в том же баре — отошла от столика, — что за сверхсекретное частное расследование поручила тебе Шаддид? Или подлому землянину знать не положено?

— Вот что тебя гложет? — спросил Миллер. — Это же ерунда. Какой-то акционер хватился дочки и хочет, чтобы я ее выследил и отправил домой. Плевое дельце.

— Вроде бы это скорее их дело. — Хэвлок кивнул на ребят из П/Э возле стойки.

— Детка уже не маленькая, — объяснил Миллер. — Это работа с похищением.

— А ты такое умеешь?

Миллер выпрямился. Плющ над ними заколыхался. Хэвлок ждал, и у Миллера возникло неприятное чувство, что они поменялись местами.

— Это моя работа, — сказал Миллер.

— Да, только ведь речь идет о взрослом человеке, нет? И не то чтобы ей что-то мешало вернуться домой, если ей не нравится там, где она сейчас есть. А ее родители нанимают службу безопасности, чтобы доставить девчонку домой, хочет она того или нет. Это уже не поддержание законности. И даже не вопрос безопасности станции. Это просто применение силы незадачливыми родителями.

Миллеру вспомнилась девушка перед гоночной шлюпкой. И ее широкая улыбка.

— Говорю же, ерундовое дело.

Кейт Лю вернулась с пивом и стаканом виски на подносике. Миллер с радостью прервал разговор. Пиво было для него. Светлое, насыщенное, с легчайшим горьковатым привкусом. Там, где экология держится на дрожжах и ферментах, пивоварение процветает.

Хэвлок мучил свой виски. Миллер увидел в этом знак, что он остыл. Срываться среди сослуживцев было сомнительным удовольствием.

— Эй, Миллер, Хэвлок! — произнес знакомый голос. Евгений Кобб из отдела убийств. Миллер махнул ему, и разговор свернул на бахвальство убойного, раскрывшего особенно мерзкое дело. Три месяца поисков источника токсинов завершились тем, что жена трупа[12] получила полную страховку, а нелегальную шлюху депортировали обратно на Эрос.

К утру Хэвлок смеялся и перешучивался наравне с остальными. Если на него кто-то косился или отпускал шпильку, он принимал это спокойно.

Ручной терминал Миллера звякнул, когда он шел к стойке. И одновременно по всему бару раздалось еще с полсотни звонков. Миллер, чувствуя, как затягивается узел у него в животе, открыл, как и остальные агенты, свой терминал.

На экране общей связи появилась капитан Шаддид. В ее глазах читалась сдержанная ярость — она казалась образцовой иллюстрацией женщины, которой не дали выспаться.

— Леди и джентльмены, — сказала она, — чем бы вы ни занимались, бросайте все и возвращайтесь на свои участки в срочном порядке. Чрезвычайное положение. Десять минут назад со стороны Сатурна поступило незашифрованное сообщение. Мы еще не проверили его подлинность, но подпись в порядке. Я его закрыла, но следует ожидать, что какой-нибудь мудак выпустит его в сеть, а через пять минут после этого из вентилятора полетит дерьмо. Те, кого могут слышать штатские, сейчас же отключитесь. Для остальных — вот с чем мы столкнулись.

Шаддид отодвинулась в сторону и постучала по интерфейсу своей системы. Через секунду на нем появились лицо и плечи мужчины в оранжевом вакуумном скафандре без шлема. Землянин, немного за тридцать. Бледная кожа, голубые глаза, короткая стрижка. Он еще не открыл рот, а Миллер уже распознал в его глазах, в наклоне выставленной вперед головы признаки потрясения и ярости.

— Меня, — сказал мужчина, — зовут Джеймс Холден.

Глава 5

Холден

Через десять минут на двух g у Холдена начинала болеть голова. Но Макдауэлл спешно звал их домой. «Кентербери» разогревал тяжелые двигатели. Холден не хотел опоздать.

— Джим. Кажется, у нас здесь проблема.

— Расскажите.

— Бекка что-то обнаружила, и такое чудное, что у меня мурашки по яйцам бегают. Убираемся отсюда к черту.

— Алекс, долго еще? — в третий раз за десять минут спросил Холден.

— Больше часа добираться. Хочешь прокатиться на «соке»? — поинтересовался Алекс.

«Ходом на соке» пилоты называли высокое ускорение, при котором человек в обычном состоянии теряет сознание от перегрузок. «Сок» — медикаментозный коктейль — впрыскивался пилотским креслом, позволяя человеку сохранить сознание и бодрость и, возможно, избежать инсульта, когда тело весит пятьсот кило. Холден, служа на флоте, не раз пробовал «сок», и отходняк всегда бывал мерзким.

— Нет, пока можно обойтись, — сказал он.

— В чем странность?

— Бекка, подключи его. Джим, я хочу, чтобы ты увидел то же, что и мы.

Холден сунул под язык болеутоляющую таблетку из аптечки шлема и в пятый раз запустил запись с сенсоров Бекки. Участок пространства находился в двухстах тысячах километров от «Кентербери». Сканеры «Кента» обнаружили флюктуацию, ложный черно-серый цвет, постепенно проявляющий тепловую границу. Крошечное температурное отклонение, меньше двух градусов. Холден не представлял, как Бекка его высмотрела. Он сделал в уме заметку: дать ей блестящую рекомендацию, когда она в следующий раз пойдет на повышение.