Щедрый Буге - Автор неизвестен

Потрогал след пальцами: снег не смерзшийся, стенки рассылались от легкого прикосновения; у выволока лежали нежные, полупрозрачные снежинки. Сомнения не осталось — выдра прошла буквально передо мной. Лапы у нее короткие. По снегу бегает медленно. Возможность догнать ее сразу соблазнила меня.

Сначала шел не спеша-устал за день, но разглядев вдали мелькающее пятно, ринулся напролом, как секач, не разбирая дороги, подминая лыжами густой подлесок, не замечая ничего, кроме волнистой борозды перед собой.

Выдра наверняка услышала погоню — длина прыжков резко увеличилась и она свернула влево, безошибочно определив кратчайший путь к воде. Я тоже прибавил ходу. Откуда только силы взялись! Стало жарко. Сердце, бухая, разрывало грудь. Сбросил рюкзак, потом телогрейку. Вот уже темная искристая спина приземистого зверя замелькала среди деревьев. Прыгала выдра тяжело, глубоко проваливаясь в снег плотным телом. Расстояние между нами быстро сокращалось. Притормозив, я вскинул ружье и выстрелил в изгибающееся волной туловище. Выдра мгновенно исчезла под снегом. Подбежав, по черточкам дробинок увидел, что промахнулся — сноп дроби прошел выше.

Скинув лыжи, я принялся лихорадочно разгребать снег ногами. Нижний слой был зернистым, сыпучим, и норовил скатиться обратно. Переводя дух, огляделся и увидел цепочку следов, терявшуюся в глубине леса — выдра обхитрила меня, пройдя под снегом десяток метров. Пока я возился с лыжами и вновь пустился в погоню, прошло довольно много времени: обманщица успела уйти далеко.

Чем ближе к ключу, тем круче становился склон. Вскоре, чтобы погасить скорость и не врезаться в какое-нибудь дерево, мне пришлось хвататься за проносившиеся мимо стволы. Когда я почти настиг выдру и резко затормозил для выстрела, она вновь нырнула в снег. Я, не тратя времени на бесплодное перемешивание снега, принялся ходить на лыжах кругами, останавливаясь и подолгу прощупывая глазами каждый уголок леса. Но сколько ни вглядывался, ни выдры, ни ее следов нигде не было. В растерянности попробовал разгребать снег под поваленными стволами и в иных местах, где по моему разумению она могла затаиться. Выдра же словно сквозь землю провалилась.

Прочесав тайгу внутри большого круга, расширил границу поиска, однако выходного следа так и не обнаружил. Дело близилось к вечеру. Пора было возвращаться, тем более, что в одном свитере, без телогрейки, я основательно продрог. Оглядев окрестности в последний раз и, совершенно окоченев, повернул обратно, злясь на себя за промах.

При этом я не мог не оценить сообразительность выдры. Осмысленность ее поведения вызывала симпатию и уважение. Дважды провела меня, да так ловко!

Подобрав телогрейку, я с трудом втиснулся в нее — на морозе она застыла коробом. К палатке подъехал уже в густой темноте.

Лукса ел мясо, а на печке по-домашнему монотонно сипел чайник. Выслушав мой рассказ о том, как находчиво вела себя выдра, старый охотник успокоил:

— Шибко не расстраивайся. Выдра — самый умный зверь в тайге. Как говорит наш охотовед: промысел выдры-это высший пилотаж. Однако не последняя зима у тебя. Придет время — добудешь. Я тоже выдру как и ты на переходе гонял, но меня собака выручила. В завал загнала. В другой сезон три собаки выдру под корягой причуяли, но взять боятся. Одна сунулась. Выдра так лапой саданула, что кожу с носа содрала. Я стрельнул. Хитрюга с другой стороны выскочила-и к полынье. Собаки за ней. В клубок сплелись. Визжат, рычат и к воде катятся. Стрельнуть боюсь — собак зацеплю. Так и ушла, елка-моталка.

Закончив рассказ, мой наставник еще долго делился со мной своими наблюдениями из промысла пушнины. Я, как всегда, внимательно слушал, стараясь ничего не упустить.

— Лукса, а ты вчера мок «амбарчики» вдоль ключа смотрел?

— Смотрел, смотрел. Молодец. Все правильно делаешь. Места подходящие.

— Почему же тогда соболь не идет? Может, пахучие приманки попробовать…

— Глупости это. Если соболь идет на приманку, то идет на любую. А если не идет-что хочешь клади, не тронет. Надо ждать, когда соболя тропить начнут.

— Так три недели ведь прошло, а я еще ничего не поймал.

— Не спеши. Ходи больше, «амбарчики» ставь. Увидит Пудзя, что не ленишься, пошлет удачу. Человек за все должен платить, а за удачу особенно. Старый удэгеец, прав, и я настраиваю себя на длительный экзамен. Уверенность в успехе не покидает меня и поддерживает силы.

ЛЮБОПЫТНЫЙ «ХОЗЯИН»

Морозы с каждым днем крепче, снег глубже, а дни короче. Хор наконец-то встал. Вся река в бугристых торосах. Там, где они вздыбились на два-три метра, солнечные лучи отражаются от верхних граней льдин так чудесно, что казалось, это сверкают, переливаются россыпи бриллиантов, изумрудов. Ниже лед тускнеет, становясь у воды абсолютно черным. Когда река встает, уровень воды в ней повышается, и прибрежные льдины выпирает прямо к яру. В этот раз четыре моих капкана оказались безнадежно погребенными под их натиском. Скоро вода спадет до нормального уровня и подо льдом образуются обширные пустоты. В них тепло и есть свободный доступ к воде — все условия для безопасной и сытой жизни норкам. С этой поры они становятся почти недосягаемыми для охотника.

Лукса ушел в стойбище за продуктами, а заодно «погулять маленько».

К сожалению, мы не смогли в полной мере воспользоваться неожиданно подвернувшейся возможностью попасть на участок на вертолете, и часть закупленных продуктов так и осталась в леспромхозовском поселке Горный. (В Гвасюгах трудно купить все необходимое для зимовки.) К обеду, после обхода пустых ловушек, настроение было пасмурным. Решил продолжить путик вниз по Хору до Разбитой, названной так потому, что от реки в этом месте отбивается несколько проточек, которые, упираясь в отвесные скалы, опять сливаются и возвращаются в основное русло глубоким длинным рукавом.

Лукса рассказывал, что глубина в нем достигает девяти метров и, с незапамятных времен, обитает там громадный таймень. Сети он пробивает, как пуля бумагу. Леску рвет словно паутину. Все попытки поймать его не имели успеха. Я не очень доверял такого рода сказкам, но все же давно собирался взглянуть на это легендарное место и заодно расставить ловушки.

Километров пять прошел легко. Потом начался перестойный, глухой лес, да такой частый, что приходилось в буквальном смысле этого слова протискиваться между стволов. Вымотавшись вконец, повернул обратно, так и не пойдя до Разбитой, тем более, что уже выставил все капканы. Пройдя шагов сто, я остолбенел: рядом с лыжней появились следы тигра. Взбитая мощными лапами глубокая траншея резко сворачивала в сторону. Даже по следу чувствовалась необыкновенная сила животного.